О Валентине Галатовой, сержанте медицинского взвода, я узнал случайно: девушка из Сибири, оказалась в Воронеже, волонтерила на Донбассе, потом вступила в армию ДНР. Ее любимый – командир батальона погиб, но она уже не могла порвать с батальоном. Медсестрой участвовала в боях с февраля 2022 года, и погибла, когда в Мариуполе хотела спасти мать любимого человека. Меня обожгло: похоронена в Воронеже. Я не слышал ни в новостях, ни в сообщениях СМИ о гибели медсестры и теперь подключил все связи, ища ее.
Ты свою молодость продаешь за деньги»
Мои двухнедельные поиски увенчались успехом. 20 ноября 2022 года я ехал в село Дмитриевка в Хохольском районе. И когда в деревне мне мужичок подтвердил: да, хоронили такую, я уже понял, что был у цели. В доме к спуску в низину живет мать Вали. На пороге показалась стройная блондинка – Ирина Александровна, мать Вали. Она откликнулась, отправила чернявого мальчонку – сына Вали в соседнюю комнату, и мы говорили, говорили…
Как рассказала мне Ирина Александровна, ее дочь училась в 103-й школе Железногорска, что в Курской области. Потом в школе космонавтики несколько месяцев, но после конфликта с преподавателем перешла в школу рядом с домом, где и окончила девятый класс. Окончила музыкальную школу – два диплома было – эстетическое отделение и класс скрипки. Занималась английским – несколько лет ходила к репетитору. Пела. Потом еще и в художественную школу записалась. После общеобразовательной школы поступила в Красноярский строительный техникум, на архитектурный факультет. Все время работала. Поваром в пиццерии, потом шеф-поваром. Уже в Красноярске барменом.
- Она яркая, активная, - рассказывает мама Вали. – К ней тянулись. Хорошо зарабатывала. А люди туда приходили непростые. И она говорит, помню, один человек ей сказал: «Ты свою молодость продаешь за деньги. Сейчас ты можешь достичь чего-то большого, а размениваешься на это…» Ее это очень задело тогда. К ней, кстати, всегда тянулись взрослые. Даже те, кто не очень с детьми. «А пусть Валя со мной, я в поход собираюсь. Костерок пожечь. Тайга вокруг…» Преподаватель по-английскому, к которому ходила: «А пусть Валя со мной в бассейн ходит. Мы с ней так сдружились». Очень коммуникабельная. Она просто обрастала друзьями…
«Мама, как жить дальше?»
Ну а потом любовь. Беременность. Парень бросил. «Что решила?» «Как что?! Будет ребенок!» Мама к тому времени жила в Воронеже, и Валя приехала к ней.
- Она меня спросила: «Мама, как дальше жить?» - говорит моя собеседница. - Я ей: «Валь, от тебя зависит вообще все. У тебя потенциал хороший. Хочешь быть уборщицей – будешь уборщицей. Только жить будешь соответственно. Хочешь быть президентом, станешь президентом. Дальше учись, пожалуйста. С ребенком я тебе помогу».
А куда идти учиться? Техникум не окончила… Словом, Валя пошла в вечернюю школу. Училась очень добросовестно. Данька, сын Вали, был практически полностью на бабушке. Хотя и мама все свободное время отдавала пацану.
А после вечерки вновь выбор – куда идти? Мама предложила Вале идти на журналистику – все-таки литературные способности прослеживались еще с начальной школы. А Валя все металась – между журналистикой и психологией. Даже одно время на одном из телеканалов репортажи снимала. На постоянную работу ее, правда, не взяли, но какой-никакой, а опыт она получила. Иногда получала задания.
С гуманитарной помощью на Донбасс
– Был 2014 год. Вале предложили снять репортаж о беженцах из Донбасса, - вспоминает Ирина Александровна. - Нашла людей, которые содействовали ей. Познакомилась с парнем, потом с ним общалась. Сняла несколько репортажей… Просто заболела этим и сказала мне как-то: «Мам, я бы на передовую поехала. Я бы такое сняла оттуда!» А потом, не сказав ничего, нашла спонсоров на гуманитарную помощь и поехала туда. Когда приехала, сказала, что была на передовой. Мы были в шоке – Даньке на тот момент еще и трех лет не было. И все время твердила: «Меня там ждут»… Махом ведь там знакомства завела. Даже с Александром Захарченкоумудрилась познакомиться, была у него в гостях.
