Окончание. Начало здесь.
— Тогда я был еще командиром оперативного горноспасательного взвода в копейском военизированном отряде. Это примерно 40 человек.
Взвод был большой, потому что шахты тогда работали и у нас было много объектов на обслуживании, мы все жили при отряде: для нас в Копейске специально построили три дома, чтобы по тревоге мгновенно можно было собрать всех…
Как-то меня вызвал командир и сказал, что в стране формируют команду для прохождения обучения в Голландии, моя кандидатура утверждена руководством… Много он, как всегда, не говорил. Я взял под козырек, собрался и вылетел в Москву…
Там увидел нашу группу (человек 10 — 12 командного состава горноспасателей), тех, кто должен был пройти подготовку инструкторов-спасателей и получить международный сертификат.
Так совпало, что подготовку мы прошли вовремя…
— Учились мы в городке Рамсдонквере, в институте по техникам спасения НИБРА. Нам повезло: нашу группу вел Роберт Брюс Волмсли — известный международный эксперт в области оказания первой помощи пострадавшим. Основной акцент делался на техническом оказании помощи при несчастных случаях и катастрофах.
Так как в то время в мире уже все больше спасательных групп применяли в своей практике новейшую аппаратуру для оказания первой помощи, а Нидерланды являлись одной из ведущих стран, где на душу населения приходилось, наверное, самое большое число подобной аппаратуры, пора и нам было осваивать такую технику…
На теоретических и практических занятиях мы отрабатывали навыки спасения при автодорожных происшествиях, обрушениях зданий и сводов шахт, когда человек попадает в завал и его необходимо извлечь… Знакомили нас и с особенностями проведения спасательных работ при масштабных катастрофах и национальных бедствиях.
Вернувшись в отряд, я только начал проводить занятия в учебном горноспасательном взводе, знакомить ребят с общемировой практикой, как ночью 28 мая 1995 года произошло самое сильное, наверное, землетрясение в нашей стране…
На Сахалине, в спящем Нефтегорске, за 17 секунд было разрушено буквально все: рухнули крупноблочные дома, не приспособленные для сейсмоопасных районов, которые массово возводились в 60-е с целью удешевления строительства. землетрясение уничтожило больницу Нефтегорска, где под завалами остались 30 врачей и медсестер — так, немногие выжившие в Нефтегорске люди остались без медпомощи, однако худшее, как выяснилось, было еще впереди…
Никто на острове, да и в стране, сначала не знал о трагедии в Нефтегорске. Были разрушены мосты и значительные участки дорог, выведены из строя 300 километров линий связи и 200 километров линий электропередач, повреждено 45 километров нефтепровода «Оха — Комсомольск-на-Амуре», 11 нефтеперекачивающих станций, 230 эксплуатационных скважин…
В итоге, в первые часы после землетрясения выжившие сами занимались разбором завалов, руками разгребая бетонные обломки, чтобы вытащить родных и близких. Согласно одной из версий, поселок увидели с воздуха вертолетчики, которые доставляли нефтяников на вахту…
Срочно вылетайте, там все очень плохо…
Первую отрывочную информацию о трагедии Нефтегорска бойцы копейского военизированного горноспасательного отряда получили из новостной программы телевидения. Но вскоре отряд уже был поднят и по тревоге: поступила команда собрать группу из 14 наиболее опытных работников — половина горноспасателей из Копейска, половина из Еманжелинска.
— Вместе с группой из челябинского поисково-спасательного отряда вылетели спецрейсом в Иркутск, оттуда без задержки, после дозаправки борта, рванули в Южно-Сахалинск. А там угодили в сплошной туман, поэтому уже приготовились ночевать в палатках в аэропорту, когда за ними совершенно неожиданно прорвался транспортный вертолет, пилот которого к тому же не спал уже сутки…
300 километров до Нефтегорска летели по приборам «в молоке» — видимость была нулевая. Задумываться о том, как вертолет будет садиться в разрушенном населенном пункте в слепую, было просто страшно. Но как-то все-таки долетели: вертолетчики нашли в сплошном тумане небольшое окно и сумели сесть прямо в развалинах Нефтегорска…
Палаточный лагерь южноуральцы разбили возле разрушенной школы. В штабе им выделили участок, на котором они должны были производить разбор завалов, спасение выживших (если таковые найдутся) и извлечение тел погибших. В непосредственной близости от палаток спасателей, там же, в разрушенной школе, был развернут «упаковочный цех»: эмчеэсовцы по-быстрому соорудили столярку и приступили к массовому производству гробов, погибших спешно готовили к похоронам…
— Работали наши горноспасатели по шахтерскому графику: шесть часов работа — шесть часов отдых — и так круглые сутки: автокраном цепляли элементы разрушенных зданий, построенных преимущественно из плит, чисто визуально, опытным взглядом, прикидывали, чтобы не было новых обрушений…
