«Что же до условий конкурса, то разработать их проще было не в Иркутске, а в столице, силами общества архитекторов. Именно это и предложил иркутский генерал-губернатор Горемыкин. И теперь, когда конкурс объявлен, за право построить театр в нашем городе будут спорить профессора, академики архитектуры. Пять лучших проектов будут привезены в Иркутск и представлены в музее ВСОИРГО». Государственный подход и государственное мышление всегда оставляют свой след. Уже 130 лет Иркутский драмтеатр восхищает всех без исключения. Браво! «Иркутские истории», Валентина Рекунова.
29 ноября 1896 года во время бенефиса Вольского кто-то крикнул «пожар» — и вся публика бросилась к выходу. В давке многие получили ушибы, а одна из дам сломала ногу. На этот раз пожарная тревога оказалась ложной, вообще же театры в Иркутске имели привычку гореть — как и другие деревянные здания. Но всякий раз чудесным образом поднимались из пепла; так было в 1849‑м, в1864‑м, в 1873‑м. Потом случился перерыв в семнадцать лет — и снова дотла! И, к удивлению всех приезжих, заявленный репертуар лишь немного поправили: постановки продолжились в особняке на углу Ивановской и Большой. Как говорили, всё решилось в коротеньком разговоре начальника края с владельцем дома Плетюхиным.
Приезжих умилял такой способ решений «по-домашнему», но сами-то иркутяне принимали его как должное, а газеты даже выказывали недовольство, что ложи у Плетюхина были не сразу устроены, и вообще: сцена тесновата, акустика хуже, чем в настоящем театре! А, кроме того, антрепренёру придётся, вероятно, уменьшить штаты и жалование артистам. Бенефисы, слава Богу, продолжают устраивать, и публика, как обычно, щедра, но ведь это и плохо, что как обычно — надо больше!
Приезжие переглядывались, качали головами: не о том говорите вы, господа, и не тех вините. На средства, потраченные на сгоревшие здания, можно было построить несколько каменных театров.
После пожара 1890 года губернатор Светлицкий через местные «Губернские ведомости» объявил: «Новый театр должен быть непременно из несгораемого материала». Только этот театр ещё требовалось построить, а покуда пьесы разыгрывались во временном деревянном здании. В феврале 1895 и оно сгорело. Но к августу возродилось из пепла. Никто этому не удивился.
Справочно
30 января 1890 года на заседании иркутской городской думы был отклонён вопрос о выдаче денег (около двух с половиной тысяч рублей) на страховку и ремонт городского театра. Через девять месяцев театр сгорел.
Подарок пришлось принять
Строительство каменного театра началось с разрешения вопроса о собственности. Все называли театр городским, а между тем юридически он никому не принадлежал и представлял из себя бесхозяйное в полном смысле имущество. Никто не предъявлял на него права собственности, никто на него не претендовал и как бы даже не задумывался об этом. Была ли в других городах похожая ситуация, этого тоже не выясняли, но в Иркутске она сложилась естественно и как бы диктовалась самим ходом событий.
Предыдущее здание театра появилось стараниями административных властей: начальник края Николай Петрович Синельников привлёк средства трёх иркутских миллионеров и возглавил строительство. Когда же оно завершилось, управление театром приняла дирекция, назначаемая администрацией края. Передать полномочия местному самоуправлению было вполне логично, но этот шаг сочли преждевременным: Городовое уложение не распространилось ещё на Сибирь.
Театральная дирекция то нанимала антрепренёров, то во всё вникала сама; когда расходы убегали вперёд и случался дефицит, обращалась напрямую к начальнику края — и он без особых трудов находил желающих поддержать «это богоугодное дело». Так продолжалось до 1886 года, когда новый генерал-губернатор Алексей Павлович Игнатьев предложил городской думе принять театр в своё ведение — «дабы поставить его на твёрдую и законную почву». Время переменилось, да, и не видеть этого было уже нельзя — но иркутские гласные «не разглядели» и подарок не приняли.
Никакого ущерба от этого не произошло — ни театру, ни думе, и краевая администрация продолжала тянуть свою театральную лямку. Но, взявшись за возведение каменного здания, выставила непременным условием решение вопроса о собственности. В октябре 1891-го генерал-губернатор предложил иркутскому городскому самоуправлению принять будущий театр в своё ведение — и на этот раз вариантов ответа не было.