В тире у него была. Стреляла. Захарченко произвел на нее впечатление волевого мужчины. А он ей сразу преподал урок: «На передовой твои рыжие волосы и крашеные ногти вкупе с камуфляжем… примут за снайпера и снимут в первую очередь». Валя услышала, привела себя «в порядок».
Помогала ребятам немало. А в одну из поездок познакомилась с Андреем Панькиным, на тот момент лейтенантом. Полюбили друг друга. Решили жить вместе. Он снял квартиру в Донецке, Валя перевезла сына туда. Условия, конечно, те еще. Ирина Александровна все убеждала вернуть Даньку – мол, вы-то можете и в таких условиях прожить, когда то свет, то воду отключают, а ребенку как? В общем, периодически мальчишка гостил у бабушки, но потом вновь возвращался к маме в Донецк.
А Валентина между тем сделала свой выбор – поступила в университет на специальность «психология производственной деятельности». После обучения был шанс устроиться либо на военную службу, либо в какие-то другие госорганы. Практику проходила в милиции Макеевки. Ходила по школам: профилактика правонарушений. Она была одной из лучших на курсе, и ей говорили: ты будешь очень хорошим психологом…
«Ты знаешь, что будет после смерти?»
– С Андреем там свои сложности были, у него же семья оставалась в Мариуполе, - продолжает рассказ моя собеседница. – Мы познакомились с его мамой, сестрой Алей. И до сих пор переписываемся. Несмотря на то, что дети не расписывались в ЗАГСе, мы, родные, считали их мужем и женой. Когда в 2020 году Андрей погиб, было очень страшно! Трагедия для всех. Мы видели, в каком Валюшка состоянии была. Я просила ее хоть ненадолго приехать, чтобы хоть как-то поддержать. Ей было безумно тяжело. Сохранилась ее запись в Контакте 29 октября 2021 года. Она под фото Андрея ночью в 4 часа 37 минут записала:
«– Ты знаешь, что будет после смерти?
– Я знаю, что те, кто нас любят, будут скучать».
Как бы ее негласный разговор с Андреем. Она спрашивает, он отвечает. Они любили друг друга…
Психолог. Палочка-выручалочка
– После гибели Андрея ей предложили: иди, официально как бы тебя трудоустроим на службу, - рассказывает мать девушки. – Можешь вообще не ходить, просто будешь оформлена. Она: «Я не буду. Андрей с такими боролся». Купила в Донецке квартиру. Ну, семья скинулась: бабушка, мы… А потом она начала работать психологом в батальоне Андрея. Там месяцами люди сидели в окопах и когда их обстреливали, просто не имели возможности отвечать. Многие уходили. А Валя пыталась удержать. На ней еще и профилактика суицидов была. Ездила на передовую, работала с личным составом. С мальчишками, которые вымотанные, уставшие в этих окопах сидят. Проводила тренинги. Делала соцопросы… И когда приезжала в университет сдавать сессии, у нее были такие практические наработки, что впору было научную работу писать…
Но поскольку должности психолога не было, Валя была записана санинструктором, и попутно изучала фельдшерское дело. Да и вообще многому научилась на передовой в полевых условиях – даже сварочный аппарат освоила.
Когда Валя приезжала домой, к матери, у нее было только одно желание – выспаться. Но за ней табуном ходили соседские ребятишки, которые просто обожали ее, и Валюшка немного отдыхала душой…
– И до начала СВО там, на Донбассе, люди гибли. Приходилось хоронить друзей. Вот она сообщала, что кто-то погиб. Осенью 21-го Валя сказала мне, что хочет забрать Даньку – ей очень хотелось, чтобы хоть кто-то ждал ее дома. Я была против, но все-таки повезла внука. Решила временно пожить с ними. И в это время в автоаварии погиб комбат, который был после Андрея – Паша. Для нее это было трагедией, потому что Паша был ее близким другом. А она его правой рукой была… В общем, Данька начал ходить в школу в Донецке. 2-й класс. А тут все стало подходить к критической ситуации. Вале все говорили, чтобы она отправляла своих близких из Донбасса – очень опасно.
В то время в ДНР, по словам матери, вышел закон, согласно которому мать несовершеннолетнего ребенка могла демобилизоваться. Но Валя подписала отказ и осталась в армии. Она была сержантом медвзвода стрелкового батальона.
«Мам, так страшно! Мы на передовой»
24 февраля в стране узнали о начале спецоперации. Услышала об этом и мама Вали. А от дочери никаких вестей поначалу. А потом редкая переписка в мессенджере короткими сообщениями. Были и редкие звонки.
