С мастером своего дела Сергеем Ионовым поговорили о навыках коммуникации для возможного применения в нашей жизни:
— Сегодня рассказом психолога о своей работе уже никого не удивишь. Что в вашей деятельности было самым запоминающимся?
— Да немало было действительно того, что запомнилось. Как та история, когда в Африке меня взяли в плен, пытали и хотели получить за меня выкуп… Но вот знаете, Владимир Васильевич, что у меня в работе переговорщика или парламентера было самое-самое неприятное? Это когда ты понимал, что решение вопроса зачастую бывает принято до того, как ты еще произнес хоть одно слово на переговорах… Решение, о котором ты только еще собирался поговорить с человеком… А самое страшное, что это же самое относится и к твоей судьбе, ведь зачастую на таких переговорах участь переговорщика бывает предрешена даже раньше, чем ты зайдешь к нему…
— Мы с вами об этом как-то действительно говорили, Сергей Валентинович, но вскользь. Правда ли, что вот эти навыки коммуникативные — действительно всё, что нам надо в жизни? Можно ли, обладая только ими, стать супергероем, пролезть в список Forbes, стать президентом страны, в конце концов?
— Что вы… Мой ответ — нет, нельзя. Но это инструмент, один из инструментов, которые помогают нам в нашей работе, и этим инструментом надо уметь пользоваться…
Как исчерпать тему, а не терпение слушающего…
— Вы закрытый человек, и о вас мало что известно. Вы не любите рассказывать о себе, о своей биографии, поэтому скажите, вы себя считаете профессионалом в сфере коммуникации?
— А вот и нет, и не считаю... Более того, полагаю, что те, кто говорят про себя, что это именно так и они гуру, великие учителя, — они просто обманывают нас. Надо понимать, что когда кто-то себе присваивает титул великого специалиста в чем бы то ни было, особенно когда речь идет о коммуникациях, то у меня просто слов нет… Поэтому, когда я слышу о коммуникациях и о том, что кто-то в этом хорошо разбирается, у меня не просто сомнения возникают… Я сразу понимаю, что передо мной самозванец.
— Объясните…
— Попробую. Поясню. Вот знаете, достаточно сносно, без травм и потрясений я в своей жизни умею делать две вещи, как это ни странно вам покажется, — это говорить по-русски и читать по-русски. А всё остальное у меня проходит в режиме ходьбы по граблям. На граблях я учусь, приобретаю опыт, и это на самом деле меня радует. Такая жизнь, конечно, учитель жестокий, но он для меня почему-то кажется достаточно справедливым.
И если мы сейчас говорим о коммуникациях, то, может, чтобы наши позиции хоть как-то немножко унифицировать, имеет смысл сразу определить, что это за зверь такой — коммуникации. Отбросим всякую словесную шелуху и скажем прямо, что коммуникация — это просто обмен информацией. На этом всё, пожалуй. А вот много ли людей умеют на белом свете коммуницировать? Да, мы все понемногу коммуницируем, так, как бог нам на душу положит. И эффективность такого действа, как правило, весьма невысокая. Ведь когда мы говорим об эффективных коммуникациях, речь идет о том, что вы, открывая рот, все-таки при этом добиваетесь своих целей, того, что мы хотим… И не просто потрындеть, а выразить то, что мы действительно хотим при этом сказать…
— Сказать-то можно всё что угодно, но вот добиться нужной нам соответствующей реакции партнера — это уже совсем другое дело…
— Да, так оно и есть, и поэтому помимо слова «коммуникация» есть еще такое понятие, как «коммуникабельность». Коммуникабельными называют людей, которые способны устанавливать и поддерживать контакты даже с очень сложным собеседником… И вот таких людей чертовски мало вокруг нас…
Ваше лицо говорит больше, чем уста…
— В специализированных учреждениях, где преподают такую мудреную науку, как оперативно-разыскная деятельность, немножко учат курсантов устанавливать доверительные отношения, как необходимое качество в их будущей работе. И есть еще такая интересная наука, как судебная психология, там тоже правильной манере общения в сложной ситуации учат… Вы об этом, Сергей Валентинович? Вот курсы психологов, которые сегодня так рекламируют в Сети, — это может со сказанным мной сравниться?..
