«Малышев на докладе у губернского комиссара выглядел виноватым, но ожидаемого разноса не получил: Яковлев щадил новичка. Видел и то, что природный романтизм сочетался в нём с природной же распорядительностью. Едва вступив в должность, Леонид провёл техосмотр извозчичьих экипажей, а затем и обоза ассенизаторов, вычистил до блеска все иркутские каталажки. Обеспечил районные комиссариаты необходимым для оказания первой медпомощи. Застраховал всех милиционеров и членов их семей». Как же важен профессионализм во всех звеньях государственной службы, да и бизнес-структур, как его не хватает сегодня… Валентина Рекунова, «Иркутские истории», новая глава.
Заболели невыходом в караул
Встречая губернского комиссара Яковлева, китайский консул намекал (давал понять, наводил на мысль и как там ещё по-русски?), что для его диаспоры нужна отдельная милиция, пусть и с небольшим штатом. Комиссар отмалчивался. А на прямой вопрос ответил сразу:
— Преступность, в самом деле, растёт, и я разделяю вашу тревогу. Но в России не может быть ни китайской, ни какой-то иной национальной милиции.
— Вы ставите нас в безвыходное положение…
— Напротив. Я предлагаю членам китайской общины вступать в наши уличные отряды.
Идея самоохраны, сама по себе неновая, заново прорастает в военную и революционную пору. В Иркутске так было и в 1905‑м, и в декабре 1917‑го, и осенью 1918‑го. Горожане организовывались в ночные дозоры, добиваясь при этом и установки дополнительных фонарей, и обустройства пунктов для обогрева, и выдачи полушубков и валенок. Но и противников самоохраны было много. Более того, они тоже были неплохо организованы и имели юридическое сопровождение. Юрисконсульт Союза квартиро- и комнатонанимателей представлял губернскому комиссару вполне обоснованные предложения о найме профессиональной охраны на средства домовладельцев. Такой порядок отчасти уже и действовал: обеспеченные иркутяне не ходили в ночные караулы, а направляли вместо себя наёмников. У квартиро- и комнатонанимателей лишних денег, как правило, не было — и только поэтому они отбывали повинность «натурой». Смертельный риск, а часто и неспособность к дозору наводили на мысль об «охранном налоге» для всех торговцев и промышленников.
Городская управа разделяла такой подход, вот только предприниматели не выказывали охоты расставаться с деньгами, даже и для собственной безопасности. Они в свою очередь предлагали всеобщее обложение, хотя, кажется, понимали: без разрешения министерства внутренних дел это сделать нельзя, а трудно рассчитывать на его поддержку. Губернский комиссар считал, что куда как надёжнее увеличить штаты милиции и набрать конные патрули. С этим и не спорили в общем, но всё опять-таки упиралось в деньги. А между тем самоохрана бюрократизировалась, обрастала канцеляриями, президиумами, комиссиями и подкомиссиями. Обнаружились даже первые признаки волюнтаризма. Ползли слухи о присвоении штрафных сумм за невыход на дежурства, тут и там возникали свары — в итоге даже самые обязательные горожане перестали выходить в караул.
Из газеты «Дело» от 24.09.1918 года: «Состоялось собрание граждан Арсенальской, 4–6 Солдатских улиц. Староста самоохраны гражданин Рубанович доложил, что на заседании квартальных и районных старост 17 сентября вынесено постановление об усилении репрессий против уклоняющихся от несения дежурств, а также о принятии мер к взысканию штрафов, сумма которых достигает 30 тыс. руб. За эту сумму можно было бы приобрести тёплые вещи для несения дежурств зимой. Но гражданин Князев заявил, что не может признать заседание 17 сентября законным, так как на нём не обсуждались постановления отдельных районов, а говорилось только о репрессиях. Председательствующий даже не допускал прений о возможностях изменения самоохраны. Говорили только те, кто мог придумать наилучший способ репрессивных мер.
После выступления ещё нескольких граждан совещание постановило перейти к смешанной самоохране. То есть будет 12 чел. наёмных и несколько выборных. На обязанности последних будет контроль наёмных сторожей».
Из газеты «Дело» от 01.09.1918 года: «Нам передают, что обязанности по несению самоохраны в районе 6-й и 4-й Солдатских улиц исполняются далеко не всеми гражданами и что в настоящее время в этом районе очень большой процент «заболевших» невыходом на дежурства по самоохране. «Заболевания» наблюдаются главным образом среди домовладельцев».
