В №46 «АН» рассказали о Бакинской книжной ярмарке, в которой принял участие и большой друг редакции, известный русский писатель Виктор СЛИПЕНЧУК. А до этого он был участником ярмарки в столице Сербии – Белграде. Сегодня своими впечатлениями об этих событиях делится сам Виктор Трифонович, а также представляет подборку своих новых стихов. Итак, слово писателю.
Так получилось, ещё вчера мне довелось отвечать на вопросы интервьюера: чем запомнились Белградская и Бакинская книжные ярмарки? Какие впечатления они оставили в душе? Можно ли их сопоставить? И если да, то какая из них отозвалась ярче, дала больше?
Словом, сразу прошу прощения, что в рассказе об этих международных событиях использую часть того интервью. Делаю это умышленно – что было, то было, а чего не было, того и считать нельзя.
Все ярмарки схожи между собой, потому что в основе их – внешний блеск. Умение в выгодном свете представить ту или иную книгу. И как раз здесь начинаются различия, диктуемые географическим расположением страны и тяготением её народа. Мне довелось представлять свои книги во многих странах, и всюду, скажем так, эти два пункта были определяющими. То есть влияние политических сил, наверное, всегда имело место быть, но оно не было заметным. Теперь, после 2014 года, это влияние стало заметным.
Конечно, Сербия как православная европейская страна мне ближе. Тем не менее Азербайджан в сравнении с Сербией произвёл на меня, говоря языком интервьюера, более яркое впечатление. И прежде всего, как мне кажется, своим более устойчивым вниманием к русской книге. Имею в виду, что внимание элиты азербайджанского общества к той или иной русской книге легко передаётся, что называется, в народ. И этому содействуют не только СМИ – целые институты задействованы в этом направлении.
На ярмарке в Баку к нам (русской делегации) пришёл коллектив сотрудниц Бакинского славянского университета, и одна из них – Флора Наджи, доктор филологических наук, профессор Бакинского славянского университета, заслуженный журналист Азербайджанской Республики, – подарила мне книгу «Тетрадь переводчика».
В обращении к читателю она говорит, что эта книга не антология, не хрестоматийный сборник, не тематическая подборка стихов.
«В эту «тетрадь» вошли нашедшие отклик в моей душе, задевшие мои чувства и мысли произведения самых разных авторов на самые разные темы. Они, как говорится, «легли на душу» и сами «напросились» на перевод. Здесь представлены стихи не только корифеев современной азербайджанской поэзии, не только признанных мастеров, но и только начинающих свой путь молодых поэтов».
Потом после встреч у стенда книг нашей русской делегации мне довелось выступать в Институте рукописей перед филологами профессорами, докторами – неизгладимое впечатление. Они на уровне повседневной работы следят за русской литературой. В Сербии и других близких нам по языку странах этого нет. Более того, как мне показалось, в последнее время не сербская элита поставляет новинки русского языка в народ, а народ через учителей русского языка (русский язык изучается в школах на уровне иностранного языка) оказывает некоторое благотворное влияние на свою элиту. Некоторое – потому что (находясь в окружении других европейских языков) прямой потребности в русском языке нет.
Так получилось, что интервьюер невольно заострил внимание на вопросе – какая из ярмарок отозвалась ярче, дала больше? Вот это вот «дала больше» показалось несколько неуместным. Представляя книги, именно мы старались «дать больше», а «брать что-либо» – вообще не настраивались. Но истинно говорится – «давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясённою, нагнетённою и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам».
Так и случилось. Благодаря личной дружбе главного редактора издательства «Художественная литература» Георгия Пряхина (одного из главных представителей нашей русской делегации) мы побывали у директора Института рукописей академика Теймура Керимли, встретились с сотрудниками института. (Об этом был очень ёмкий новостной телерепортаж на канале ОТР.) А после благодаря работникам нашего МИДа в Азербайджане довелось побывать в курортном местечке Галаалты («Под крепостью»). Где в течение двух недель я не только прошёл полный медосмотр, но и написал стихи о Баку, об Азербайджане, которые хочу здесь представить в своей новой подборке стихов. Но об этом чуть позже.
