Кадровые решения в научных институтах обычно не попадают в поле зрения широкой общественности, но с недавним увольнением Анатолия ЧЕРНЯЕВА из Института философии РАН всё иначе. Сторонники учёного уверены: руководство института выступает фрондой по отношению к государству, а причина увольнения Черняева – его патриотическая позиция.
– Официальное объяснение произошедшего, опубликованное на сайте института, весьма противоречиво. С одной стороны, утверждается, что вы не проявляли интереса к работе, с другой – что вы ездили по заданию института в Донецк (едва ли на такую командировку согласился бы незаинтересованный сотрудник). А как объяснили причину увольнения вам в личном порядке?
– Никак. Мне просто вручили уведомление о прекращении трудовых отношений в связи с истечением срока контракта. Но вообще-то в научных учреждениях должны проводиться конкурсы на замещение вакансий. В данном случае конкурс объявлен не был. Мне не дали шанса. Это сознательное решение руководства.
– Ваши сторонники утверждают, что из 250 сотрудников ИФ РАН вы единственный, кто публично поддержал СВО.
– Во всяком случае, я пока единственный, кто после начала СВО побывал в Донецке в рамках научной миссии. Знаю точно, что в институте есть сотрудники, которые настроены патриотически и желают победы России, но не особенно афишируют свою позицию, потому что это не прибавит им очков в глазах начальства. Есть информация, что в ряде академических институтов были случаи, когда сотрудники выражали своё положительное отношение к СВО и подвергались обструкции: им объявляли бойкот.
– Как бы вы оценили информационную волну, направленную в вашу поддержку?
– Волна действительно беспрецедентная. Это говорит о неравнодушии общества к несправедливости и произволу. И дело тут не только и не столько во мне лично. Я комментирую в СМИ обстоятельства своего увольнения прежде всего для того, чтобы обратить внимание на связанную с этим общую проблему всей нашей социально-гуманитарной научно-образовательной отрасли.
– Что за проблема?
– Наши социально-гуманитарные науки существуют в отрыве от реальной жизни страны, общества, народа. Сегодня Россия находится в цивилизационной конфронтации с коллективным Западом, ведёт войну, борется за то, чтобы сохраниться как геополитическая реальность, как цивилизация, как самобытная страна со своей культурой, традициями, ценностями, образом жизни. Вроде бы очевидная вещь, понятная любому думающему человеку, но в наших социально-гуманитарных науках с пониманием этого имеется проблема.
Мы часто апеллируем к опыту Великой Отечественной как образцу подвига народа и страны в борьбе со смертельным врагом. Уже ко второму году той войны наши учёные-гуманитарии – философы, филологи, историки – успели создать масштабные труды, посвящённые славным боевым страницам прошлого, величию духа и национальному самосознанию народов России. Исходя из этих задач, была полностью перестроена программа научной и просветительской работы академических институтов.
А что теперь? Без малого два года продолжается СВО, а эти институты продолжают существовать в «довоенном» режиме, не актуализируют содержание своих исследований, исходя из вызовов времени. Можно подумать, что они находятся не в российской, а в какой-то иной юрисдикции. Наши социально-гуманитарные науки оказались глухи к тем историческим угрозам, с которыми столкнулась сегодня Россия. Они существуют в режиме, не побоюсь этого слова, колониальном.
– Почему возникла такая ситуация?
– Это результат целенаправленных действий «западных партнёров» ещё с 1980‑х годов, когда ставилась задача развалить нашу страну. В результате в наших социально-гуманитарных науках преобладают представления, что западный мир – это цивилизационный эталон, все духовные, культурные, социальные стандарты Запада преподносятся в качестве нормативных. Важным элементом этого процесса стало превращение целых областей науки в инструмент трансляции западных концептов в российскую социальную практику.
– Какие именно концепции имеются в виду?
– Это, к примеру, теория «тоталитаризма», согласно которой ставится знак равенства между нацизмом и советским строем, она придумана после Второй мировой войны такими западными авторами, как Ханна Арендт, которые, как теперь установлено, выполняли заказ американских и британских спецслужб. Или, например, «гендерные исследования», которые ставят под сомнение половую бинарность, лежащую в основе традиционного образа жизни и воспроизводства населения. Отсюда же и феминизм, и обоснование всевозможных отклонений, квир-философия, ЛГБТ-идеология*.
Или, например, «экологическая этика». Она декларирует, что природное достояние Земли должно принадлежать человечеству в целом. И поэтому природные ресурсы России, в частности арктический шельф, запасы пресной воды и т.д., должны быть поставлены под международный контроль. А философия служит тому, чтобы «научно» обосновать такие вещи, как и «справедливые войны» Запада против неугодных, как и санкции, вводимые против России.
Сформировалась определённая страта учёных, в том числе руководителей науки, которые живут и работают в России, но ментально находятся на Западе, и волей или неволей обеспечивают стратегические интересы не своей страны, а её противников. Апофеозом этого умонастроения явилась резонансная публикация в «Независимой газете» директора Института США и Канады РАН Валерия Гарбузова «Об утраченных иллюзиях».
– Постмодернизм, отрицание абсолютности истины, абсолютности бытия – такое направление мысли преобладает не только в руководстве ИФ РАН, но и в институте вообще?
