С этим термином нас знакомят с экранов ТВ скоро уже как лет десять. В реальности «технологический суверенитет» – это возможности страны создавать свои технологии, изобретать свои велосипеды, делать свои «Жигули» вместо ихнего «Форда». Это важно и нужно, но это ограничивает задачи, задаёт невысокий потолок развития. В отличие от, например, технологического паритета. И кстати, стоит безумных денег.
Что нам стоит дом построить?
В известной сказке «Три поросёнка» было три вида домиков. Первый – из соломы, второй – из веточек и листиков, третий каменный. Понятно, что стоимость таких домиков будет отличаться. Как и уровень, скажем так, крепости, крутости и удобства проживания. Живущий в каменном домике всегда будет на голову впереди живущих в соломенных.
Если провести простейшую аналогию с технологиями, то большие инвестиции в каменный дом, роботоцифровизация процессов, высококвалифицированные сотрудники с приличными зарплатами делают стоимость продукции запредельной. Но и продукция называется, например, «Феррари» или «Ламборгини».
А что могут собирать в соломенных домиках? Наверное, только китайские авто со звучными нашими именами. Рабочих полно, менеджеров ещё больше, роботов днём с огнём не сыщешь. Как говорится, «дёшево и сердито».
Это, конечно, две крайности. Но, к сожалению, именно так сегодня и обстоят дела. Мы в соломенных домиках занимаемся крупноузловой сборкой чужих машин, а компания на буковку «I» планирует освоить техпроцесс 2 нм уже в 2024 г., а производство продуктов по технологии 18A (1, 8 нм) – в 2025-м. Конечно, такие технологии требуют невероятных вложений, стоимость рабочего места – просто безумная. Инвестиции в фабрику TSMC в Аризоне (США) оцениваются приблизительно в 35 млрд долларов. А работать там будет около 4, 5 тыс. специалистов.
Другой полупроводниковый монстр – голландская ASML (монопольный разработчик литографического оборудования для производства чипов), построит завод на Тайване, вложив миллиард долларов. Там будет трудиться меньше двух тысяч профессионалов.
Кому не лень, делите и получайте среднюю стоимость одного рабочего места самых технологичных компаний мира. Но вполне может хватить и личного ощущения грандиозности.
Никто не даст нам инвестиций
«При чём тут стоимость одного высокотехнологичного рабочего места, суверенитет, импортозамещение и развитие страны?» – спросит неискушённый в большой экономике читатель. Спрашивали? Отвечаем: «Самое прямое!» Разница в добавочной стоимости продукции гигантская! Допустим, крупноузловая сборка китайских автомобилей приносит максимум 5–10% добавочной стоимости на единицу выпущенной продукции (это, конечно, условная цифра, реальные – тайна за семью китайскими печатями!). А вот в полупроводниковой отрасли – 200–300%. А именно с них и платятся все налоги и сборы. Ну и какой «домик» побогаче будет?!
Конечно, пока нам до 1, 8 нм, как до Пекина, лететь и лететь. Но главное: кроме разговоров и многозначительных намёков на то, что какие-то реальные шаги в этом направлении делаются, предъявить пока нечего. В экономике, которая производит реальную продукцию, а не мифические услуги, всё взаимосвязано. На каждом этапе переработки сырья, так называемом «переделе», продукция становится дороже, соответственно, отчисления от неё больше.
Плюс мультипликативный эффект. Каждая отрасль, выпускающая продукцию высокого передела – автопромышленность, самолёты, космос, электроника, фармакология и т.п., – тянет за собой, аккумулирует достижения сотни других отраслей экономики, заставляя их расти. И не только экономики, но и науки: как прикладной, так и фундаментальной. То есть, как говорили в одном старом фильме, «танцуют все!».
Аксиома: чем больше высокотехнологичных дорогостоящих рабочих мест для выпуска продукции высоких и высших переделов создаётся, тем государство богаче. Вопрос в том, кто должен их создавать? И главное, оплачивать? Вопросы наличия технологий, обучения специалистов, проблемы сбыта пока сознательно отложим в сторону.
Государство говорит: «Бизнес!» Бизнес отвечает: «Нет, извольте хотя бы дать какие-то преференции. В противном случае, извините, нас и так неплохо кормят». А крупный бизнес, точнее, достояние его владельцев действительно растёт как на дрожжах. По оценкам вражеских экспертов, за прошлый год количество долларовых миллиардеров в России увеличилось с 83 до 105 человек, а их общее состояние – с 320 до 474 млрд долларов. Россия заняла 5‑е место в мире по числу миллиардеров. Вопрос «А сколько эти господа создали крутых рабочих мест на новых производствах?» риторический. И просто неприличный.