— Это же просто ужасно... Но я вообще, да простят меня все психологи планеты, не очень верую в психологию как в науку...
— Вы сейчас о том, что суть психологии — это субъективное изучение крайне субъективного «объекта», скорее даже субъекта…
— Ох, вы сейчас и зарядили, Владимир Васильевич, я могу только одно сказать: в науке же есть принцип, что, изучив ее, ты можешь рассчитывать на базе своих знаний на повторяемость того, что ты изучил. А какая повторяемость может быть в той же психологии?.. Там на самом деле каждый случай — прецедент. Отсюда возникает все-таки подозрение, что как минимум ребята чего-то не додумали, и да еще раз простят меня психологи… Поэтому их квалификацию я всегда предпочитаю оставлять за скобками. То есть, конечно, бывают действительно хорошие люди, которые помогают другим…
— Ну, психологи-то хоть как-то помогают людям, а вы вот, специализируясь в так называемой коммуникации…
— Прежде всего, сама действительность, Владимир Васильевич, дает нам массу поводов для того, чтобы подумать о многом, особенно если твоя работа, как у меня в прошлом была, завязана на том, что и как ты говоришь или что и как ты воспринимаешь, когда тебе что-то говорят, и от этого зачастую зависит твоя жизнь… И когда эти обстоятельства понимаешь, ты становишься более адекватным, ты начинаешь смотреть на свои умения и навыки с опаской, у тебя исчезает тщеславие, у тебя исчезает ощущение, что ты всемогущий. И вот, как я уже как-то говорил, ты учишься бояться. И вот этот страх, он позволяет тебе учиться каждый день, учиться чему-то новому. За что я благодарен всему комплексу проблем, которые меня в жизни окружали в самых неприятных ситуациях…
— Если можно, то поконкретнее…
— Вот пример того, насколько ценными или же, напротив, неудачными или даже бесполезными могут быть наши коммуникации… Авиалайнер Airbus А310-324 на скорости примерно 180 км/ч при посадке выкатился за пределы взлетной полосы аэропорта и врезался в гаражный комплекс. В салоне начался пожар… Происшествие было настолько масштабным, что в России тогда был объявлен день национального траура, и начали собираться родственники погибших. Меня по ряду причин попросили сопровождать некоторых из них… Поймите же, что более 1000 человек за несколько дней обратились в Иркутске и Москве за помощью к психологам из Центра МЧС.
Так я впервые столкнулся с тем, как работали психологи Центра психологической помощи МЧС России. И я имел возможность воочию посмотреть работу психологов. По большому счету, в подобных происшествиях они решают три задачи: они оказывают эмоциональную поддержку родственникам пострадавших в стрессовой ситуации, они их информируют и пытаются хоть как-то спрофилактировать неизбежные посттравматические расстройства. И это вообще нерабочий, как мне кажется, инструмент… Я ничего не хочу сказать плохого, ни разу не кинул камень в этих ребят, у них работа не дай бог никому такую. Ведь то, что они видят, это просто жуть... Особенно когда мы поехали в морг на опознание обугленных тел… Ведь, повторюсь, в морге только при опознании родных и близких их было 455 человек, их пытались успокаивать, им пытались что-то говорить, но люди в этом состоянии, оказывается, вообще ничего не воспринимают… Поэтому вспоминаешь, бывало, эти сцены и думаешь: ну вроде я понимаю людей, ну вроде бы я и коммуникатор не самый плохой… И вроде могу найти нужные слова в разговоре… Но нет, бывают все же такие моменты, когда ты можешь только молчать. Это я увидел, и это стало мне наукой на всю жизнь, что слова не всесильны и ты не всегда с их помощью можешь чего-то нужного тебе добиться. Иногда нужно просто помолчать.