О влиянии эмиграции прошлого века на судьбу страны и мира, о заслугах выдающихся соотечественников и об отношении к школьным учебникам в интервью Андрею УГЛАНОВУ рассказал советский и российский историк, специалист в области новейшей истории России, профессор, академик РАН Ефим ПИВОВАР.


Список имён можно продолжать бесконечно

– Какие основные причины способствовали волнам эмиграции из России в XX веке?

– Конечно, это титанические процессы, которые происходили прежде всего на нашей родине. Начинались они в годы Первой мировой и продолжались в годы революции и Гражданской войны. Это привело к тому, что огромные массы людей разного социального статуса, несогласные или боровшиеся с устанавливающимся режимом, оказались вне пределов родины и сформировали первую волну послереволюционной российской эмиграции. В основном они представляли элиту – от членов семьи Романовых, депутатов Думы, генералов до младших офицеров, лишь недавно получивших воинское звание, учащихся кадетских корпусов, училищ, их семей, а также лиц так называемых свободных профессий, представителей интеллигенции.

Если говорить в целом, это была трагедия для общества, которая сопровождалась большим количеством потерь. В то же время данные события привели к волнообразному распространению российской интеллектуальной мысли, очагов культуры на территории всего мира.

– Что можно сказать о вкладе эмиграции из России в мировое устройство?

– Вклад был огромный. Его трудно оценить материально. Для некоторых стран это создание культурного слоя, направлений в творчестве. Так, в Парагвае благодаря российской эмиграции развивались армия, балет, консерватория. Композиторы, оформители спектаклей, художники, учёные, имена которых говорят сами за себя. Вспомним хотя бы зоолога, последнего дореволюционного ректора МГУ Михаила Новикова. Он возглавлял академическое сообщество в Праге, затем преподавал в американских университетах. Или, например, основатель авиационной промышленности Игорь Сикорский. В годы Первой мировой он создал первые военные самолёты, а затем, по сути, с помощью его разработок возникла вертолётная система США. Конечно, нельзя не назвать инженера Владимира Зворыкина, изобретателя телевизионной техники. Очень много наших учёных сыграли колоссальную роль в исследованиях, связанных с естественными науками. Список можно продолжать бесконечно.

Справка «АН»

Доктор исторических наук, профессор, академик РАН Ефим Иосифович Пивовар внёс большой вклад в изучение новейшей истории России. Окончил МГУ им. М.В. Ломоносова. Ученик видных отечественных историков Владимира Дробижева и Ивана Ковальченко. Президент Российского государственного гуманитарного университета. Научные интересы: социальная история России ХХ века, историография, источниковедение, методы исторических исследований, история стран ближнего зарубежья, интеграционные процессы на постсоветском пространстве, история российской эмиграции. Автор более 600 научных работ, включая монографии, главы в коллективных трудах, учебники и учебные пособия для высшей и средней школ, опубликованные как в РФ, так и за рубежом. Имеет множество наград и знаки отличия.

Третье поколение начинает искать корни

– Первая, вторая, третья волны эмиграции. Как менялась мотивация у людей, решивших покинуть страну?

– Мотивация менялась кардинально. Во время первой волны, после революции, уезжали люди идейные. Чаще всего из-за неприятия, борьбы или попытки спастись от режима. С другой стороны, они пытались временно (рассчитывали, что это быстро закончится) создать за рубежом некую Россию номер два, Россию в изгнании. И создавали все привычные институции с учётом того, как это было устроено на родине. Систему образования, страховые компании, банки, издательства, даже ателье. Люди хотели, чтобы новое поколение воспитывалось хоть и за границей, но в лучших традициях российской среды.

Эмигранты второй волны, в сороковые годы, – это люди, которые были остарбайтерами на Западе. Либо оказались в плену, а затем не вернулись на родину – испытывали страх после пропагандистской обработки. Также те, кто сотрудничал с оккупантами, коллаборанты. Их требовали вернуть в СССР для суда, но они всячески пытались укрыться за границей.

Третья волна – период диссидентства и правозащитного движения. Люди, которые получили образование высокого качества и пытались улучшить советскую систему, но она этого не принимала.

Четвёртая волна – «экономическая». Люди стремились себя реализовать, получить возможность профессионального роста. Получили возможность уехать те, кого когда-то не выпускали. Также страну покинули люди, которые думали, что смогут за границей реализоваться лучше. Яркие примеры – Михаил Барышников, Рудольф Нуриев, которые уехали на гастроли и не вернулись.

Конечно, кто-то действительно смог добиться успеха на Западе. Однако в целом эмиграция – это больше трагедия. Когда я оказался в Нью-Йорке в конце восьмидесятых и встретился с уехавшими соотечественниками, в глазах многих увидел отчаяние. Они не ночевали на улице и в принципе были неплохо устроены в жизни, но опустошённый взгляд говорил о многом. Всегда тяжелее всего первому поколению. Их детям, безусловно, проще адаптироваться, сделать карьеру, они не испытывают проблем с языком. Они уже другие, более включены в среду. А вот третье поколение нередко начинает искать свои корни.