Помнится, даже была задача президента о создании и модернизации 25 млн высокопроизводительных рабочих мест. О выполнении спросить забыли. А может, и доложили. Кстати, обратили внимание на термин «высокопроизводительные»? Почему не «высокотехнологичные»? Вероятно, потому что в то время, а это год 2012-й, не было чёткого определения: что есть «высокотехнологичный». А вот производительность посчитать можно. Правда, лучше этого не делать, так как можно заплакать. Но скажу сквозь слёзы: согласно оценке агентства «S+Консалтинг», производительность труда в России составляет около 30 тыс. долларов на человека в год, в Германии – 90 тыс., а в США – 150 тыс. долларов. И дело тут не в лени, а (что касается именно промышленности) в постоянно обновляемом у них оборудовании и роботизации рабочего места. Ах да, чуть не забыл, и в новейших промышленных технологиях, которыми фонтанирует их хорошо оплачиваемая прикладная наука.
Скакуны вы мои, скакуны
Итак, на чём может и должен быть основан скачок, прорыв или что-то в этом же стиле в светлое технологическое будущее? Первое. На реальном понимании печального положения дел и профессиональной постановке задач. Мудрый академик РАН Владимир Чехонин говорит: «Потеряно умение или даже не знаю, как это назвать, потеряна квалификация по грамотной постановке конкретной задачи. Я говорил в самых высоких кабинетах, что приоритеты не формулируются, задачи не ставятся, контроля за исполнением нет! Должен быть какой-то компетентный междисциплинарный орган, который и формулирует приоритеты на перспективу, оценивает имеющиеся возможности решения тех или иных задач в рамках этих приоритетов, чётко формулирует проблемы и способы её решения и осуществляет профессиональный контроль за процессами работы». Это он об отечественной фармпромышленности, но кажется, что о всей стране.
Второе, вытекающее из первого. В основе нынешней мировой реальной экономики лежат технологии, которые рождает отраслевая (прикладная) наука на основе результатов науки фундаментальной. Первая у нас практически уничтожена, вторая влачит жалкое существование. Опыт Китая, который лет тридцать назад находился в таком же положении, говорит о том, что есть только два рецепта: серьёзное наращивание финансирования НИОКР и «фундаменталки» плюс воровство, воровство и ещё раз воровство технологий. Эволюционным и цивилизованным путём нам догнать противника не получится. Слишком отстали. Значит, надо отбросить ложный стыд. Благо что «добывающие» научно-техническую информацию органы более-менее сохранились.
Третье – деньги. Причём деньги гигантские и государственные. Никакой частник не сможет да и не захочет вложиться в реиндустриализацию всей страны. А именно такую задачу только и имеет смысл ставить и решать. Какой-то надправительственный орган типа ГКНТ при Совмине СССР после анализа ставит конкретную и реалистичную задачу, «добывающие органы» добывают потребные для её решения данные, на их основе, после адаптации, на госденьги ставится завод. Что делать дальше: сдавать в аренду без права на приватизацию или управлять им с помощью госменеджеров, вероятно, стоит решать в каждом конкретном случае.
Сколько вешать в граммах?
Все вышеизложенные пункты в принципе – банальность. Любой управленец даже малого предприятия перечислит то же самое, только адаптированное к своему масштабу. Первые два – вообще классика. А вот с деньгами есть вопросы. Сколько их нужно? Где их взять?
Сколько их нужно по стране, вероятно, сейчас никто не скажет. Просто считать и как считать, команды не было. Недавно учёные РАН прикинули, сколько стоит одно новое рабочее место в российском сельском хозяйстве. Вот некоторые результаты. Проанализировав несколько десятков проектов с общим объёмом инвестиций примерно на 125 млрд рублей, они подсчитали, что в среднем одно сельхозрабочее место обойдётся инвестору в среднем в 17 млн рублей. Создание же рабочего места в нефтепереработке, чёрной и цветной металлургии, тяжёлом машиностроении, фармацевтике, не говоря уже про авиационно-космический комплекс и компьютерный хай-тек, стоит до 100–150 раз дороже.
Нынешний вице-премьер Белоусов говорил, что в среднем по промышленности новое или модернизированное высокопроизводительное (синоним высокотехнологичного) стоит инвестору 200–300 тыс. долларов. Правда, это было в 2013 г., да и курс был другой. Но возьмём среднюю цифру – 250 тыс. долларов – и умножим на 25 миллионов... Нет, Силуанов столько денег в жизни не даст. Да и нет у него столько.
Что же, значит, столь необходимая, прямо скажем, убийственно необходимая программа реиндустриализации страны невозможна? Банально не хватит денег? Отнюдь! Деньги есть. Они валяются на земле. Надо только наклониться и поднять. Но об этом – в ближайших номерах «АН».