Две недели назад Пленум Верховного суда РФ рассмотрел и утвердил Постановление «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда». Связано это с тем, что с компенсацией причиненного морального вреда на практике возникает немало проблем. Прокомментировать изменения в законодательстве, касающиеся так называемых нематериальных благ, таких, как жизнь, здоровье и свобода, мы попросили адвоката, председателя челябинской коллегии адвокатов «Экономическая» Андрея Коршунова.
— Андрей Геннадьевич, что нового в практике судов о страданиях человека — физических и нравственных — нас ожидает в ближайшее время. Ведь последний раз ВС РФ высказался в форме постановления пленума по вопросам компенсации морального вреда еще в прошлом веке, в 1994 году.
— Несомненным достижением нового постановления следует признать разъяснения, относящиеся к конкретным сферам отношений. Верховный суд подробно описал нюансы компенсации морального вреда в сфере трудовых отношений, оказания медицинской помощи, защиты чести и достоинства граждан, прав на результаты творческой деятельности.
— Насколько мне известно, по делам о взыскании морального вреда в связи с некачественным оказанием медпомощи истец (пациент) обязан доказать только сам факт наличия своих страданий…
— Именно так, и в сфере оказания медицинской помощи полезным для практики является разъяснение о том, кто и что должен доказывать в суде, если заявлен иск о компенсации морального вреда вследствие ненадлежащего оказания медицинской помощи.
Медицинская организация обязана доказать отсутствие вины: в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям; в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода. Но, самое главное, клиника должна доказать правомерность действий, которые повлекли возникновение морального вреда. Хочется надеяться, что случаи, когда такие обстоятельства вынужден был доказывать пациент, в практике больше встречаться не будут.
— При этом кто и насколько страдал — категория чисто оценочная. Чисто теоретически предполагается, что потерпевший должен получить через суд такую сумму денег, чтобы он мог на них устроить себе что-то такое, чтобы забыть о перенесенных страданиях. А на практике возникают сложности.
— Вопреки ожиданиям Верховный суд ограничился общими объяснениями о том, что при определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Поэтому размер компенсации должен быть соразмерным последствиям нарушения и устранить перенесенные потерпевшим физические или нравственные страдания либо сгладить их остроту.
Соответственно, от практикующих юристов уже прозвучали упреки в том, что постановление не дало конкретных рекомендаций по вопросу размера компенсации. Действительно, каких-либо числовых ориентиров, таблиц и цифр в постановлении нет. Значит ли это, что пострадавший начинает зависеть некоторым образом от настроения судьи и его понимания страданий? Думаю, что указание конкретных размеров, как раз наоборот, оторвет размер компенсации от личности пострадавшего. Будет конечно всем поровну и одинаково, но страдания то у каждого свои. И вряд ли такое равенство пострадавших обрадует.
Не обрадует пострадавших и рекомендация Верховного суда снижать размер компенсации с учетом тяжелого финансового положения причинителя. Возможно такое положение и направлено на поиск социальной справедливости в широком смысле этого понятия, но интенсивность страданий пострадавшего вряд ли зависит от того, пострадал он от действий богатого или неимущего. И вряд ли пострадавший сочтет такое снижение справедливым. Хотя совсем отказывать во взыскании компенсации из-за тяжелого имущественного положения Верховный суд запретил.
При этом далее Верховный суд разъяснил, что никто не запрещает причинителю предоставить добровольно компенсацию не только в денежной форме, но и в виде ухода за потерпевшим, в оказании какой-то услуги или работы, направленной на смягчение страданий потерпевшего. С учетом такого разъяснения предыдущие положения о снижении размера компенсации при отсутствии у причинителя вреда денег уже совсем не выглядят справедливыми.
— Еще одна сфера, бурно развивающаяся последние несколько лет, — это получение компенсаций за размещение в интернете фотографий без разрешения автора.
— Да это так. Казалось бы, что такого — перепостить красивую фоточку? Но не стоит забывать, что у фотографии, как и у любого другого результата интеллектуальной деятельности, есть автор. А у автора есть права. Например, право авторства, право на имя, право на неприкосновенность произведения. И если эти права нарушены автор может потребовать компенсацию.
В таких случаях Верховный суд ориентирует на взвешенную позицию. Следует принимать во внимание, в частности, общественную оценку ущемленного интереса и нарушенного неимущественного права, личность и известность потерпевшего-автора, содержание и популярность объекта авторских прав, степень вины причинителя вреда и тяжесть для автора наступивших последствий правонарушения. Брать чужое, без разрешения — нехорошо, но видимо Верховный суд тоже несколько озадачен такой ситуацией, когда появляются авторы, к примеру, фотографий, более известные своими исками, чем самими фотографиями.
И еще некоторую настороженность вызывает положение постановления о том, что в качестве письменных доказательств могут быть использованы сделанные лицом, участвующим в деле, самостоятельно скриншоты с интернет-страниц, на которых размещаются сведения или иные информационные материалы. Да, при этом требуется указывать адрес страницы и время получения скриншота, но где гарантии, что перед представлением в суд в качестве доказательства такой скриншот не подвергнется корректировке на том же компьютере, на котором он был получен? Такое разъяснение открывает сторонам судебного спора просто широчайшие возможности по представлению доказательств. Как с этим будут справляться суды — остается только догадываться.