Напомним, что 31 октября 2005 года Челябинский областной суд приговорил лесопаркового маньяка, 32-летнего сотрудника службы безопасности ЮУрГУ Алексея Корочкина, к 20 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, где содержатся особо опасные преступники — рецидивисты, а также те, чья вина велика.
Как объявила пресс-служба прокуратуры, с мая по август 2004 года Корочкин в челябинском парке Юрия Гагарина убивал водителей автомобилей и насиловал их спутниц. Всего сотрудник службы безопасности ЮУрГУ совершил два убийства, два изнасилования, а также одно покушение на убийство. После совершения последнего преступления он и был задержан сотрудниками УВД Челябинска.
В определении Верховного Суда РФ по делу № 48-008-80 от 20 октября 2008 года было подтверждено, что вина Корочкина А.В. в убийстве Карасева В.В., изнасиловании М., убийстве Абдуллаева Я.Р. и изнасиловании К. подтверждена совокупностью доказательств, и он обоснованно был осужден за данные преступления на длительный срок лишения свободы.
Однако год назад в Челябинске скончался пожилой охотник, и в его оружейном сейфе полицейские неожиданно обнаружили пистолет. Когда оружие проверили по базам данных и провели экспертизы, выяснилось, что все нападения лесопаркового маньяка совершались с использованием именно этого «ствола». Сейчас новые факты изучают следователи…
Я хорошо помню обстоятельства того дела…
Директор научно-исследовательского института судебных экспертиз СТЭЛС, профессор Российской академии естествознания Александр Власов, в те годы работавший судебно-медицинским экспертом, выезжал практически на все названные выше преступления в составе оперативно следственной группы, поэтому достаточно хорошо помнит многие нюансы этого непростого дела. У него еще тогда сложилось стойкое убеждение, что здесь имеет место судебная и следственная ошибка. Он тогда выдвинул версию, что весь почерк, этих преступлений с психолого-психиатрической точки зрения в гораздо большей степени отвечает поведению сотрудника правоохранительных органов…
С Александром Власовым встретился наш корреспондент:
А.В.: В настоящее время большой резонанс получила тема о сомнительно вынесенном в свое время, двадцать лет тому назад, приговоре одному персонажу, который состоял тогда в должности охранника ЮУрГУ и которому предъявили обвинение в убийствах, происходивших с достаточной регулярностью в лесопарковой зоне Челябинска…
В.Ф.: В то время эта серия убийств действительно всколыхнула общественное мнение, люди были просто потрясены необъяснимой жестокостью и непониманием этих серийных убийств, которые фактически осуществлялись по одному шаблону.
А.В.: Действительно, этот шаблон состоял в следующем: в темное время суток, иногда даже глубокой ночью, некий маньяк бродил по лесопарковой зоне, выискивая автомобили, стоящие в укромном месте и имеющие двух пассажиров, мужчину и женщину. В мужчину он чаще всего стрелял из пистолета, убивал его сразу на месте. А над женщинами откровенно и изощренно куражился, принуждая их прогуливаться вместе с ним по лесу, от часу до двух. И финальным аккордом этих прогулок было сексуальное насилие, но при этом вот что вызывало определенное недоумение: он некоторых из них не убивал… Я выезжал практически на все места этих происшествий в составе оперативно следственной группы, поэтому достаточно хорошо помню многие нюансы. В том числе было два эпизода, когда он после совершения жестоких преступлений, сталкивал автомобиль в воду, в карьеры в лесопарковой зоне… И просто отпускал этих женщин после завершения изощренных насильственных действий, совершенно безболезненно отпускал на свободу. То есть следствие вообще-то располагало несколькими свидетелями и непосредственными участниками всех этих трагических событий, что, казалось бы, давало серьезные нити к расследованию преступления. И основание надеяться, что эти преступления будут раскрыты…
В.Ф.: Идея необходимости усиления следствия и расширения его прав в те годы просто витала в воздухе. В 2002 году в Госдуме рассматривался законопроект о создании единого органа следствия — Федеральной службы расследований, директор которой назначался бы и смещался с должности лично президентом РФ. И следователи всей страны стремились демонстрировать свой профессионализм…
А.В.: Действительно, 20 лет назад опять же были, на мой взгляд, более жесткие установки со стороны руководства следственных органов, тем более с учетом огромного общественного резонанса в отношении этих преступлений. А конкретно установки, касающиеся немедленного раскрытия этих преступлений, поимки и изоляции этого маньяка.
В конечном итоге, на мой взгляд, именно с целью выполнения вот этой административной задачи фактически взяли первого попавшегося более или менее подходящего по некоторым формальным признакам под категорию подозреваемого. То есть приблизительно такого же роста и телосложения, ну рост чуть выше среднего, крепкого телосложения, плюс имеющего по роду своей служебной деятельности навыки обращения с короткоствольным оружием. И хотя он категорически отрицал свою причастность к совершению этих преступлений, обвинение ему было предъявлено.
Сразу же, естественно, он был помещен в условия предварительного заключения. Но вот у меня еще тогда сложилось стойкое убеждение, что здесь имеет место судебная и следственная ошибка. И я тогда еще выдвинул версию, что весь почерк этих преступлений, с психолого-психиатрической точки зрения, в гораздо большей степени отвечает поведению сотрудника правоохранительных органов.
В.Ф.: Чем именно?