– Дело в том, что со второй половины XX века философия перестала быть свободной, оказалась плотно интегрирована в сферу глобальной политики. Через сеть многочисленных западных фондов была выстроена система научных исследований, которая, с одной стороны, служила обоснованием превосходства западного мира, с его специфическим пониманием ценностей «свободы» и «прав человека», а с другой – инструментом политики, направленной на моральное разоружение нашей страны, её военно-политическое, социально-экономическое, духовно-культурное сдерживание.
Западные концепции внедряются по всему миру, в том числе и у нас, при помощи эффективных бизнес-схем. Франко-американский философ Габриэль Рокхилл назвал эту модель «франшизой в индустрии глобальных теорий». Как она работает? В интеллектуальной сфере формируются влиятельные раскрученные бренды по такому же принципу, как и в любом бизнесе. И подобно тому, как выгодно быть эксклюзивным дилером «Тойоты», «Адидас» или «Макдоналдса» на рынке своей страны, в сфере философской науки разворачивается конкуренция за право работать в рамках своеобразной «франшизы» модных раскрученных теорий, таких как постмодернизм, аналитическая философия, психоанализ и т.п.
Институт философии РАН – пожалуй, главный в нашей стране инкубатор таких интеллектуальных франшиз. Если мы посмотрим на структуру научных подразделений института, она выглядит довольно странно, ибо лишь отдалённо соответствует официально утверждённой в России классификации философских наук. Разгадка проста: эта структура образовалась во многом как раз из подразделений, созданных под ту или иную иностранную франшизу. В результате мы не имеем ни одного полноценного научного подразделения по исследованиям онтологии, т.е. учения о бытии, которое является главным в классической модели философии, зато сразу три – специализирующихся на теории познания. Этот факт ярко отражает западный тренд на релятивизм, нежелание признавать безусловность бытия и абсолютность истины, а значит – непреложность социальных, культурных, моральных норм. Вот и ответ на ваш вопрос.
– Ваша кандидатская диссертация посвящена русскому религиозному философу Георгию Флоровскому. Неужели во всём институте почвенничество представлено только вами и никем больше?
– В ИФ РАН русские мыслители оцениваются с точки зрения того, насколько успешно они усвоили «уроки» западной философии и вписались в её контекст. Показательна недавняя статья врио директора института Абдусалама Гусейнова под красноречивым названием «О тождестве русской философии и философии в России». Понятием «философия в России» постулируется представление, что может существовать только глобальная мировая философия, и в России право называться философией могут иметь только те концепции, которые соответствуют этой модели.
К прискорбию, это уже давняя институтская установка. Хотя были люди, которые имели мужество работать по-другому. Например, Арсений Владимирович Гулыга ещё в брежневские годы отстаивал необходимость издания трудов русских философов, в том числе славянофилов и религиозных мыслителей, в серии «Философское наследие». Первой ласточкой в 1982 году стала книга сочинений Николая Фёдорова – яркого автора, основоположника философии космизма. Фёдоров критически оценивал западноевропейскую философию и цивилизацию, предсказал её деградацию, которую мы наблюдаем сегодня. Знакомство с учением Фёдорова и других русских мыслителей накануне перестройки могло стать хорошей предпосылкой для формирования национального самосознания и выработки иммунитета против той наивной доверчивости к Западу на всех уровнях общества, которая в итоге привела к распаду великой страны. Однако западники, которые к тому времени уже контролировали философию в Академии наук, устроили грандиозный скандал, в результате книга была изъята из продажи, а процесс издания русских мыслителей-патриотов остановлен.
– Напоследок – фундаментальный вопрос. Философия – это служанка политики?
– Идея, будто в современном мире возможна философия наднациональная, стерильная, общечеловеческая, – утопична. Такую модель философии пытаются сконструировать западные идеологи, но никак не скажешь, что они не ангажированы политически. Они ангажированы американским проектом, глобалистским проектом. Надеяться, что философия может сохранить политическую девственность, – наивно.
Разумеется, западные концепции нужно знать и изучать, иначе мы можем оказаться безоружны по отношению к ним. При императоре Николае I попытались обойтись вообще без философии, её преподавание в университетах было свёрнуто. Князь Платон Ширинский-Шихматов, товарищ министра просвещения, изрёк: «Польза философии не доказана, а вред от неё возможен». Как результат – упал уровень философской культуры, и общество утратило иммунитет к деструктивным идеологиям.
При этом мы не должны покорно учиться у Запада, ибо мы ему цивилизационно не обязаны. Вместе с крещением от Византии мы получили весь культурный арсенал – с богословием, с начатками философии, из которых впоследствии выросла русская мысль, наша философская традиция. Мы являемся прямыми наследниками великой античной культуры, можем опираться на это наследие и создавать философию – такую же оригинальную и самостоятельную, как наше суверенное государство-цивилизация. И если современная философия Запада сосредоточена на деконструкции, направлена на ниспровержение традиций, разложение моральных, культурных, социальных норм и установлений, то философия России, очевидно, должна быть иной – утверждающей российские ценности, осмысляющей исходя из этого современные проблемы, вызовы и угрозы.