Даже приблизительные подсчеты показывали, что каменная постройка унесет едва ли не половину городского бюджета, а страховая выплата за сгоревший театр упиралась в сумму, далеко не достаточную для возведения нового здания — 30.817 руб. Значит, рассчитывать можно было только на общество. Генерал-губернатор Горемыкин обратился к состоятельным иркутянам, как настоящим, так и бывшим. Откликнулись: Я. А. Немчинов (30.000 руб.), И. М. Сибиряков (30.000 руб.), Ю. И. и В. П. Базановы (25.000 руб.), П. А. Сиверс (25.000 руб.), А. Я. Немчинов (5.000 руб.), А. М. Сибиряков (5.000 руб.), Н. Л. Родионов (5.000 руб.), А. К. Трапезников (3.000 руб.), Е. И. Голдобина (3.000 руб.), В. Ф. Колыгин (2.000 руб.), С. И. Тельных (2.000 руб.), А. И. Громова (1.000), А. Ф. Второв (1.000 руб.), А. И. Шанявский и Кº (1.000 руб.), А. П. Пятидесятников (500 руб.), Ф. И. Похолков (500 руб.), И. А. Мыльников (300 руб.), И. Я. Чурин (300 руб.). Деньги помещались в местное отделение Сибирского торгового банка срочным вкладом, из расчета в 4% годовых.
Справочно:
Из газеты «Восточное обозрение» от 08.12.1893 года: «В заседании Театрально-строительного комитета 13 ноября, между прочим, постановлено по предложению г. председателя в целях увековечения памяти лиц, участвовавших в пожертвованиях на сооружение театра, установить в фойе мраморную доску с изображением на ней фамилий жертвователей. Решив этот вопрос в принципе и отложив разрешение подробностей на будущее время, комитет признал необходимым своевременно сообщить о сём для соответственных в плане приспособлений тому архитектору, проект которого будет принят».
Осенью 1892 г., когда общая сумма дошла до нужной отметки, заговорили о строительстве. Перед закладкой фундамента в один месяц умерли Сергей Константинович Трапезников, в свою бытность городским головой подаривший городу новое здание театра, и член нынешнего комитета по строительству театра архитектор Кудельский. Жертвоприношение состоялось.
С этими не поспоришь!
Известно было, что иркутский генерал-губернатор в отъезде, но к его резиденции регулярно съезжались по шесть-семь персон, и чиновник по особым поручениям Безобразов проводил их в специально отведённую комнату. Где в течение часа, не менее, обсуждали закупку железа, песка, извести, лесоматериалов для нового здания театра.
На его фризе годы строительства обозначены как 1894–1897, но Театрально-строительный комитет открыл свои действия осенью 1892-го, и каждый подписчик «Иркутских губернских ведомостей» мог читать протоколы его заседаний — они распространялись вместе с газетой и могли складываться в отдельные книжечки. Читать их оказалось весьма увлекательно: была и интрига, и неожиданные повороты, и пружинка между строками, дающая простор воображению. Комитет оппонировал местной думе, оспаривал её решения и зорко смотрел, как бы не навредить будущему театру.
А осмотрительность оказалась нелишней, да. К примеру, здешнее Благотворительное общество было не прочь передать под строительную площадку участок земли, числящийся за ним на правах бесплатной аренды. Условием выставлялись постоянные отчисления от всех будущих сборов и возможность использовать сцену для благотворительных вечеров — дважды в год. Члены комитета разглядели тут притязание на бессрочный оброк и решили избавить будущий театр от подобных обременений. Равно как и от «вторжения в его внутреннюю жизнь постороннего учреждения».
Свой гешефт с постройки в Иркутске каменного театра попытался извлечь и техник Самарской управы Куроедов: он прислал копию проекта городского театра, с припиской: «Согласен предоставить и сметы, и чертежи, но никак не дешевле, чем за две с половиною тысячи рублей».
За дальностью вёрст, а, быть может, и слабостью в географии, Куроедов не принял в расчёт амбиции и апломб столицы Иркутского генерал-губернаторства. Впрочем, официальный ответ Театрально-строительного комитета был сдержан и очень краток: присланное непригодно для такого города как Иркутск.
В комитет вошли почтенные представители купеческого сообщества, чиновники первой руки, опытные юристы и, конечно, инженеры и архитекторы. Собранным на театр капиталом распоряжались они осторожно, бережно, подрядчиков выбирали строго и условия им выставляли жёсткие. Скажем, за просрочку определен был штраф в размере 25% от стоимости непоставленного материала. Обязательно брался залог — не менее 1/3 подрядной суммы. Иркутский мещанин Зимановский обещал кирпич по низкой цене — 14 рублей за тысячу, но при этом просил освободить его от залога; комитет взял кирпич у другого подрядчика, чуть подороже, но с надёжным залоговым обеспечением.
