Католическая церковь в XXI веке частенько шокирует свою консервативно настроенную паству. Папа римский то встаёт на колени и целует ноги чернокожих беженцев, то заявляет, что ада не существует, а связь с чужой женщиной не такой уж и грех. Почтенные священники периодически палятся на употреблении наркотиков и совращении несовершеннолетних. Популярны конспирологические теории, будто Ватикан располагает самой мощной разведкой мира, безграничными финансовыми возможностями и политическими интересами чуть ли не во всех странах мира. Никого не удивляет даже полубезумная версия, будто и вирус COVID-19 создан Святым престолом: об этом рассказывает фильм «Смотри в воду», который получил 640 тыс. просмотров в первые два дня. Что-то из этого полная чушь, что-то нет, но важно понимать, как Рим умудряется сохранять огромный авторитет и находить миллионы неофитов в, казалось бы, далёких от христианского мира странах.
Вера в тренде
Уже 20 лет специалисты спорят: пошёл ли на пользу Ватикану конспирологический роман Дэна Брауна «Код да Винчи»? Или репутационных минусов после его издания в 2003 г. (сегодня роман переведён на 44 языка, отпечатан в количестве 81 млн экземпляров и экранизирован) всё же больше? Построенный на разгадывании библейских шарад сюжет приводит героев к открытию, что Иисус Христос был женат на Марии Магдалине и имел от неё детей, которые по сей день живут среди нас. Их отпрысков охраняет масонская ложа «Приорат Сиона», современные тамплиеры. А католическая спецслужба «Опус Деи» у Брауна ведёт охоту на потомков Христа, поскольку они разбивают в пыль главный церковный догмат о божественном происхождении Иисуса.
Казалось бы, что тут может пойти на пользу Ватикану? В христианских странах на Библии часто приносят присягу, а Браун беззастенчиво танцует на евангельских историях джигу. Разве сама популярность романа не говорит о кризисе западного христианства? Когда автор «Сатанинских стихов» Салман Рушди попытался похожим образом интерпретировать Коран, на него была объявлена настоящая охота, и он всю жизнь скрывается от оскорблённых чувств верующих. А Дэн Браун с аншлагами гастролирует по всему миру.
Более того, реально существующая Прелатура Святого Креста и Дела Божия, известная как «Опус Деи», даже не подала на него в суд. До Брауна никто и не пытался видеть в ней тайную силовую структуру, даже подозрений таких никогда не было. «Опус Деи» занимается образовательными, социальными и благотворительными проектами, у неё более 1, 5 тыс. пастырских доцентов по всему миру. Организация попала под огонь медиа чуть ли не единственный раз в истории, когда в 1960-е стареющий испанский диктатор Франсиско Франко вдруг решился модернизировать страну и собрал из молодых реформаторов правительство, несколько членов которого были из «Опус Деи». Писали, что, дескать, святоши прислуживают фашистам. Но реформы вышли успешными, а их творцы как раз удачно послужили своей стране в избавлении от власти фашистов.
С другой стороны, зачем почтенной организации заводиться на беллетриста, описывающего, как инквизиция сожгла на костре Николая Коперника, который в действительности дожил до глубокой старости. Браун пишет и о монахе-киллере из «Опус Деи», хотя в организации вовсе нет монахов. Другие авторы демонизируют орден иезуитов, у третьих Конгрегация священной канцелярии Ватикана – это крупнейшая в мире спецслужба, которая собирает шпионскую информацию из донесений всех бесчисленных приходов Римско-католической церкви. Но ничего подобного в реальности нет: в конгрегации всего 33 сотрудника, которые следят за соблюдением канона вероучения, в основном по вопросам брака и семьи. В конце концов, негатив – это тоже реклама.
Вопрос в другом: если кто-то в Ватикане следит за соблюдением канона, то как объяснить регулярные отступления от ортодоксии самого понтифика? «Не бойтесь жениться!» – призывает папа римский Франциск, прежде чем обвенчать в соборе Святого Петра очередные 20 пар. При этом рядом с одной из невест стоит её дочка-тинейджер, а жених у неё разведённый (по канону развод исключает причастие, не говоря уже о венчании в главном католическом храме лично папой). В ответ папа заявляет, что «раненым нужно предоставить помощь, а не брать у них отпечатки пальцев».
