Война бывает детская, до первого убитого…

Новый, 2024 год начинается более чем тревожно. Широко подхваченные слова координатора деятельности правительства Израиля на палестинских территориях генерала Расана Элиана о том, что своими атаками «ХАМАС открыл ворота в ад», заставили многих политиков и аналитиков сильно напрячься. О возможных перспективах ближневосточного конфликта беседуем с экспертом по литературным произведениям хасидов, профессором Российской академии естествознания Александром Власовым:

— Александр Юрьевич, издание Politico со ссылкой на источники заявляет о том, что администрация президента США Джо Байдена готовится к возможному разрастанию конфликта между Израилем и сектором Газа в войну между странами Ближнего Востока...

— Да, это так, Владимир Васильевич, и в новый, 2024 год мы, совершенно очевидно, вступаем в новый формат существования человечества в целом. У меня в этом глубокое убеждение, основанное прежде всего на том, что последние несколько десятилетий хотя в мире тоже было не очень спокойно, но каких-то глобальных тектонических процессов, очень серьезных военных конфликтов нет…

Надо бороться не против войны, а за мир...

— Есть мнение, что до сих пор атомное оружие сдерживало от широкомасштабных войн...

— Оно, безусловно, сдерживало и продолжает сдерживать...

— Считается, что если бы у США и у Советского Союза не было бы атомного оружия, то Третья мировая война, скорее всего, началась бы еще в прошлом веке.

— Да дело в том, что на самом деле война эта, о которой сегодня так много говорят, по сути, началась еще в Первую мировую и никогда не прекращалась. Просто она перманентно переходила в более жесткие фазы, потом в завуалированной форме немножко ослабевала, но сама по себе эта идея противостояния имеет очень древние корни, и она неистребима. Надо признать, что на протяжении нескольких десятков лет действительно была наивная иллюзия, что возможно мирное сосуществование государств с принципиально разными идеологическими установками, религиозными мировоззрениями, обычаями, традициями, но это совершенно нереально.

— Это вы про Хельсинкскую декларацию, подписанную главами 35 государств и провозгласившую принцип нерушимости границ, территориальную целостность государств, невмешательство во внутренние дела иностранных государств, согласование обязательств по вопросам прав человека и основных свобод личности...

— Все дело в том, что милитаристская мотивация гораздо более привлекательна для широких слоев населения и особенно руководства большинства стран, чем какое-то сомнительное мирное сосуществование. И вот конец прошлого года и особенно начало этого года ясно демонстрируют, что воинственность многих стран стремительно нарастает. Вот сейчас…

У нас разные понятия о справедливости…

— Так все же стран или народов?

— Да, в первую очередь, конечно, стран. Поскольку если брать психологию народа в целом, то большинство наций не страдает потребностью к активной внутренней агрессии. Хотя есть и исключения, безусловно, есть. Вот то же самое еврейское государство, оно позиционировало на протяжении практически двух тысячелетий — ну, не государство, конечно, а вот это сообщество, эта нация — оно себя позиционировало в качестве такой концентрированной агрессии. Отчасти в связи с тем, что почти повсеместно ощущало неприязненное отношение к себе в большинстве стран. Где-то эта неприязнь была оправдана, где-то она была инспирирована и искусственно создана. Но это не меняет сути дела. В конечном итоге, начиная от древних еврейских религиозных трактатов с политической окраской и заканчивая современными лозунгами, евреи позиционировали себя только как абсолютно исключительную, привилегированную нацию, превосходящую…

— Богом избранную. Это вы, профессор, о Моисее, передавшем слова Бога: «Так молви дому Яакова и скажи сынам Израиля... Если вы будете слушаться Меня и соблюдать союз Мой, то будете Мне избранным из всех народов» (Исход, глава 19:3-6)?

— Богом избранную, конечно, да. И относились ко всем без исключения остальным с глубоким презрением. Это в прямом и завуалированном виде сформулировано практически во всех и древних еще трактатах иудейских и в их нынешней интерпретации. Эта тотальная ненависть действительно оправдана, может быть, их мученической тысячелетней историей, когда они периодически подвергались гонениям. Но в целом это создало и в народе, — не совсем во всем народе, в первую очередь это, конечно, так называемые ортодоксальные евреи, — оно создало просто клубок ненависти, которая реализуется в первую очередь к своему ближайшему окружению арабскому.