Вначале – о мистике, или о непознанном, всегда сопровождающем поэтов, и не только их. Помню свою первую поездку в Бурятию. Тогда верховный иерарх XXIV Пандито Хамбо-лама Дамба Аюшеев (он и сейчас глава буддистов России) ещё до моего приезда предсказал, что такого-то числа в Иволгинский дацан прибудет белобородый старец, который посетит ламу, победившего смерть Итигэлова. Всё это мне рассказала журналистка Туяна Зондуева, с которой мы вместе ехали к верховному иерарху. Разумеется, никто из нас, тем более я, никаким образом не связывал себя со старцем. Разговаривая с Пандито Хамбо-ламой Дамбой Аюшеевым, который на фоне беседы с Туяной Зондуевой был со мною, как мне показалось, необъяснимо строг, особенно после того, как я подал ему орден «Слава Чингисхана», которым был награждён (этот момент запечатлён Туяной Зондуевой на фото). Да, после этого момента он вручил мне хадак, на котором самолично завязал узелок (на память) и сказал, чтобы меня проводили к нетленному ламе Итигэлову.
Встреча главы буддистов России Пандито Хамбо-ламы Дамбы Аюшеева с писателем Виктором Слипенчуком, май 2016 г.
Голубой хадак олицетворяет Синее Небо, культ которого в Монголии и Бурятии существует издавна. (Чингисхан искренне верил в своё происхождение от Вечно Синего Неба.) Голубой хадак – символ гармонии, согласия и спокойствия, воплощение доброты, верности, бесконечности, расположения. Этот цвет также символ мужского начала и, как правило, дарится в знак дружбы и расположения.
Служители дацана проводили меня, и я остался один на один с Великим ламой. Никакой растерянности не было. Но было острое чувство, что в моей жизни происходит что-то весьма важное и я должен в соответствии с происходящим (весьма важным для меня) что-то делать, но что именно – никто мне не сказал и не подсказал, и я находился в неведении. К тому же теперь вокруг никого не было.
Бег мысли и бег реального времени несопоставимы. Сколько длилось моё неведение – бог весть?! Наверное, мгновение. Вдруг пришло ясное понимание: я – поэт. И я стал читать вслух свои стихи о любви – к жизни, к миру, к человеку. В какой-то момент явилось реальное осознание происходящего – Великий лама слышит меня. Я умолк, и некоторое время беседа продолжалась в полном взаимном молчании. Потом меня заинтересовала мысль – кроме Великого ламы и меня, кто-нибудь присутствует здесь? И сразу появились служители дацана. Один из них подвёл меня к стойке, на которой лежали небольшие деньги (ближе ко мне – сто рублей и мелочь) – подаяния страждущих. Я достал кошелёк с желанием отдать всё его содержимое, но вытащилось ровно сто рублей, и ещё из карманчика кошелька случайно высыпалась мелочь. Я был удивлён – и те сто рублей, что с мелочью уже лежали, и мои – были настолько идентичны, что я невольно подумал: белобородый старец, о котором рассказывала Туяна, уже побывал у Великого ламы. И вообще, кто он?! Мысль была настолько отвлечённой и незначительной, что тогда я не обратил на неё внимания. Впереди предстояла дальняя поездка по Бурятии. И меня охватила внезапная радость – я почему-то загодя знал, что всё будет хорошо. И действительно, в моём путешествии всё было хорошо.
Голубой хадак с узелком Пандито Хамбо-ламы Дамбы Аюшеева уже много лет хранится у меня в московской квартире в укромном месте. Где-то я читал, что если его хранить вместе с водкой, то непременно будешь прирастать материальным богатством. То есть хочу подчеркнуть, что храню его только как знак дружбы и расположения ко мне главы буддистов России.
Второй необычный случай с упоминанием белобородого старца произошёл в Монголии, в монастыре Хамарын-хийд в пустыне Гоби, основанном классиком монгольской литературы Дулдуйтыном Данзанравжаа (1820). Но о нём я рассказывал, повествуя о Всемирном конгрессе поэтов, проходившем в Монголии в августе 2017 года. Впрочем, сам монастырь находится рядом с загадочной Шамбалой, так что необъяснимые явления там по определению должны происходить и происходят.