В 2018 г. накануне Пасхи папа Франциск и вовсе заявил, что ада не существует. А как же тогда все эти черти и сковородки, нарисованные Босхом и Брейгелем по заказу того же Ватикана? Разве не страх геенны огненной веками удерживал народные массы в рамках приличий? Однако на вопрос журналиста о том, куда отправляются после смерти души грешников, папа Франциск пояснил: «Они не наказываются. Тот, кто падёт в раскаянии пред Господом, получает Его прощение и занимает своё место в рядах достойных зреть Господа, а тот, кто не раскается и не может быть прощён, исчезает. Ада не существует, существует лишь исчезновение грешных душ».
В 2016 г. папа вызвал шквал эмоций верующих, когда омыл и поцеловал ноги 11 мигрантам и сотруднице центра по приёму беженцев. А среди них было трое мусульман! Папа напомнил, что и Христос омывал ноги своим ученикам: «Мы все вместе – мусульмане, индусы, католики, копты, евангелисты… но мы братья, дети одного и того же Бога, мы хотим жить в мире и единении». Папа Франциск ещё не раз мыл ноги заключённым в тюрьмах или лидерам суданской оппозиции. Хотя немногие из паствы воскликнули: «Вот это и есть настоящее христианство!» Большинство, похоже, недоумевает.
Зачем, например, Ватикан позволяет десакрализировать собственные святыни? Зачем разрешил радиоуглеродный анализ Туринской плащаницы, в которую якобы завернули тело Иисуса после снятия с креста? «Возраст полотна – 690 лет плюс-минус 30 лет, оно было изготовлено никак не ранее XIII века!» – таков вердикт учёных. Анализ следов ДНК на плащанице показал, что в контакт с тканью входили люди из самых разных этнических групп. А исследование по моделированию стока крови с тела на плащаницу показало, что часть отпечатков на святыне не могла быть оставлена телом ни в каком положении. Другие культы и конфессии костьми бы легли, чтобы не допустить подобного позора. Но если посмотреть на ситуацию шире, стратегия Святого престола вполне логична.
Против течения
Самый серьёзный в истории удар по престижу Ватикана нанесла Реформация, начатая в 1517 г. монахом Мартином Лютером, прибившим свои 95 тезисов к дверям замковой церкви в Виттенберге. До этого Римско-католическая церковь удачно лавировала среди катаклизмов истории вроде взятия Рима готами в 481 г. или Авиньонского пленения пап в 1309 году. На авторитет Рима не повлияло даже то, что католический истеблишмент был не чужд стяжательства, прелюбодейства, а за власть дрался хуже диких варваров. Например, тело папы римского Формоза, умершего в 896-м, спустя год после погребения было извлечено из могилы по приказу его преемника и политического конкурента папы Стефана. Подгнивший труп Формоза посадили на трон, судили и признали нелегитимным папой. Тело протащили для поругания по улицам Рима и захоронили повторно в братской могиле.
Тем не менее церковь сумела стать духовным объединителем феодальной Европы во времена крестовых походов и выиграть у светских владык борьбу за инвеституру (право назначать епископов). В 1077 г. император Генрих IV во власянице и босиком на снегу три дня провёл под стенами замка в Каноссе, прежде чем его впустили для примирения с папой Григорием VII. Однако до Реформации ссуживание под процент считалось грехом, а шансы богатого купца, который всю жизнь вкалывал и рисковал, попасть в Царство Небесное оценивались в сто крат ниже, чем у самого последнего нищего. Сама привычка вычислять наиболее рациональный выбор была на грани аморального поведения.
При этом сама церковь после Папской революции Григория XVII вела себя очень даже рационально, вторгаясь в повседневную жизнь, чтобы подчинить её целям спасения в жизни загробной. Ватикан осудил браки между родственниками, усыновление, многожёнство, внебрачное сожительство, развод и повторный брак. Даже супружеский секс запрещён по средам и воскресеньям, в праздники и во время поста – всего набегало 140 «скудных дней» в году. «Слишком пылкая любовь к своей жене есть прелюбодеяние», – повторяли церковники. Считается, что целью было снизить рождаемость. А когда постоянно свирепствуют войны и эпидемии, высока вероятность, что те или иные владения останутся без наследника и будут переданы церкви. При этом в XIII веке один из католических соборов запретил простому люду читать Библию! Настолько Ватикан, свирепо преследовавший ариан или катаров, боялся появления новых «ересей». И всё-таки получил протестантов по всей Европе, а не какую-то региональную секту на Пиренеях.