Из постановления губернского комиссара от 10.10.1918 года: «Преступность растёт, а граждане всё индифферентнее относятся к вопросу личной безопасности и охраны. Между тем приказ начальника Иркутского гарнизона от 16.07.1918 за №4 об обязательности для всех граждан участвовать в самоохране, как и обязательное постановление начальника Иркутского военного округа от 30.07.1918 о наложении денежного штрафа на уклоняющихся остаются в силе».
Но ни штрафы, ни даже аресты не дали результата. Губернская власть надеялась на городскую, а гласные ждали чуда от губернского комиссара. К началу декабря дело, кажется, двинулось: начальник Иркутского военного района полковник Сычёв 28 ноября издал обязательное постановление о содержании добавочной милиции. А приказом от 9 декабря обязал всех старост самоохраны сдать оружие и зимнюю спецодежду.
— Милиция — не панацея, конечно же, и разбои не прекратятся совсем, но у меня появился шанс сохранить голову и позаботиться о семье, — облегчённо вздохнул один мелкий чиновник, снимавший комнату в доходном доме на Саломатовской.
Печатайте: думаю, это правда
Губернский комиссар Яковлев заскочил в редакцию «Дела» перед самой сдачей номера, и ответственный секретарь сразу же вручил ему гранки с отметкой синим карандашом:
— Не можем дозвониться до Бельска — проверить один тревожный сигнал из свежей почты. А там такое…
— Так расскажите — и время таким образом сэкономим!
— Пишут, будто бы тамошний старший милиционер Вайнштейн при допросе арестованных угрожает им расстрелом на месте за «неправильные» показания. Недавно арестовал нескольких человек по подозрению в краже масла, завязал им глаза и скомандовал «Оружие на руку!» Крестьяне взмолились, прося попрощаться с родными.
— Чем кончилось?
— Измучил несчастных, но так и ничего и не добился, отправил всех в Черемхово. А там начальник уездной милиции освободил — за отсутствием всяких доказательств.
Яковлев задумался:
— С Вайнштейном я незнаком, но склонен верить написанному. Власть сменилась, в милиции новый кадр, но всё с тем же большевистским наскоком. Начальник 3-го участка Рябов тоже недавно угрожал смертной казнью; хорошо ещё, что население в тех хошунах грамотное — сигналы шлют, подкрепляют свидетельскими показаниями.
— Тут пишут ещё, будто бы прошлым летом во время допроса милиционер Сикорский забил до смерти подозреваемого Чунчушеплева, а несколько человек изувечил. И не понёс никакого наказания, просто переведён в соседнюю волость.
— Потому что некем его заменить: две войны подряд, все уезды обезлюдили. В Эхирит-Булагатском аймаке не можем набрать ни младших, ни старших милиционеров. Каждые десять дворов выдвигают по стражнику, но среди них почти нет годных к службе по возрасту, здоровью и образованию. Кырменский хошун недавно прислал восемнадцать кандидатов — и снова ни одного подходящего!
— Так это вы пробуете институт десятских восстановить — тот, что был до Февральской революции?
— Именно. Но тогда он работал, а теперь почти нет.
Справочно
Из газеты «Новая Сибирь» от 27.11.1918 года: «Задержание шайки. Недавно в с. Усолье прибыла шайка преступников из Иркутска в числе восьми человек. Предполагая, что в кассе местного кожевенного завода Бочкова имеется до 50.000 руб., шайка эта намеревалась произвести на завод нападение с целью грабежа. Когда же узнала, что имевшиеся у Бочкова деньги уже переведены, ничтоже сумняшеся предъявила в контору завода письменное требование оплатить ей непредвиденные расходы в сумме 1200 руб. Письмо это из конторы было передано начальнику уездной милиции, который устроил засаду, арестовал 4-х членов шайки и препроводил их в Иркутск. Остальные четверо успели скрыться».
Из газеты «Новая Сибирь» от 29.12.1918 года: «Разбойное нападение. 17 декабря в 11 вечера на заимке Хуруй Черемховской волости неизвестными лицами произведено разбойное нападение на работавших там А. Агашева, Б. Белобородова, Н. Черных и В. Труфанова. Грабители предложили им открыть двери дома, когда же те отказались, открыли стрельбу из винтовок через дверь и ставни дома. Никита Черных был тяжело ранен, В. Белобородов получил лёгкое поранение. После этого грабители хотели проникнуть в дом, но А. Агашев выстрелом из дробового ружья убил одного из грабителей, остальные скрылись. Один из грабителей, ссыльнопоселенец С. Ершов задержан. Находясь в каталажном помещении, Ершов повесился на поясе».
— Мрачная прорисовывается картина. Опасная для впечатлительного читателя, — озадачился редактор.
