Роль объективной экспертизы в системе судопроизводства трудно переоценить. Полученная экспертами информация разъясняет спорные моменты, уточняет или опровергает данные. Одним словом, это то, что нужно для разрешения противоречий, возникающих в судебном или досудебном процессе. Вместе с тем не секрет, что регулирование экспертной деятельности осложнено явным отставанием законодательства от современных реалий. Ответить на наши вопросы любезно согласился директор научно- исследовательского института судебных экспертиз «СТЭЛС», профессор Российской академии естествознания Александр Власов:
— Владимир Васильевич, я хотел бы несколько слов сказать о грядущих изменениях в нашем законодательстве, которые достаточно близки к сфере моей профессиональной деятельности. Сейчас, например, в Госдуме обсуждается или готовится к обсуждению более или менее отредактированный текст нового Федерального закона. Ну, может быть, не совсем нового, он существовал и раньше. Федеральный закон № 73, так называемый «О государственной судебно-экспертной деятельности». И эта тема перманентно всплывает в нашем сообществе о том, что он нуждается в серьезной переработке. Всплывает она уже на протяжении, наверное, 15 лет, но никак не удается найти. По крайней мере, раньше не удавалось найти каких-то компромиссных решений в силу того, что слишком разные интересы у разных групп людей, которые, так или иначе, к этому причастны.
Имеем больше экспертов и больше проблем
— Это кто такие, Александр Юрьевич? И что за компромиссы? Что за группа людей?
— Одна группа людей представлена Министерством юстиции и подведомственными ему экспертными учреждениями, которые входят в состав Минюста, и в какой-то мере аффилированные с ними все остальные государственные экспертные учреждения. Вот это одна как бы сторона, которая, естественно, отстаивает или пытается отстаивать жесткую государственную монополию на осуществление этой деятельности. А вторая сторона представлена гораздо большим в численном составе количеством энтузиастов из негосударственных экспертных учреждений, которых сейчас развелось несметное количество и которые тоже претендуют на какой-то кусочек этого пирога.
— Бюджетного?
— Необязательно бюджетного, ведь оплата экспертиз складывается из двух составных частей. Одну можно условно назвать бюджетной. Это те экспертизы, которые назначают в негосударственные учреждения, допустим, органы предварительного следствия и суды, когда по своей инициативе. И это все оплачивается, естественно, из бюджета.
И вторая часть, пожалуй, даже большая, когда речь идет о судах общей юрисдикции или об арбитражных судах, там оплату экспертиз осуществляют заинтересованные стороны.
И там на самом деле денежная емкость этого рынка достаточно большая. Деньги там вращаются серьезные, вокруг них, абсолютно предсказуемо, разворачивается всегда борьба, и вот в данном случае это борьба выливается в соперничество между государственными и негосударственными экспертными службами.
Причем негосударственные обладают как своими недостатками, конечно, потому что у них нет систематического бюджетного финансирования — «волка ноги кормят только», так и своими достоинствами они обладают тоже. К этим достоинствам, во-первых, можно причислить то, что, согласно даже ныне действующей редакции Федерального закона № 73, негосударственным экспертом может быть изначально только субъект, имеющий как минимум высшее образование. А вот для государственных экспертных учреждений, Минюстовских и экспертных центров МВД образование не требуется никакое, то есть достаточно вполне средней школы. Это прописано прямо в законе. Это первое.
Второе — очень серьезный аргумент в пользу негосударственных состоит в том, что государственные совершенно точно не справляются со стремительно возросшим за последние 10 лет объемом работы. И возникает абсолютно неприемлемая ситуация, когда сроки выполнения экспертиз в значительной части государственных экспертных учреждений начинают измеряться годами — не днями и не неделями. Вот до позапрошлого года считалось еще более или менее приемлемой и терпимой такая градация, что до полутора лет. Сейчас сроки выполнения некоторых экспертиз уже исчисляются 2–2,5 годами.
Время не главное. Оно единственное.
— Вот как? Например…
— Да, это огромное число экспертиз, которые выполняются в экспертных учреждениях Следственного комитета или в психиатрических, допустим, учреждениях. Сейчас все это находится в такой ситуации, что они принимают в работу новые дела — и уголовные, и гражданские, сразу же с указанием на то, что это дело будет реально взято в работу через 1,5–2 года. До этого существует очередь. То есть, в порядке очередности до вас дойдет дело через 1,5–2 года. Но между тем процессуальные сроки расследования ведь никто не отменял. Они ограничены определенным временным лагом. И сейчас вот эти гигантские сроки выполнения экспертиз являются реальным и очень серьезным препятствием, которые объективно вынуждают и тот же Следственный комитет, и суды в ряде случаев прибегать к помощи негосударственных экспертных служб, потому что там таких сроков не бывает, которые годами измеряются. Ну месяц, ну, максимум, два. Но никак не годы.
— Почему? Чем не устраивают негосударственные экспертные учреждения? Почему такое противостояние? Они что, менее управляемые и менее зависимые?
— Да, факторов на самом деле много, и начнем с того, что они безусловно и объективно менее управляемые. На государственные осуществлять какое-то давление с использованием просто так называемого телефонного права, или даже просто намеком, гораздо легче, чем на негосударственного. Вот очень простой пример из нашей действительности — когда-то несколько лет тому назад у нас главный судебно-медицинский эксперт немножко закапризничал со сроками и с пожеланиями со стороны учреждения, назначившего экспертизу. И на следующий день без объяснения причин он был уволен. И такая угроза реально существует, и она реально воспринимается любым государственным экспертом.
На негосударственного эксперта таких способов и таких рычагов воздействия и устрашения не существует. Его можно только ласково попросить, но не более того. Предпринять какие-то репрессивные меры — ну нет такого инструмента, который можно было бы использовать, по крайней мере, в систематическом режиме. Вот поэтому они существуют.
Допустим, сейчас вот по стране в целом, если взять все 85 регионов, в том же Следственном комитете лежит больше 15 000 уголовных дел, по которым истекают уже сроки расследования, а экспертизы до сих пор не проведены. И каких-то реальных перспектив на то, что они будут скоро проведены, не существует. Это на самом-то деле катастрофа, которая вынуждает следственные органы прибегать к помощи тех же негосударственных экспертных учреждений. Но, тем не менее, борьба с ними идет, где-то явная, где-то завуалированная. Сейчас, судя по всему, решило вот это правоохранительное сообщество использовать уже артиллерию главного калибра в виде нового Федерального закона. Ну, вернее, в виде новой редакции. И, насколько я знаком с этими предложениями, которые корректируют этот Федеральный закон, их, собственно говоря, единственным целевым назначением является создание новых и серьезных препятствий для работы негосударственных экспертных учреждений. Что представляется вот автором этого закона очень хорошим и благородным делом. Но на самом деле это совсем не так…
Продолжение следует