Реформация задала совсем другую систему ценностей. Для протестанта неустанный труд ради собственного блага стал самым верным знаком принадлежности к избранным, предопределённым Богом к спасению. А если вы ещё и преуспели, сколотили капитал, то сам Господь поддерживает ваши начинания. Поскольку Лютер находил важным индивидуальное изучение Библии, протестантизм поощрял грамотность и книгоиздание. Благодаря стараниям протестантских миссионеров в британских колониях школу посещало в среднем в 4–5 раз больше детей, чем в колониях других стран. Как писал великий социолог Макс Вебер, именно протестантская этика породила «буржуазный промышленный капитализм с его рациональной организацией свободного труда».
Но спустя 100 лет оказалось, что в старушке Европе религиозных людей становится всё меньше – без разницы, католики они или протестанты. По данным Всемирного исследования ценностей, лишь 4% норвежцев и шведов, 8% французов и немцев посещают богослужения хотя бы раз в неделю. А в США таких аж 36%. Даже в 1960-е, когда считалось, что секс, наркотики и рок-н-ролл убивают религиозность молодых европейцев, в Штатах наблюдался бум евангелического протестантизма. Преподобный Билли Грэм, словно рок-звезда, собирал стадионы волосатых хиппанов, предлагая им «врубиться в Господа нашего… закинуться Его благодатью». А евангелическая конференция могла завершиться грандиозным концертом, который в прессе назовут «христианским Вудстоком».
Историк Ниал Фергюсон предлагает объяснение, не сулящее Ватикану ничего хорошего, – всё дело, дескать, в конкуренции церквей, где малые эффективнее больших. Реформация в Европе имела национальный характер и породила государственные церкви вроде англиканской. У них всё сильно забюрократизировано и скучно. А в американских колониях религия и государство всегда были разделены, что привело к открытой конкуренции многочисленных протестантских сект. Фергюсон объясняет: «В религии, как и в бизнесе, монополия неэффективна. Чаще конкуренция на свободном религиозном рынке поощряет новшества, направленные на то, чтобы принадлежность к общине и участие в богослужениях лучше отвечали запросам людей. Вот это и сохранило религию в Америке, где 40% белых американцев в течение жизни меняют конфессию хотя бы раз».
Фергюсон описывает город Спрингфилд в штате Миссури размером с наш Череповец, где на каждую тысячу жителей приходится одна церковь. Здесь действуют 122 баптистские церкви, 36 методистских часовен, 25 Церквей Христа и 15 Церквей Бога – всего около 400. Самый крупный храм называется Ассамблея Джеймса Ривера, которую случайный турист может принять за торговый центр или бизнес-парк. Несколько святилищ в здании соседствуют с кафе, конференц-залами, офисами, детскими и молодёжными секторами и фитнес-центром, освящённым местным харизматичным пастором Джоном Линделлом, который на драйве проводит службы вместе со своей женой Дебби. Со стороны можно подумать, что мотивационный оратор убеждает вас открыть своё дело или заняться бегом.
Религиозные предприниматели вроде Линделла первыми уловили главный тренд. Это в классической религии люди верили в существование чего-то большего, чем они сами, а современному человеку, помешанному на собственной индивидуальности, это уже не подходит: слишком много правил, слишком мало ответов. «Бога не должно быть слишком много, потому что он нужен только для решения проблем» – формулирует подросток в книге Кристиана Смита «Поиск души». Вот за таких прихожан и вынужден нынче конкурировать Ватикан.
Конечно, не нужно ждать, что папа римский будет зажигать на балконе собора Святого Петра в духе пастора Билли Грэма. Церемониальность, торжественность и традиционность, глубокая укоренённость в европейской культуре, средневековая музыка и древние святыни – важные козыри Ватикана, которые тоже многих привлекают. Тем не менее даже консервативная паства требует от клира новых подходов.