Каждый час работу прекращали и объявляли минуту тишины: слушали, не подаст ли кто голос из-под завалов. В это время работали только кинологи с собаками. Кинологами в основном были женщины из московского отряда центроспаса МЧС. Потом снова включали механизмы, торопились, разбирая каждый новый «слоеный пирог», в который сложился очередной дом, надеясь хоть кого-нибудь спасти… Начинали сверху, с шифера, кучи битого кирпича и обломков бетона — где-то приходилось все это разгребать руками, чтобы не провоцировать новое обрушение…
Нефтегорск — город мертвых
— Погибших было очень много: согласно официальным сведениям, 2040 человек из общего населения в 3197... Выжили преимущественно те, кто не ночевал дома, а был, к примеру на рыбалке… Кто-то выжил только потому, что за мгновение до катастрофы вышел в другую комнату…
Первоначально погибших, извлеченных из-под обломков, заматывали в ковры или покрывала и складывали в местах обозначенных флажками. Потом эти места несколько раз в день объезжал «Урал» с высокими бортами и отвозил тела в «цех»…
Тела находили все время, даже тогда, когда уже в самом конце расчищали территорию бульдозерами… Так, уже в июне нашли в подвале мертвую женщину, судя по всему, в ходе разрушения дома пробило перекрытия, и она туда провалилась вместе со строительными элементами…
Погибших детей было тоже много — сотни… Где-то на четвертый день на соседнем объекте нашли живого и невредимого мальчика лет десяти — ему повезло: строительные конструкции встали так, что получилось что-то вроде шалаша над ним — его не засыпало и не придавило, но он просидел без воды, еды и теплой одежды дня четыре, а там тогда минусовая температура ночью сменялась дневной жарой до +25 С… Тихий плач услышали в минуту тишины и начали по нему целенаправленно работать. Когда ребенка вынесли из-под завала, он был в шоке… А спасатели к тому времени настолько прониклись его судьбой, что почти каждый хотел его усыновить…
Был у южноуральцев и особый объект работы, где школьники из выпускного класса той ночью веселились, в Доме культуры. В час ночи земля под ними разверзлась — много молодежи погибло: крыша обвалилась и всех придавило…
— Там тоже были конструкции из плит шалашные, и старшие групп выходили на штаб с предложениями, чтобы им позволили проползти по колодцам этим, проверить, вдруг кто-то живой там остался…
Горноспасатели прикинули, что по этим норам можно было пролезть внутрь, но руководство не позволило этого сделать, потому что в те дни были постоянные повторные толчки: землетрясения неоднократно повторялись — до пяти баллов бывало — все постоянно чувствовали их на своих объектах, даже работы приходилось останавливать, чтобы не придавило…
Еще был в копейской команде человек, который не выдержал этого стресса, сорвался… Так совпало, что у него дома осталась такая же дочь, как та, которую парни нашли под завалами. Когда подняли сорвавшуюся плиту и нашли под ней мертвую женщину, прикрывавшую собой мертвого же ребенка лет трех, он подошел к Сергею Дмитриевичу и говорит: «Все, командир, я больше не могу…». Он весь этот ужас пропустил через себя, а так нельзя делать, работать в такой ситуации надо отстраненно… Когда спасатели вернулись в Копейск, он уволился из отряда…
Нефтегорск
«Вам за героизм зарплату платят…»
— По возвращении областное руководство организовало всем командированным реабилитацию: их отправили в санаторий «Увильды» на две недели. Командование совсем небогатым спасателям пошло на встречу: в отряде они числились как бы работающими, а в это время просто приходили в себя… Только представьте, каково это: постоянно вспоминать погибших, которые за несколько часов до землетрясения мирно пили чай, смотрели телевизор, любили друг друга…
Одному нашему бойцу-респираторщику, Мухамедьярову, дали медаль «За спасение погибавших». Остальным были переданы грамоты от губернатора… Все за ребят переживали тогда, конечно: боялись, что кто-то из них «тронется» головой. На всю жизнь запомнилось это ощущение, когда на тебя смотрят с подозрением, потому что тогда уже в стране была гласность и кошмарные сцены из «города мертвых» показали по телевизору — все смогли увидеть, где побывали наши парни…
Рассказывает Сергей Гончар: «Моя жена Елена все 27 лет моей работы в военизированном отряде горноспасателей переживала за меня практически каждый день. Особенно, когда нас поднимали по тревоге: как правило, ночью в квартире раздавался звук сирены… Едешь на объект и сам не знаешь, что там произошло.
Мне она тогда этого не рассказывала, но всю ночь до утра стояла у окна и ждала, когда я вернусь, потому что тоже не знала, что там произошло, куда меня вызвали, вернусь ли домой… Я ее, конечно, как мог, успокаивал, что ничего опасного в моей работе нет… Но она понимала, что такое пожар и взрыв в аварийной шахте на глубине 450 метров под землей…»