В Челябинской области мигрантам запретили работать в 2024 году водителями такси, маршруток и междугородних автобусов. Соответствующее постановление губернатора Алексея Текслера публиковали на портале правовой информации. Меж тем такие правила действуют на Южном Урале почти 10 лет, а подобное постановление — уже девятое по счету. Правда, мигранты в большинстве уже стали россиянами, хотя говорить по-русски бегло при этом так и не научились… О проблеме, возникшей сразу после теракта в «Крокус Сити Холле», мы поговорили с профессором Российской академии естествознания Александром Власовым:
— Да, Владимир Васильевич, очень беспокойная тема возникла в последнее время в нашем обществе, ее условно можно обозначить как тема мигрантов.
— Их еще иногда называли инородцами, Александр Юрьевич.
— Ну, инородцы — это слово носит неоднозначный оттенок с элементом уничижения какого-то, вплоть до оскорбительности...
— А мигранты?
— А мигранты — это все-таки более благозвучное. Согласитесь, что проблема эта, собственно говоря, приобрела чрезвычайную остроту буквально в последние пять, ну максимум, может быть, десять лет, они ведь на самом деле были в небольшом количестве всегда. И при этом миграция носила совершенно другое наполнение, то есть люди приезжали сюда в основном (естественно, я имею в виду среднеазиатские республики) вахтовым методом.
Не уверен — не приезжай…
— И Луис Корвалан, он, допустим, тоже мигрант был, и политэмигранты были из воюющей Испании…
— Ну, это, во-первых, все же штучный материал, который погоду в обществе не делал. Я-то имею в виду этот огромный поток, который хлынул сюда в последние годы. И на мой взгляд, вот тогда, лет десять, наверное, тому назад, наши органы, которые занимаются это миграционной политикой, сориентировались не совсем правильно. Вот когда они [мигранты] приезжали еще вахтовым методом: просто приехал какой-то рабочий, поработал здесь несколько месяцев и уехал к себе домой. И этот вахтовый метод практиковался в России и внутри страны повсеместно и носил сравнительно безобидный характер. И только в последние годы он трансформировался у нас, по отношению к среднеазиатским республикам, в приезд семьями на постоянное место жительства. И вот этот формат миграции совершенно очевидно утратил признаки безобидности. В первую очередь в связи с тем, что начали формироваться огромные сообщества, объединенные, естественно, по национальному, религиозному признаку, и стремительно расширяться за счет того, что рождаемость в этой категории населения на порядок выше, чем в традиционной российской семье. То есть сплошь и рядом, приезжая сюда, такая женщина рожает 8 — 10 детей.
Нелегальные мигранты и без водительских прав…
— Мужчины у них качественнее или женщины плодовитее?
— Вообще, такая высокая рождаемость, по мнению целого ряда авторитетных ученых, напрямую связана с культурным уровнем.
— То есть вы, профессор, про отсутствие культуры, что книжки по вечерам в постели не читают, а только любят друг друга?..
— Ну, можно и так сказать, да. Больше им, собственно говоря, и нечем заняться, кроме как реализовать вот эту свою природную функцию. Это совершенно очевидно на примере множества слаборазвитых стран, в которых тоже практически нулевой уровень культуры и при этом стремительный рост населения. Ту же Нигерию если взять: еще 30 лет тому назад страна имела население около 20 миллионов, а сейчас перевалила далеко за 200.
— Александр Юрьевич, а у нас в России, получается, типа очень культурное население? Ну, демографический кризис же, спад рождаемости...
— Это, конечно, некое преувеличение на счет культурного населения у нас. Если сравнивать с действительно высокоразвитыми, цивилизованными сообществами, с тем же европейским, то там ведь эти культурные традиции формировались за 300 — 500 лет до того, как они начали появляться у нас, даже первые ростки, когда мы начали воспринимать, какие-то веянья той же европейской культуры, — это, собственно, начиная фактически с Петра I. Вот поэтому наш анамнез в смысле уровня культурного развития нельзя назвать еще каким-то совершенным и даже серьезным, но тем не менее это совсем не то, что в слаборазвитых странах, тут имеется принципиальное отличие, очень большое. Еще начиная в первых годов советской власти все-таки страна была охвачена всеобщим образованием…
Мы реформируем нелегальную миграцию?
— А это препятствует размножению населения…
— Нет, но это, безусловно, повышает общий культурный фон страны в целом.
— То есть вы хотите сказать, что любить женщин — это не вполне культурно?
— Нет, я вовсе не это хотел сказать. Я хотел сказать, что действительно культурная женщина, которая востребована в обществе в других ипостасях, кроме как деторождение, она в силу уже вот этих социальных причин много детей рожать не будет…
Не будет много рожать, потому что у нее масса других интересов, она востребована в другой сфере. Ну, в отношении сравнения со свиноматкой это может быть грубо кем-то из спикеров сказано, но тем не менее это всеобщий факт для всех цивилизаций, которые достигли более или менее высокого культурного уровня в целом. И у нас в этом отношении чисто теоретически даже никаких прогнозов оптимального свойства быть не может. То есть стремительно поднять уровень рождаемости в цивилизованном обществе нельзя.
— А как же материнский капитал? Ведь таким образом правительство пытается вывести страну из демографического кризиса…
— Нет, это хорошо и здорово, Владимир Васильевич. Но оно на практике начинается и заканчивается все-таки обычно на одном, максимум на двух детях. А для того, чтобы создать импульс для стремительного роста, как в той же Нигерии, где никакого материнского капитала не существует, а население увеличилось в 10 раз, больше даже — почти в 15 раз буквально за 25 лет… Мы в этом отношении обречены на некую стабильность, то есть никакие меры социальной поддержки здесь кардинально ничего не поменяют.
— Вы имеете в виду, что дела будут стабильно плохи? Про стабильность. Социологи предсказывают, что мы сейчас идем к демографической яме…
Продолжение следует