Что же касается поездки в Азербайджан на 9-ю Бакинскую международную книжную выставку, на которой Россия была почётным гостем, то всё проходило очень хорошо и никакой мистики со стороны белобородого старца, скажем так, не только не предвиделось – в принципе даже представить было невозможным. Потому что белобородый у тюркских народов в Средней Азии и частично на Кавказе имеет своё самоназвание – аксакал (ак – «белый» и сакал – «борода», буквально – «седобородый»). Глава рода, старейшина, почтенный пожилой человек. В переносном значении – мудрый, уважаемый. Аксакалы играют значительную роль в обществе как советники и судьи.
Мы ехали по скоростной, недавно отстроенной платной дороге в санаторий «Галаалты». Неожиданно нас остановил полицейский. Фуад, водитель, захватив документы, побежал к полицейскому – и почти сразу вернулся. Мы, сидящие в салоне, поинтересовались: в чём дело, даже документы не посмотрел?!
– Я сказал ему: «Лейтенант, я везу аксакала». – «Тогда зачем остановился?!» И приказал: «Езжай!»
Или недавно на концерте в «Крокус Сити» в Москве народу было не протолкнуться, мы вышли из зала, забыв шарф. Молодой человек потребовал, чтобы мы вернулись непременно через рамку. В образовавшейся толчее его справедливое требование было трудновыполнимым, и я сказал:
– Молодой человек, пропусти ак- сакала.
Вначале он сделал вид, что не услышал меня. Я повторил. Равнодушно махнув рукой, он отвернулся, и мы прошли в зал. Чудодейственная сила слова «аксакал» не раз помогала нам в Азербайджане. Но бывало и по-другому.
Говорят, что в своё время Никита Сергеевич Хрущёв в одной из среднеазиатских республик, подобно нынешнему Байдену, забыл нужное слово и, обращаясь к многоуважаемым старейшинам, назвал их не аксакалами, а саксаулами. Вполне допускаю, что это легенда, или, как ныне говорят, – фейк. Другое печалит – люди-саксаулы не перевелись. Они есть. Мы уезжали из Баку. Бизнес-проходы на самолёт были пусты. Тем не менее одному из проверяющих захотелось, чтобы я непременно снял ремень. Разумеется, есть устав, всевозможные предписания, но есть ещё и понимание, что всё, что делается, делается с целью безопасности как раз этого гражданина, которому приказывают снять ремень.
Вспомнилось 30 декабря 1999 года. Мы с Галой, моей женой, прилетели по туристической путёвке в город Эйлат. Наслышанные о строгости израильских служб, подкатили тележку с багажом на контроль и очень удивились, что, не проверяя наши вещи, нам указали на выход в город. Анна, гид, потом объяснила, что у этих проверяющих глаз-алмаз лучше всяких приборов просвечивает. Так что понапрасну пассажиров они трясти не будут. В конце концов, любая проверка унизительна.
Здесь же, в пустых проходах, исполнение буквы закона никаким образом не связывалось с безопасностью. Преобладала некая форма болезненного превосходства, прикрывающаяся буквой закона. Саксаулу-контролёру было в явное удовольствие снимать ремень с белобородого, и он снял.
Поздним вечером 6 декабря остатки нашей делегации русской книги покинули Баку. И никакой мистики не произошло. Так что мне было бы впору усомниться и в своей седой бороде, и в своём призвании поэта. Но я не усомнился, в моём возрасте слишком поздно. А поутру 7 декабря пришло сообщение – в Баку произошло землетрясение, в результате которого, слава богу, никто не пострадал. Но, может быть, кто-нибудь призадумается, что человек-саксаул и человек-дерево по сути – это одно и то же. И почему мудрость и поэзия без мистики практически необъяснимы?
* * *
Наталии Гевелинг
Случилось так, я шёл по холодку.
Ноябрь не лучший месяц
для прогулок.
Она прошла, свернула в переулок –
Красавица из города Баку.
И я свернул – унять свою тоску
По дням любви исчезнувшего лета.
Она идёт, как каравелла света, –
Красавица из города Баку.
Великий Каспий на своём веку
Запомнил навсегда тот день вчерашний –
В его объятья бросилась из башни
Красавица из города Баку.
Она понятна только ветерку –
Полночный бриз, животворящий гений –
Он создал из своих прикосновений
Красавицу из города Баку.
Иду за ней – как бы веду строку.
И буковки, и нолики свидания
Оставим, как урок чистописания,
С красавицей из города Баку.
21.11.2023, Баку, санаторий «Галаалты»
Патруль
Азербайджан – Хары-бюльбюль!
Проблем, как зёрен, целый куль.