Свою вину он так и не признал…
А.В.: Для такой категории маньяков, у которой совершение преступлений сопряжено еще и с убийствами, всегда присутствует обязательный мотив избавления от очевидцев. Это совершенно естественно, чтобы не быть опознанным в дальнейшем, и окончательно уничтожить все улики. А вот в его поведении присутствовал элемент некой гуманности, если уместно употребить такой термин к этой ситуации. Тем не менее он может быть приемлемым, потому что женщин он оставил в живых и отпустил…
Причем с некоторых убитых женщин он, на удивление, не снимал даже достаточно дорогие золотые украшения, что тоже отображает особенности психологического портрета этого субъекта.
Но мою версию тогда категорически отвергли следственные органы, хотя она оказалась очень серьезно подкреплена одним обстоятельством. Уже в то время, когда он находился в камере следственного изолятора, было совершено еще два точно таких же преступления с использованием этого же экземпляра оружия. Казалось бы, с точки зрения здравого смысла и криминалистической логики это должно было стать обстоятельством, подтверждающим его алиби и ошибку в делегировании ему черт маньяка. Но на это тоже тогда закрыли глаза, потому что все были воодушевлены поимкой серийного убийцы и насильника и тем, что это было уже озвучено широко, в том числе и в средствах массовой информации, где прошло сообщение о том, что преступление успешно раскрыто героическими усилиями оперативных служб…
В.Ф.: А как объясняли, что продолжаются нападения и убийства?
А.В.: Объяснение вообще балансировало, на мой взгляд, на уровне наивности и глупости. И заключалось оно в том, что это кто-то из его друзей или подельников сейчас пытается таким вот замысловатым способом создать ему алиби и убедить следственные органы, что он непричастен к этому всему. Это на самом деле была абсолютная наивная иллюзия, потому что убедить вообще следственные органы, которые уже встали на жесткую позицию причастности кого-то к совершению преступления совсем не просто. Скорее сложно, а чаще всего просто нереально. И в качестве доказательств тогда используются только те аргументы, которые хорошо укладываются в уже сформированную следственную версию. А те, которые не укладываются, им либо находят какие-то объяснения, либо попросту игнорируют их, как некий артефакт, не имеющий отношение к этому делу. Суд в свое время поддержал эту позицию следствия, что по большому счету неудивительно и типично…
В.Ф: Областной суд?
А.В.: Суды на всех уровнях. В те годы реализация всего процесса уголовного преследования, была абсолютно формализована. И, если следствие приходило к выводу, что человек виновен, то в автоматическом режиме судебные органы уже, по сути, дублировали эту же версию. Тоже, особенно не вникая, в наличие в ней большого числа противоречий, исключающих, на мой взгляд, вообще ее правдоподобность.
Был он тогда осужден на 20 лет. Подобные обвинения, были связаны с введение моратория на смертную казнь, поэтому к высшей мере наказания его не приговорили, хотя сам вот этот букет его преступлений был таков, что его с лихвой хватало по старым временам на исключительную меру, на смертную казнь, но вот получил он всего двадцать лет.
В.Ф.: Да это так. 2 февраля 1999 года Конституционный суд России наложил запрет на применение смертной казни, который фактически был временным. КС признал неконституционным возможность вынесения таких приговоров до тех пор, пока суда присяжных нет во всех регионах страны. Таким вот образом в стране был и введен мораторий на смертную казнь.
Органы не ошибаются?
А.В.: И все было бы тихо и пристойно. Осужденному дважды отказали в праве на условно-досрочное освобождение… И вот такое удивительное стечение обстоятельств, девятнадцать лет он, по-моему, уже отсидел, и вдруг случайно умирает бывший сотрудник правоохранительных органов, и у него в доме находят не зарегистрированное оружие, тот самый пистолет…
В.Ф.: Там ведь еще трофеи, говорят, были обнаружены — «сувениры» с мест преступлений…
А.В.: В отношении трофеев и «сувениров» с моей стороны, наверное, несколько легкомысленно было бы давать комментарии, поскольку я, естественно, не имею доступа к материалам конкретного расследования. Да и желания такого не испытываю. Некорректно голословно такое комментировать, хотя информация есть и о том, что у него помимо пистолета были еще якобы обнаружены некоторые вещи, принадлежавшие убитым...
Продолжая тему о том, какое развитие получат вновь открывшиеся обстоятельства в дальнейшем, хотелось бы надеяться, что, та информация, которая сейчас проверяется, получит уже легитимное подтверждение. Тогда придется признавать следственную и судебную ошибку с наделением прав на требование компенсации морального ущерба со стороны незаконно осужденного мужчины, который, по сути, практически отбыл назначенный ему колоссальный срок…
В.Ф.: А как можно компенсировать двадцать лет изъятых из жизни 32-летнего мужчины?
А.Ю.: На самом деле этого никто не представляет себе. И какой-то сложившийся унифицированной, скажем так, практики тоже не существует. У меня однажды в прошлом тоже был аналогичный случай, когда человек, приговоренный к пожизненному лишению свободы, через пятнадцать лет освободился в связи с тем, что как выяснилось, не было самого события преступления. И он начал претендовать на компенсацию морального ущерба, которая, согласно решению суда, выразилась в начислении ему 50 000 рублей. Суд посчитал, что такая компенсация является адекватной мерой за это наказание. Но в последнее время, более взвешенно и более разумно к этому стали подходить наши судебные органы, и мне известно, что в целом ряде процессов такого рода компенсация выражается уже в сотнях тысяч рублей вплоть до двух миллионов из средств бюджета…