У старого друга «Аргументов недели» Анатолия Шугурова, руководителя ТнВ «Пугачёвское» из Мокшанского района Пензенской области, достижения учёных-селекционеров спросом не пользуются. Первое, что пришло в голову, – традиционный консерватизм крестьянина. Смотрите, есть в Подмосковье (а теперь это уже Москва) федеральный исследовательский центр «Немчиновка». Несмотря на то что у селекционеров последние годы отрезают земли опытных полей то под строительство «Сколково», то под иную частную застройку, они держат марку. В этом году вывели сорт озимой пшеницы «Васильевна», которая дала на выходе 158 центнеров с гектара! А в хозяйстве Шугурова «на круг» вышло чуть более 30. Что мешает Анатолию Ивановичу сменить любимую им озимую «Безенчукскую-380» и яровую «Тулайковскую-10»? Почему бы не воспользоваться достижениями науки?

Науку посрамили

– Для того чтобы получать по 150 центнеров с гектара, надо использовать огромное количество удобрений, применять химию для стимуляции роста и защиты растений. А мы – экологически чистое хозяйство, и чтобы сохранить этот статус, не имеем права использовать минеральные удобрения и даже грамм химии. Мы получаем урожаи в естественных природных условиях. У нас по области многие хозяйства, которые используют весь спектр удобрений и средств защиты, получают по 80–90 центнеров с гектара. Это на огромных полях, а не на опытных делянках, где каждое зёрнышко вручную подбирают. А на делянках у наших пензенских ребят ещё больше бы вышло. Но сколько они льют химии, как травят землю – не передать словами.

Однажды Шугуров едва не купился на высокоурожайный сорт из Волгоградской области. Там фермер на делянке получил 200 центнеров с гектара. Анатолий Иванович через знакомых договорился приобрести у него десять мешков семян. Но на следующий год у того же фермера пшеница именно этого «суперсорта» дала всего 15 центнеров... Как говорит Шугуров, «один раз выстрелила, и всё».

– Пшеница наша, российская, овсы и ячмени тоже. Мы работаем по такой системе, что обеспечиваем сами себя семенами. Мы никогда не меняем семена. Сами калибруем! Никаких проблем.

В «Пугачёвском» под руководством Шугурова фактически улучшают сорт. Пензенская сельскохозяйственная академия неоднократно проводила испытания – брали семена из «Пугачёвского» и оригинальные, из Самарского НИИСХ:

– Между прочим, наши семена, которые мы готовим методом «раздува», в десяти вариантах контрольного посева показали урожайность на 12–17% выше оригинала.

– Почему так выходит?

– У них ручная селекция, у нас механическая. Они когда семенной материал готовят, то выбирают лучший колос. А у нас после обработки остаётся самое тяжёлое зерно, семя. Как в старину, тогда тоже веяли зерно и на сев брали самое крупное. Сейчас, когда зерно через блок вентиляторов проходит, остаются самые сильные, самые хорошие семена. Зерно первенец. Если колос внимательно рассматривать, то он состоит из первенца и последышей. Средняя – первенец, верхняя и нижняя – последыши.

Сельскохозяйственная наука говорит однозначно: первая, вторая, третья репродукции семян допустимы, четвёртую сеять запрещалось. Но в «Пугачёвском» науку посрамили, в этом году «Безенчукская‑380» уже тридцатой репродукции. И всё хорошо. Некоторые хозяйства из областей Нечерноземья выпрашивают у Шугурова под посевную от 50 до100 тонн, как он сам говорит, «на развод». Именно выпрашивают, потому что семеноводство не является специализацией хозяйства, а посевной материал исключительного качества.

Показатель «по кругу» – это средний урожай всего хозяйства. Каждое поле родит по-своему, всё зависит от плодородия почвы. Даже на одном поле бывают лощины, а они бедные. Поэтому на одном ровном поле выходит больше 40 центнеров с гектара, а на другом – с бедной почвой, буграми, неудобьями – и 20 неплохо.

Поинтересовался у Анатолия Ивановича – как озимые, с ними всё в порядке? Отвечает уклончиво, дескать, весна покажет, потом стало ясно почему. Пока погода благоприятствует, снег землю укрыл, никаких катаклизмов, как прошлой зимой, не случалось. А природа умеет подкидывать сюрпризы. Вот что случилось в январе 2023 г., рассказал Шугуров:

– Пошёл сильнейший дождь. Поля залило водой, посмотришь – просто море. А потом ударил мороз, вода замёрзла, и на ровных участках полей толщина льда была 10–15 сантиметров, на склонах поменьше. Получился огромный каток – на машине заезжаешь, а её крутит, как в вальсе. Я на земле работаю уже 55-й год и такого не помню. Так от ледяной корки мы пострадали в первый раз. Пришлось по весне все поля с погибшими озимыми пересевать.