В 2013 г. 265-й папа Бенедикт XVI отрёкся от престола – это лишь третий подобный случай в истории. Понтифик столкнулся с неумолимыми медийными законами: его рейтинг достиг дна, и он был вынужден уйти, словно тренер футбольной команды, которая всё время проигрывает. В своих проповедях папа Бенедикт (на момент ухода ему было 86 лет) по традиции рассуждал о кризисе смыслов, переживаемых ныне западной цивилизацией, о необходимости вернуть церкви функции «моральной власти». Веком ранее прихожане бы тихо дремали по лавкам, потому что вовсе не ходить в церковь было невозможно. А за время предводительства Бенедикта даже в его родной Германии прихожан католических храмов стало на 350 тыс. меньше. Папа Франциск (член ордена иезуитов) действует совсем иначе: постоянно создаёт громкие медийные поводы и имеет высокий рейтинг.
Дела у Ватикана нынче совсем неплохи. И дело вовсе не в его богатстве или политическом могуществе, измерить которые непросто (в частности, у Ватикана очень скромный бюджет, хотя расходы всех католических церквей в США оценивают под 200 млрд долларов). В Испании и Италии 26–28% граждан всё ещё ходят в храм хотя бы раз в неделю – почти как в Америке. Кроме того, католичество прекрасно экспортируется по всему свету – в мире 1, 2 млрд католиков. В Китае нынче, по разным оценкам, от 100 до 130 млн христиан, а через 20 лет креститься будет, вероятно, до трети населения Поднебесной, которая может стать самой христианской страной мира. Отсюда и интернационализм Ватикана, готового целовать ноги беженцам. В азиатских и африканских традиционных культах редко встретишь столь жестокие представления о посмертном наказании за грехи – как о бесконечной варварской пытке за, например, безобидную внебрачную связь. Поэтому церковь разъясняет: христианский Бог – это любовь, а не вечная боль в аду, которого не существует.
Проповедь страсти
С необходимостью обновляться, чтобы соответствовать духу времени, рано или поздно сталкивается любая религиозная организация. Например, Раскол в русском православии, вызванный никонианскими нововведениями 1654 г., случился из-за расширения границ государства, которому пришлось подстраиваться под население присоединённых украинских и белорусских земель, где православие было «более греческим». А Ватикан обрёл опыт межконфессиональной конкуренции веком ранее, когда на Реформацию ответил Контрреформацией.
Когда никаких гугенотов ещё не существовало, католичество строилось на иррациональной вере в чудо. «Верую, ибо абсурдно», – писал Тертуллиан. Но постепенно в мышлении европейцев стало больше рационального. Почему священник берёт деньги за посредничество между мной и Господом? Почему Бог остаётся глух к молитвам многих хороших людей, но дарует удачу разным мерзавцам? Насколько мы можем верить в чудеса, описанные в Библии? Чем больше паства анализировала вопросы веры, тем слабее становилась власть Рима. Поэтому, когда в Европе разразилась Реформация, Ватикан тоже боролся за выживание сугубо прагматичными методами.
Дело не только в сборе денег на армию. Как пишет глава Центра исследований модернизации Европейского университета Дмитрий Травин, Тридентский собор 1545 г. принёс два серьёзных изменения. Во-первых, произвели инвентаризацию католического учения. Словно на партийном съезде, была выработана «генеральная линия» по всем спорным вопросам веры, где в отсутствие внешней конкуренции ещё оставался простор для мнений. Сформированы методички с комментариями, в которых каждый католик находил удобно расположенный материал для защиты убеждений, внушаемых ему священником. Во-вторых, церковь стала готовить профессиональных агитаторов, которые отправлялись в массы не рассуждать о Евангелиях, а доказывать любому сомневающемуся, что папа, кардиналы и епископы никогда не ошибаются. Каждая епархия должна была подготовить известное количество идеологических бойцов, с 12 лет отделяя их от любого влияния идей гражданского общества. Но самая колоссальная находка заключалась в культивировании иррациональных человеческих страстей, их торжества над разумом.