- Она говорит: «Мам, так страшно. Мы на передовой…» - рассказывает Ирина Александровна. - А что произошло? Она была в Донецке в это время. Комбат, которого после Паши поставили, Леша, попал под обстрел в машине, еле вытащили. Ноги у него перебило, и она его доставляла в Донецк с передовой. Там больше ста километров, если бы она не выбивала машины, он бы без ног остался, инвалидом. Звонила из госпиталя, на эмоциях, впопыхах заряжая телефон… Рассказывала… И то, что в Солнцево в окружение попали. Их обстреливали со всех сторон. Украинская армия очень хорошо подготовлена, и воевать они умеют. Сутки были там. Отстреливались. Высунуться из домика не могли. Раненых подносили одного за другим. И тяжелораненых в том числе… Рассказывала, как доводилось обрабатывать раны местным, попавшим под обстрел. В одном населенном пункте местные прятались в школе, и ранило двух девочек. У одной осколок попал в глаз, у другой – осколки в спину и в ягодицу. О девочке с осколком в глазу она говорила маме, что нужно ехать в Донецк, нужна операция. Даже с машиной договорилась, но мама девочки не поехала. У нее четверо детей – как остальные останутся?! Валюшка долго переживала, что не смогла ее убедить. Рассказывала, что это так страшно, когда она сделала все, что могла, а раненый на ее руках умирает… Говорила, что спали в берцах, потому что в любой момент поднимали по тревоге. О том, что по несколько недель не доводилось даже помыться: «Мам, я вся в крови. Даже бронежилет полностью пропитался, а помыться негде»… О том, что поварихи сбежали после первого же обстрела, и Валя вместе с несколькими сослуживцами взяла на себя еще и готовку… Не знаю, как она все это выдерживала…
Маленькая, худенькая – 156 сантиметров и 50 килограммов. А на ней бронежилет весом в 16 кг, каска на 3 кг, сумка с медикаментами – 5 кг, еще и автомат, и подсумок… Завидев издалека, ее принимали за ребенка, и не понимали, почему он в каске и бронежилете. А этот «ребенок» каким-то образом умудрялся вытаскивать с поля боя здоровенных раненых мужиков.
– А еще до спецоперации она приезжала и показывала мне фильм «Солнцепек». Это про Донбасс, - вспоминала мама Вали. – Хотела показать, какая там жизнь. Я ругалась: «Я не хочу этой жизни». А она: «Мама, но они вот так живут. Там вот эти события происходили». Она была знакома с теми людьми, участниками тех событий, которые показывались. Она даже говорила про мебель, которую показывали: что это не так стояло, а вот так. Она жила этим. И там, в фильме, один из героев говорит: «На войне не страшно, если убьют. Убьют и все, тебя нет. Не страшно, если ранят. Ранят – это больно. Страшно, когда рядом с тобой умирают, а ты не можешь спасти». И она вот эти слова мне повторила. Только там эти слова отец высказывал сыну, доказывая, что не надо идти на войну. А она мне объясняла таким образом, почему она там. Для нее очень важно было каждого спасти. Говорила – уже позже, когда началась СВО, как парнишки, глядя ей в глаза, с ужасом спрашивали: «Мне теперь ампутируют, да?» А она отвечала: «Ну, ты же живой! Ты ведь будешь жить! Да с некоторыми ограничениями, но живой!» Искала слова утешения. Она рассказывала, как раненных пленных обрабатывала. В очередной раз у нее была возможность позвонить. Она говорит: «Мам, я обрабатывала раны пленного, а он мне говорит: «Доктор, я ног не чувствую». Она все равно помогает, но думает про себя: «Какой я тебе доктор, я твой враг». А я говорила ей всегда: «Валюша, оставайся человеком»… А она: как они с нашими? Двое ребят в плен попали. Так у пацанов все кости были переломаны. Каждая. Даже каждый пальчик. А потом очередь автоматную выпустили в лицо и выкинули с табличками «мясо»… Говорит: «У нас все ходят с гранатами на случай попадания в плен. Я тоже себе просила, но мне не дали»… А потом прислала мне сообщение с припиской «из забавного» о том, что у них там, на передовой, кошка рожать начала. Валюша помогла появиться на свет четырем котятам, благо еще с детства умела помогать четверолапой братии в подобных делах – в доме всегда были кошки, собаки…
В Мариуполь
В начале апреля батальон, где служила Валя, был под Донецком. В Мариуполе, что примерно в ста километрах от Донецка, жила мама Андрея. Поначалу, до того, как Мариуполь окружили, она писала Ирине Александровне, что никуда не уедет, будет ждать Валюшку. А потом пришло сообщение о том, что дом разрушен. Валя рвалась туда, чтобы узнать, что произошло с мамой ее любимого человека. Надеялась, что она не погибла, что прячется где-то в подвалах. И нашла-таки способ поехать. Кто-то из Валиных знакомых ездил в Мариуполь с боевыми заданиями, и она напросилась с ним. Получила направление на участие в задании. Последний раз Валюша созвонилась с мамой 12-го апреля, 13-го уехала в Мариуполь, а 14-го погибла…
– И все… Мы знали, что она поехала искать. А 21-го нам сообщили… – голос у Ирины Александровны снова дрогнул. – Валюша попала под минометный обстрел вместе с тем парнем, с которым поехала. Что произошло, как? Не знаю. Мне ничего толком не объяснили.