Экопроизводство требует экоконтроля

С техникой проблем нет, на зарубежную подсесть не успели, из импортной только погрузчики. Остальная российского производства, комбайны ростовские. «Ростсельмаш» свою технику поддерживает, Шугуров доволен. Научились делать, ничем не хуже германских. В комбайнах и холодильничек есть, механизатор может и перекусить, и холодный напиток выпить, в кабине работает климат-контроль. Компьютер следит за техническими параметрами, и на русском языке женским голосом подсказывает, где возникла неисправность и что надо сделать, – например, долить масло в двигатель. Как в военных самолётах, там лётчики прозвали такую систему «Рита». Единственное, что не нравится в отечественных комбайнах земледельцу – цена. Он с недоверием относится к сообщению, что премьер Михаил Мишустин выделил 10 млрд рублей для компенсации стоимости тракторов:

– По нашему региону компенсировали 10% от стоимости. А заводы на эти же проценты подняли стоимость. Вообще всё стало дорого – запчасти, горючее. Притом что рыночные цены на зерно, наоборот, очень низкие.

Тут возникает сразу же вопрос – «Пугачёвское» одно из немногих хозяйств, в котором уже четвёртое десятилетие выращивают исключительно экологически чистую продукцию. Неужели нет желающих заплатить чуть больше для производства экологически чистого хлеба, кондитерских изделий, пирогов и блинов?

– Примерно пятую часть урожая так и реализуем. Остальное – в общий котёл, вместе с прохимиченным зерном более низкого качества. Требуются государственный подход, интерес. Хотя бы заключили с нами и такими же «чистыми» хозяйствами, как наше, контракт на поставку продукции для производства детского питания. А пока большая часть урожая продаётся обезличенно – деваться некуда, склады надо освобождать под новый урожай. Раньше филиалы зарубежных концернов, которые производили детское питание, у нас частенько закупали партии зерна. Понемногу – обычно по 100 тонн. Но сейчас они ушли из России. Спиртовики для экологически чистых напитков, водки, берут. Но тоже очень мало. Заявлялись многие, но что-то пошло не так. Может быть, мошенничают – делают образцовые напитки, берут лицензии, а потом переходят на выпуск того же спирта из обычного дешёвого зерна. Контроля за ними и вообще за экологически чистой продукцией практически нет. А тут нужен жесточайший контроль.

С Шугуровым не поспоришь – он прав. Есть знакомые аллергики, которые, по сути, – живые датчики присутствия химии в продуктах, хлебе, овощах и фруктах. Попалось на столе что-то со следами химии – сразу отёк лица, кашель, сопли... Многие к аллергии пришли через детское питание, через некачественные продукты.

Экологически чистая продукция – особая ниша. Когда компании из южных регионов позиционируют себя как производителей экологически чистых продуктов, Шугуров возмущается:

– Там такой набор насекомых-вредителей, что без обработки растений инсектицидами и прочей химией оставит кого угодно без урожая. Муха шведская, совка... У нас, в средней полосе, морозы не дают этой дряни развиваться, а на юге идеальные условия и для растений, и для их вредителей. Как выращивать в этих условиях экологически чистую продукцию? Никак! Или от урожая зерновых в поле останется одна солома.

Слова Шугурова подтверждают специалисты по плодовым культурам – чем севернее растут яблоки, тем меньше они требуют обработок химией. Совсем северные, может, и выглядят неказисто, но вообще не требуют никаких опрыскиваний и являются кладезем микроэлементов и витаминов. А их южные собратья, крупные и яркие, особенно зарубежные, обрабатывают химией до 46 раз в сезон. Витаминов в них практически нет. То же можно написать про чай – самый северный в мире выращивают в кавказских горах, над сочинской Мацестой. Там зимой снег и мороз не дают развиваться вредителям и болезнетворным бактериям, чайный лист химии не знает. Что нельзя сказать про африканские и азиатские чайные плантации.

При вполне обычном, далеко не рекордном урожае рентабельность у «Пугачёвского» отменная. Тоже благодаря органическому земледелию по методу русского учёного позапрошлого века Ивана Овсинского. Почва обрабатывается без переворота пласта плоскорезами на малую глубину – требуется меньше топлива для тракторов, это же не плуги по полям таскать. С полей забирают только зерно, корневая часть и солома заделываются в почву и становятся естественным удобрением и «кормом» для полезных бактерий и микроорганизмов. Не нужно покупать дорогую технику, разбрасыватели для внесения удобрений и обработки полей. И собственно, вся химия, которой пользуются «земледельцы-традиционалисты», стоит огромных денег. Отсюда вечный стон многих землепашцев – кредиты душат, всё плохо. А Шугурову, пусть год на год не приходится, банковские кредиты не нужны. Банк для него – место хранения собственных средств хозяйства.