ТО ЖЕ и с городами. Прогуливаясь по Москве, время от времени встречаешь черты, свойственные скорее Угличу, Уфе или же Ялте. Не говоря уже о Петербурге. Черты бывшей столицы доминируют среди примет иных российских городов. Взять, например, проходной дворик, что ведет к Никитскому бульвару.
Начинается этот замысловатый путь в Калашном переулке, в воротах, расположенных между домами №5 и №7. Поднимешь голову – и ощущение такое, будто ты в Санкт-Петербурге, в одном из дворов-колодцев. А свернешь направо – и увидишь череду таких колодцев. Галерею. Анфиладу. Со скругленными углами. С аккуратненькими арочками. С непонятными дверями – то ли живут за ними, то ли что еще.
Пройдешь чуть-чуть вперед – и ощущение Петербурга станет еще явственнее, еще литературнее. Так и ждешь, что вдруг тебе навстречу чередой пойдут герои сызмальства известных книг – нескладный студент с окровавленным топором, нищий чиновник в добротной шинели, пожилая гадалка, молоденькая проституточка. А замыкать это чудовищное шествие будет, конечно, нос на ножках.
Самое же интересное подстерегает впереди. Пройдешь всю анфиладу, повернешь налево, выйдешь на Бульварное кольцо – и обнаружишь вдруг, что был все это время на задворках одного из самых-самых московских домов. Я имею в виду Музей искусств народов Востока, более известный любителям истории как Лунинский дом. Выстроил его маэстро Д. Жилярди для господина Лунина («крикуна, сумасброда, грубого остряка и обжоры» – по воспоминаниям современников). Он прославился тем, что случайно погубил своего еще не родившегося внука. Желая испытать любовь беременной дочери, злодей послал к ней с ложным извещением о собственной смерти. Результатом того испытания сделался выкидыш.
Лунины владели зданием недолго. Строить его начали в 1818 г., а в 1921‑м там уже поселилась Московская контора Государственного банка.
При советской власти в доме разместился автомобильный клуб, затем всякие детские учреждения. И в 1984 г. сюда перевели Музей искусств народов Востока.
Глядя на него с фасада, даже не подумаешь, что этот дом с колоннами, балкончиком и прочими приметами классической старой Москвы застроен со двора высокими колодцами. Впрочем, наш город способен и не на такие сюрпризы.