Там за горой повсюду страх –
Вновь обезлюдел Карабах.
Цветок любви Хары-бюльбюль –
Он не спасал от вражьих пуль,
За кровь не требовал отмщенья,
Но верил в наше возвращенье.
Азербайджан – Хары-бюльбюль!
В руках надёжных держим руль,
И по свидетельству Аллаха,
Наш курс на мир для Карабаха.
Цветок любви Хары-бюльбюль –
Идёт, идёт его патруль!
Его посланцы у руля,
Чтоб, как цветок, цвела земля.
Азербайджан. Бюльбюль-хары.
Земля воздаст свои дары,
Как в старину, среди друзей,
Поёт нам снова соловей.
26.11.2023, Баку, санаторий «Галаалты»
* * *
Сегодня встал я утром рано,
В гостинице Азербайджана.
Вокруг роскошество, уют,
В постель мне кофий подают.
Такое было лишь в Париже,
Баку, однако, много ближе.
А вдруг – Париж?! От счастья млея,
Я воскричал: «Скажите, где я?»
В ответ, гася мечтаний пыл,
Официанта след простыл.
Да, вот такой оксюморон!
Я выплыл в тоге на балкон,
В махровой белой простыне,
И город встал навстречу мне.
Великий бесподобный лик
В сияньи солнечном возник.
Истории внезапный дар –
Яхт-клуб по имени «Хазар».
А дальше, вправо – «Дениз Молл»,
И Каспий как небес престол.
А влево – города лицо,
Как обручальное кольцо
Между волной морской и ветром,
Предстало небоскрёбным центром.
Тревожить более не смея,
Я молча вопрошаю – где я?!
И вдруг – как выстрел на скаку –
Я осенён: я вновь – в Баку!
29.11.2023, Азербайджан, санаторий «Галаалты»
Промельк света
Мой Космос, он со мною рядом.
Я проложил свою тропинку,
И ты в созвездии Плеяда
Сейчас идёшь со мной в обнимку.
Здесь сроков нет, но есть движенье.
И знаю я – когда-нибудь
Нас по закону притяженья
Вернёт на Землю Млечный Путь.
Она сказала: «Я не внемлю,
Мечты свои не обнимаю…
Мне ведомо – сойдя на Землю,
Тебя на ней я не узнаю.
Живи со мной, мой Космос рядом.
Создатель Твой творил любя,
И я простым, обычным взглядом
Увижу и найду тебя».
Вместо ответа – промельк света.
И – не узнав меня – прошла. –
Земля людей, Земля-планета,
Моя любовь на ней была.
28.07.2023, Москва
* * *
Вот и снова мы вместе –
Никого между нами,
Лишь туман над холмами
В нашем памятном месте.
И, как прежде, над нами
Млечный Путь, словно мост,
Под босыми ногами
Одуванчики звёзд.
Мы по ним пробежимся,
И на звёздном лугу
Мы с тобой возродимся
На другом берегу.
Где отсутствует зависть,
И всё лучшее здесь
Превращается в завязь,
Чтобы снова расцвесть.
Я не жду повторенья
Жизни той, что была,
В сердце образ творенья –
Что у нас быть могла.
И от края до края
Навсегда и отныне
В этой чуждой пустыне
Ты предвестница рая.
Мы с тобой пробежимся,
И на звёздном лугу
Мы с тобой возродимся
На другом берегу.
20.08.2023, рейс 2121 Бодрум – Москва
* * *
Уже сентябрь и бабье лето.
Гуляет женщина одна.
Она по-летнему одета
И женских прелестей полна.
И я один. И между нами
Знакомство будет не во вред.
Её не описать словами –
Сверхобольстительный портрет.
Так почему же я задумчив,
Знакомиться с ней не спешу
И словно при паденьи с кручи
Так неуверенно дышу?
Она как будто тоже в раже.
Прошла. На лавочке сидит.
А вдруг не женщина вы даже –
Переодетый трансвестит?!
И сразу день померк – в натуре
С гримасой счастья на лице.
Не так ли волк в овечьей шкуре
Вошёл в доверие к овце?
И я бежал… О бабье лето!
Она вослед как засвистит.
Чтоб навсегда запомнил это,
Что есть такое – трансвестит.
18.09.2023, Москва
Официальный сайт писателя www.slipenchuk.ru