Любой посетитель Лувра или Эрмитажа, вероятно, задаётся вопросом: как же так получилось, что на картинах XVI-XVII веков сплошь обнажённая натура и любовные сцены, если католическая церковь была главным работодателем Рубенса? Разве христианское искусство не должно быть более целомудренным? В принципе, конечно, должно, но в момент идеологической битвы с еретиками не до целомудрия, тут все средства для победы хороши. Какие чувства вызывает обнажённая натура? Конечно же, страсть. Прихожанину нужно страстно любить Господа, а не размышлять, поэтому используемые в храмах произведения искусства должны быть будоражащими душу, а не разум. Важнейшим инструментом пробуждения страсти в человеке стало искусство барокко, родившееся после Тридентского собора и радикально противостоящее скромному, умиротворяющему искусству Ренессанса.
Мы сегодня воспринимаем барокко как искусство ради искусства, но изначально оно было идеологическим оружием Контрреформации. У великого живописца Питера Пауля Рубенса было два куратора: в Риме – ораторианец кардинал Чезаре Баронио, а в его родном Антверпене – иезуит Франциск Агилон. Благодаря заказам церкви Рубенс стал неимоверно плодовит: из его мастерской вышло 1300 картин за 40 лет. И он был далеко не единственный, благодаря кому количество обнажённых телес в росписи храмов резко возросло по всей Европе. Меняется и облик Христа: из распятого несчастного он превращается в могучего и страстного вершителя судеб – как в сцене Страшного суда, которую Микеланджело изобразил в Риме под потолком Сикстинской капеллы.
Но если во времена Контрреформации апеллировали к страстям, то сегодня в Риме ни на минуту не забывают, что пытаются быть ориентиром для образованных и своевольных людей. И проще отдать Туринскую плащаницу на исследование, чем отмахнуться от их запросов. Поэтому, когда нейробиологи делают очередное открытие в области бессознательного, в Ватикане собирается конклав кардиналов: не пора ли, мол, подвергнуть сомнению догмат о свободной воле? Может, человек и не должен отвечать за свои поступки, раз столько решений принимает без участия сознания? Понравится ли такой ход людям?
Режиссёр Паоло Соррентино в успешном сериале «Молодой папа» анализирует и альтернативную стратегию: а что если Ватикан всё-таки рискнул бы стать цитаделью веры в библейском смысле? Христос ведь не подстраивался под обывателя, а вёл его за собой к вершинам духа. «Мне не нужны верующие выходного дня. Я хочу истории великой любви», – формулирует герой Соррентино, «случайно» ставший понтификом. Но в итоге режиссёр ведёт себя в духе изображаемого им Ватикана: на фоне роскошных декораций и умных разговоров замыливает ответ.
«Всё-таки она вертится»
Ватикан ещё в 1940-е годы захотел сбросить с себя бремя гонителей науки и учёных. В частности, попытался убедить мир, что никакого конфликта церкви с Галилео Галилеем не было.
В 1942 г. исполнилось 300 лет со дня смерти Галилея, и Папская академия наук решила опубликовать новую биографию учёного. Цель проекта была описана президентом академии Агостино Джемелли как «создание убедительной демонстрации, что Церковь не подвергала Галилея гонениям. Напротив, она существенно помогла ему в его изысканиях». Создать книгу поручили профессору истории церкви монсеньору Пио Паскини. А тот однозначно возложил на церковь и иезуитов вину за осуждение Галилея, который лишь представил мнения за и против учения Коперника. Книгу отправили «в стол». А из писем Паскини можно сделать вывод, что рецензенты его работы опирались на старый аргумент – однозначные доказательства движения Земли отсутствуют. В 1942 году!
После смерти Паскини «модернизировать» его книгу поручили иезуитскому учёному-текстологу Эдмонду Ламаллю. И тот внёс несколько сот правок, в корне изменив смысл многих выводов автора. Уже во времена Иоанна Павла II (скончавшегося в 2005 г.) папа наконец признал, что Галилей «сильно пострадал» от действий церковников. Сделал он это в речи, названной «Глубокая гармония, объединяющая истины науки с истинами веры». Газеты оценили признание: «Это официально: Земля вращается вокруг Солнца, даже для Ватикана».