— Увы, нечем мне вас утешить. Впрочем, можно сказать, что в Иркутске всё обстоит гораздо лучше. Но исключительно потому, что тут есть из кого выбирать. С начальником милиции подпоручиком Малышевым мы, кажется, не ошиблись, но о нём в двух словах не получится — в другой раз!
Справочно
Малышев Леонид, сын врача, род. в 1891(?) в Барнауле, окончил юридический факультет СПб. университета, в 1918 добровольцем вступил в 3-й Барнаульский стрелковый полк Среднесибирского армейского корпуса, участвовал в боях за Пермь, адъютант А. Н. Пепеляева, поручик, публиковал свои стихотворные произведения, в 1918–1919 начальник иркутской милиции, эмигрировал, преподавал в школе при КВЖД, участник Якутского похода (1922–1923).
Без гранаты и на улицу выйти нельзя
К концу октября в поле зрения агентуры попала шайка китайских преступников — хунхузов. Жаль, что не раньше: «гости» успели обзавестись подложными документами, в том числе и на освобождение из тюремного замка своего главаря, наняли нескольких солдат из местных и двух офицеров — русского и серба.
В милиции создали ударную группу, сделали засаду у тюремного замка и в нём самом — но хунхузы начали не отсюда: их первой мишенью стал китаец Ванн, состоящий переводчиком при Штабе Иркутского военного округа. Правда, соотечественник оказался предусмотрительным и вовремя скрылся, но и милиционеры припоздали, шайка успела рассеяться. Лишь одного хунхуза удалось арестовать в Иннокентьевском после отчаянной перестрелки.
Малышев на докладе у губернского комиссара выглядел виноватым, но ожидаемого разноса не получил: Яковлев щадил новичка. Видел и то, что природный романтизм сочетался в нём с природной же распорядительностью. Едва вступив в должность, Леонид провёл техосмотр извозчичьих экипажей, а затем и обоза ассенизаторов, вычистил до блеска все иркутские каталажки. Обеспечил районные комиссариаты необходимым для оказания первой медпомощи. Застраховал всех милиционеров и членов их семей. Реквизировал помещение для уголовно-розыскного бюро, но так мягко, что не вызвал ни у кого недовольства. И главное: сделал набор в милицию из военных. Правда, пока на очень скромное жалование. Вообще, Малышеву не позавидуешь: нет ни авто, ни конного патруля. Застрелить постового, а после, попутно, пальнуть по окнам комиссариата стало обычным для преступников. Их так много, что недавно ночной патруль был обстрелян казачьим дивизионом, принявшим его за шайку разбойников. Самое же печальное, что ни правление Торгово-промышленного союза, ни Биржевой комитет не желают помочь милиции средствами. Прямо не отказывают, конечно, при встрече улыбаются вежливо, даже и обещают что-то, называют даты «для рассмотрения», а потом переносят их без смущения.
«Придётся на них натравить верхушку военного гарнизона», — решает Яковлев.
Справочно
Из газеты «Новая Сибирь» от 18.11.1918 года: «Нападение с гранатой. 16 ноября в 8 час. вечера 6-й комиссариат милиции получил сведения о готовящемся нападении на кассира кооперативной лавки на углу Якутской и Малыгинской улиц. Тотчас же два милиционера были посланы в лавку, а ещё два остались около лавки, в засаде. Через несколько минут показались двое на лихаче, соскочили с саней, и один из них бросил гранату. Нерастерявшийся милиционер Трепкин отбросил её и открыл огонь. Один преступник тяжело ранен и умер. Второй скрылся в казачьей сотне, где и был обнаружен. Он оказался казаком Константином Ферферовым по прозвищу «Костя-псих». Убитый — известный в уголовном мире «Васька Щербатый» (Иван Солодовник)».
Из газеты «Новая Сибирь» от 28.12.1918 года: «Ограбление. 26 декабря в лавку китайца Ли Ци Фа (на углу Сарайной и 1-й Иерусалимской) ворвались трое мужчин и две женщины и потребовали у него деньги. Ли Ци Фа отказал. Тогда грабители произвели в него несколько выстрелов. На помощь подоспела милиция, которая и задержала трёх грабителей».
Из газеты «Новая Сибирь» от 29.12.1918 года: «Награда. Губернский комиссар приказал выдать милиционерам: Якову Криженко, Михаилу Миронову, Филимону Веселову и Якову Егорову по 50 руб. каждому за выказанную ими смелость, находчивость и распорядительность в задержании двух важных уголовных преступников».
Реставрация иллюстраций: Александр Прейс