Сохранить русскую культуру

– В чём феномен существования диаспор? Они все кучкуются вместе. Почему они не стараются как можно скорее ассимилироваться?

– Процесс очень длительный. К тому же для многих это единственная возможность выжить. Они кучкуются вокруг какого-то сообщества своих единоверцев и земляков, рассчитывая на взаимопомощь. Есть более дружные, крепкие диаспоры – армянская, еврейская. А как вообще им воссоздать за границей привычную обстановку? С афроамериканцами они этого сделать не смогут. Да и языкового барьера со своими нет, что крайне важно.

Есть страны, которые вообще формируются из мигрантов – США, Австралия, Израиль. И все они, по крайней мере поначалу, пытаются строить жизнь рядом с земляками.

– Распался Советский Союз. До этого все, кого мы сейчас называем мигрантами, считали себя выходцами из СССР. Как эти события повлияли на диаспоры?

– Получилось так, что после 1991 года значительная часть русского населения, которая жила, допустим, в Ташкенте или даже Киеве, Минске, автоматически оказались мигрантами. Конечно, это совершенно иное понимание себя и атмосферы, которая создавалась внутри новых государств. Начался процесс реэмиграции в пределы новой России. Многие стремились уехать. Я как-то оказался в Волгоградской области, в небольшом городке. Практически весь коллектив местной тепловой станции переехал из одной из бывших советских республик, из одного города. Такие случаи есть.

Единственное, что сейчас всех нас связывает, как пуповина, – это русский язык, русская культура. Наша задача – расширение этой связи. Сохранение русскоязычного элемента укрепляет и сами эти нации, и наше взаимодействие. Это богатство, которое во всех отношениях выгодно не потерять.

Цветаева полностью всего не знала

– Возвращаясь к прошлому. Как в контексте истории Гражданской войны и эмиграции вы оцениваете роль русского генерала Петра Краснова, атамана Всевеликого войска Донского, который поддерживал Гитлера?

– Это очень противоречивая фигура. Я историк, а не судья, поэтому никого осуждать не стану, а лишь скажу, как это вижу с исторической точки зрения. У Краснова было одно желание: любым путём вернуть Россию на тот путь, с которого она ушла. Сотрудничество с немцами не было для него табу. Объяснить такую позицию можно, оправдать – нельзя. Краснов поддерживал врагов Отечества. Ведь у Гитлера была задача не восстановить монархию, а ликвидировать нашу страну.

– Какие выводы можно сделать из судьбы агента НКВД Сергея Эфрона, который был женат на Марине Цветаевой?

– Он поддерживал революцию, ещё не являясь агентом НКВД. Эфрон – это результат контрпропаганды наших сил среди эмигрантов в двадцатые годы. Он идейно начал сотрудничать с представителями советской власти за границей. Стал агентом для борьбы с силами, которые выступали против нашего Отечества. Я думаю, что Марина Цветаева полностью всего не знала. Как любящая жена, она пошла за мужем. И это одна из причин такого конца великой женщины.

Учебники – это не главное

– Чем отличается восприятие истории в тридцатые годы, в семидесятые и сейчас?

– Меняется сам социум. В тридцатых годах обязательным было только начальное образование, в семидесятых добавилось среднее, все десять классов нужно было закончить. В девяностых годах другой социум был из-за неограниченного информационного потока, который обрушился на головы общества. Окружение, возможности, обстоятельства, ценности тоже были разными, и всё вместе это сыграло свою роль.

– В девяностые годы прошлого века из-за элемента романтизма и некоей наивности на историю стали смотреть под другим углом, появились новые учебники, и власть к этому совершенно спокойно относилась. В результате про Великую Отечественную войну там было два-три абзаца. Современные руководители как смотрят на историю с точки зрения образования молодёжи?

– В девяностые из-за элемента наивности не было единого исторического образовательного пространства. Плюрализм считали плюсом. На самом деле было и много минусов. Потому что для передачи из поколения в поколение правильных ценностей необходимо создавать единое образовательное пространство. Учебник – лишь один из инструментов. Его, конечно, легко контролировать, но проблем это не решит. Нужно помнить, что главное – учителя, дающие верную объективную оценку.

– Есть такое расхожее мнение, что история ничему не учит. Власть часто не прислушивается к тому, что было. Как надо себя вести сейчас, зная события прошлого?

– История, может, ничему не учит, но очень строго наказывает за незнание. Современная власть к истории относится очень трепетно для того, чтобы она нас не наказала. Да, экономический потенциал играет большую роль, но есть ещё один аспект. Понимание того, за что человек воюет, за какие ценности. Это важнее, чем техническая составляющая. Душа армии, душа общества – вот о чём нужно не забывать.