Чувствовалось, что в комитете опытные хозяйственники, имевшие дело с подрядами и постигшие тонкости этого непростого дела. Чувствовалось, что в комитете опытные чиновники и талантливые юристы. Это, кстати, хорошо показал инцидент со Штабом военного округа. Вот как было дело: на просьбу дать место на плацу для лесоматериалов военные предложил узенькую полоску на открытой, неохраняемой территории вокруг плаца. Комитет не стал горячиться, вступать в полемику, но столь искусно интерпретировал текст штабного ответа, что отодвинул театральный забор на нужное расстояние как бы и с полного согласия генерал-лейтенанта Шкуринского.
Справочно:
В состав Театрально-строительного комитета вошли: А. М. Безобразов (чиновник, делопроизводитель комитета), А. Д. Горемыкин, генерал-губернатор, председатель комитета), В. В. Жарников (предприниматель, бухгалтер комитета), П. И. Звонников (юрисконсульт), С. С. Кальмеер (предприниматель), В. А. Кудельский (архитектор), И. П. Моллериус (чиновник), И. А. Мыльников (предприниматель), Б. Г. Патушинский (предприниматель), А. П. Пятидесятников (предприниматель), В. А. Рассушин (архитектор), Г. В. Розен (инженер, архитектор), П. А. Сиверс (чиновник), К. Н. Светлицкий (губернатор, товарищ председателя комитета), В. П. Сукачёв (городской голова), И. Ф. Тамулевич (архитектор).
С самого начала комитет разделился на две группы: большая его часть продолжала работать в Иркутске, а три члена, Горемыкин, Моллериус и Сукачёв, хлопотали в Петербурге. В январе 1893-го городской голова, уже возвращаясь в Иркутск, остановился в Москве и прислал оттуда довольно неожиданную телеграмму. Всё должно было разъясниться на заседании комитета 19 февраля. И вот в полдень собрался весь синклит, даже больной архитектор Кудельский выбрался. Сначала примерились к изменившимся ценам на железо, а потом перешли к подрядам на поставку песка. Согласились с необходимостью переноса забора и дополнительной заготовки извести — и лишь после этого дали высказаться Сукачёву, так что у него не осталось сомнений: задеты, определённо задеты. И Владимир Платонович взял позицию разъяснения, доброжелательного, спокойного, но при этом уверенного. Начал с очевидного: как представитель иркутского комитета он воспользовался правом войти в личное сношение с Санкт-Петербургским обществом архитекторов. А там сложилось мнение, что такому городу как Иркутск не пристало довольствоваться имевшимися проектами, созданными для других городов, то есть не покупать из того, что осталось, а провести специальный конкурс. Эту идею поддержал и находившийся в Петербурге иркутский генерал-губернатор Горемыкин. Что же до условий конкурса, то разработать их проще было не в Иркутске, а в столице, силами общества архитекторов. Именно это и предложил иркутский генерал-губернатор Горемыкин. И теперь, когда конкурс объявлен, за право построить театр в нашем городе будут спорить профессора, академики архитектуры. Пять лучших проектов будут привезены в Иркутск и представлены в музее Восточно-Сибирского отдела императорского русского географического общества (ВСОИРГО).
Не давая коллегам передохнуть, Владимир Платонович принялся за «художественное чтение» программы конкурса, с готовностью отвлекаясь на вопросы, поясняя, комментируя, так что скоро у всех появилось приятное ощущение, что именно ими эта программа и создана. Кончилось тем, что Сукачёву выразили «глубокую признательность за его неутомимую и высоко полезную для комитета деятельность». Для закрепления нужного эффекта в «Иркутских губернских ведомостях» появилась заметка «Предложение генерал-губернатора», где Александр Дмитриевич Горемыкин и принял на себя всю конкурсную «самодеятельность».
Жюри общества архитекторов рассмотрело 17 проектов и 5 из них удостоило премий. Победителя же определили в Иркутске решением специальной комиссии — им стал Виктор Александрович Шрётер. Но ему было выставлено условием принять к сведению достоинства остальных проектов, равно как и рабочие замечания самого комитета.
Справочно:
Из газеты «Восточное обозрение» от 01.12.1893 года: «Театральный комитет, как мы слышали, избрал для постройки здешнего театра проект профессора Шрётера, но телеграфировал ему, чтобы он сделал в этом проекте существенные изменения, согласно с замечаниями как экспертной комиссии, так и самого комитета. Между прочим, предложено расширить коридоры до одной сажени, а фойе несколько уменьшить. Расширения коридоров только до одной сажени недостаточно, потому что теперь и в более широком коридоре иногда бывает невозможно пройти от тесноты. То же бывало и в прежнем театре. Простор не вреден, а теснота может быть вредна во многих отношениях. Проектную стоимость театра разрешено поднять до 160 тыс. руб.»
Реставрация иллюстраций: Александр Прейс