В голове невольно представлялось, как вела себя в последние минуты жизни Валя. Как они вышли к дому, где жила мать Андрея… Как дырявым остовом возвышалась стена. Из-под завалов слышались стоны… Как Валя кричала имя мамы Андрея, как энергично растаскивала камни. Как ей помогал поехавший с ней парень. Как засвистело. Как шарахнул снаряд… Может, первым ранило напарника, и она пыталась его спасти. Бубнила: «Андрей…» Перевязывала, делала укол, хотела утащить из-под обстрела… Или он – ей, если ее ранило. Парень и сама Валя, перевязывали раны… Они боролись, пока новая волна мин не порвала все кругом. И ее с молниеносно пролетевшим именем сынишки также молниеносно оторвало от Земли…
Нашли их только через четыре дня. Там же завалы были…
– А мама Андрея спаслась, - говорит Ирина Александровна. – 15 апреля она писала: «Мы выбегали под перекрестным обстрелом где-то недалеко от Азовстали. Бежали. Сама катила. Там лежачая женщина на каталке. Бросали сумки, все, что у нас было. И катили, вывозили… Дома горели. Ну, там остались старики и бабули, да болящие. Кому не уйти, не спрятаться… Я смотрела на дома. Я знала, что там лежачие… И вот они сгорают…» Вот так они вырывались, в таких условиях. Она сначала уехала к дочери в Грецию, но потом вернулась в Мариуполь. Хочет сохранить квартиру. Там дом-то наполовину разрушен. Сейчас там двери, окна вставили и как-то живут. Хотя я предлагала много раз: «Приезжайте к нам. У нас поживете пока». Она не хочет, боится квартиру потерять, потому что понимает, у нее ничего нет, и в старости ну, куда?!
Я слушал свою собеседницу, и мне так отчаянно хотелось зловещее в жизни Вали число 14 апреля 2022 года повернуть вспять, к 13 апреля, к 20 февраля, к 10 января… или хотя бы вычеркнуть из календаря, чтобы ее жизнь перескочила эта жуткую дату.
Прощай, царевна…
Я спросил у Ирины Александровны о наградах за Донбасс.
– Валя говорила, что за Солнцево, когда они вышли из окружения, их представили. Хотели наградить… Но тишина, никто ничего не сказал. И мне говорили, что Валины друзья ходатайствовали, чтобы присвоили ей высокую награду. Она ведь столько сделала! Она по закону могла уехать оттуда, но не оставила… А когда приезжала ко мне, говорила: «Мои все там. Им тяжело. Меня отпустили, потому что знали, что я вернусь». Но тоже тишина… Вы знаете, мне неловко ходить выпрашивать награду…
Хоронили Валю всей деревней… Мама с односельчанами перевезли тело. Купили гроб, крест – все сами. Люди выкопали могилу…
… Мы с Ириной Александровной проехали на край села. В глубине засыпанного снегом погоста стояли около покрытого белой периной холмика. В изголовье торчал крест с фотографией девушки с прядью волос из-под пилотки и надписью на табличке: «Галатова Валентина Олеговна. 05.05.1994 г. 14.04.2022 г.»
Я стоял, и по мне волнами бегали мороз и тепло. Чьими-то невидимыми устами произносилось имя для кого-то Валеньки, кого-то Валюшки, кого-то мамы, кого-то спасительницы, кого-то любимой, дорогой-дорогой… И мороз на улице казался жарким. Не хотелось покидать сверкающий от солнца уголок с упокоившейся здесь Царевной цвета хаки, которая когда-то написала:
«– Ты знаешь, что будет после смерти?
– Я знаю, что те, кто нас любят, будут скучать».