— Александр Юрьевич, вы рискуете прослыть антисемитом, хотя просто цитируете Талмуд: «Пусть не говорят, что гои могут не быть нечестивы и даже казаться добродетельными. А если они даже делают добро, если подают милостыню или поступают добродетельно, то за это нужно еще более их ненавидеть…»

Но при этом я хорошо понимаю и разделяю гнев израильтян после нападения Хамас в октябре прошлого года….

И получается профессор, что верующие люди себе подбирают удобного бога, который благословляет их на то, чем они хотят заниматься? Потому что ненависть ведь изначально не была присуща основным религиям. В старое время человек, вернувшийся с войны, в течение трех лет поражался в церковных правах, пока не изживет в себе эту ненависть, которую он невольно на войне вырабатывал, это я вам как внук священнослужителя говорю...

— Это вы, Владимир Васильевич, говорите исключительно о христианстве, в иудаизме такого не было никогда. В иудаизме, еще раз могу повторить, во всех учениях прямо или косвенно фигурирует мысль о том, что, кроме евреев, никто не имеет права на существование.

— «Ты должен истребить все народы, которые предаст тебе Господь, твой Бог. Не смотри на них с жалостью и не служи их богам, чтобы это не стало для тебя западней». Как же, как же, это ведь Второзаконие, из священной книги Торы. Хотя после октябрьских событий прошлого года я гнев израильтян не только понимаю, но и разделяю...

Принцип «око за око» делает мир слепым

— Но согласитесь, Владимир Васильевич, что агрессия заложена в основах всех религиозных воззрений. И совершенно понятно, что арабский мир отвечает им той же монетой. Причем у них есть принципиальная разница в реализации этой агрессии. То есть если значительной части арабского мира присущ религиозный фанатизм и огромное их число считает, например, собственную гибель в борьбе с неверными не только желанным подвигом, но и вообще целью своей жизни, потому как страх смерти там присутствует совсем не в той форме, как, допустим, в христианской религии или в иудаизме...

Поэтому вот сейчас независимо, на самом деле, от наших симпатий или антипатий понятно, что Израиль будет сражаться до конца и пытаться уничтожить угрозу для себя путем полной ликвидации Палестины.

— А другие варианты есть?

— Других вариантов нет, потому что у них эта идея заложена практически на генетическом уровне. И они ее будут реализовывать, несмотря ни на какое внешнее давление, на наличие или отсутствие посторонней помощи. Мировое мнение их не может интересовать в принципе именно потому, что я уже сказал до этого. Всех остальных они считают недочеловеками.

— А кого сейчас мировое мнение интересует? Соединенные Штаты Америки? Российскую Федерацию? Все тот же Израиль?

— Вот я именно поэтому и говорю, что мы вступаем фактически в новую эру, когда никого не интересует чужое мнение. Эпоха лояльности, эпоха возможных договоренностей прошла, и она себя полностью исчерпала, уступив место всеобщей конфронтации.

— И здесь еще один маленький нюанс: если в старину два владыки ссорились, то у каждого была армия, примерно пять тысяч наемников, и эти армии воевали между собой. А крестьяне этих стран в это время пахали землю, и им это все было фиолетово. А потом Жан-Жак Руссо придумал такое понятие, как «нация», и вот этот национализм стал везде проявляться. Русские, французские, немецкие, английские, еврейские. И, в общем-то, с этим тоже связано это изменение ситуации. То есть уже воюют между собой нации, враждуют.

— На самом деле, путем несложных манипуляций в сфере пропаганды в любой нации можно без особого труда за несколько лет сформировать целевые установки, прямо противоположные разумному поведению.

— Вы имеете в виду то, что и дураку понятно, что мир — это хорошо, а война — это плохо?

— Ну что-то в этом роде. А теперь во множестве регионов формируется позиция, что война — это хорошо. И что война — это неизбежно. А мир — это на самом деле жалкие попытки банкиров и ростовщиков как-то обеспечить себе тотальное благополучие за счет мнимой симпатии окружающих.

— Позвольте уточнить: хорошая война лучше плохого мира? Я бы так сформулировал. Наша же война — она всегда хорошая? А противовесом ей является плохой мир.

— А я, Владимир Васильевич, убежден, что война не бывает хорошей. Она в любом случае трагична...

Продолжение следует