Буллинг в иркутской школе

Обычная школа. Обычная перемена. Школяры, как всегда, бегают и бесятся. Мальчуган выходит из туалета, тут группа мальчишек валит его на пол и вчетвером наваливаются ему на спину. Один пацан прыгает ногами чуть ли не на голове у лежащего ребенка. Недалеко стоит дежурный учитель, словно и не замечая происходящего. Дети разбегаются в разные стороны, к лежащему Илье приближается один из мальчиков и тащит его за ногу. Пока ребенок лежит на полу и плачет, учительница смотрит на него, разворачивается и уходит. К лежащему мальчику подходят старшеклассники и предлагают помощь. Но ученик встает и уходит в туалет. И там понимает, что у него разбита губа и сломан зуб.

Все это зафиксировано на видеозаписи школьной камеры. Позже эта запись будет приложена к материалам судебного дела, инициатором разбирательства выступит мама Ильи, того мальчугана, которого одноклассники повалили на пол. В результате такой жестокой игры у ребенка оказался сломан коренной зуб. Но это только начало истории, которая впоследствии переросла в настоящую драму, триллер со многими действующими лицами. И самое печальное, что ребенка начали травить.

«Сына травят, бьют, обзывают»

С Татьяной — мамой Ильи — мы встретились в Ленинском районном суде, куда она пришла на очередное заседание. Было видно, что молодая женщина, хоть и старается держаться спокойно, вся на нервах.

— После той жестокой «игры» на перемене Илья с разбитой губой и сломанным зубом был отправлен на уроки. Никто его даже не спросил, как он себя чувствует и не отвел к школьной медсестре. Мне из школы не позвонили и не сообщили об инциденте. После уроков сам мне все рассказал. Вечером того же дня я связалась с нашим классным руководителем и попросила собрать родителей детей, чтобы разобраться в произошедшем, — рассказала Татьяна хронику событий. — На следующий день собрались я, классный руководитель, мама Авета и папа Димы (родители остальных детей, участвовавших в происшествии на перемене, не пришли). Мы посмотрели записи наблюдения. Началась ругань, родители заняли защитную позицию: мол, наши дети ни в чем не виноваты. Я предупредила родителей и классного руководителя, что намерена ехать в полицию и писать заявление.

Но по просьбе классного руководителя делать этого она не стала. Договорились, что конфликт будет улажен тихо-мирно, родители компенсируют затраты на восстановление сломанного зуба. В платной детской стоматологии, куда женщина отвела сына, сделали снимки, и врач объяснила, что после удара прошло слишком мало времени, необходимо в течение месяца наблюдать за состоянием зуба, чтобы понять, потребуется ли операция по удалению нерва. Спустя месяц стоматолог дала заключение: можно делать реставрацию зуба.

— Мы сделали художественную реставрацию зуба, которая обошлась в 10 500 рублей, — продолжает Татьяна. — Все документы и чеки я отдала классному руководителю. Она ответила, что нужно будет собраться и обсудить данный вопрос всем вместе. Однако позже написала, что мне необходимо прийти на прием к директору школы. Я обратилась к директору Марине Серковой с заявлением о внутреннем разбирательстве. Но, войдя в кабинет, первое, что я от нее услышала, было: «Что вы от меня хотите? Денег у меня нет!»

Я запросила видеозапись инцидента. И только через месяц, связавшись с директором, я добилась-таки ответа на мое заявление. Ответ, правда, вызвал еще больше вопросов: разъяснения мне никто предоставлять не собирается, родители вину своих детей отрицают, видео направлено мне на электронную почту. Меня заверили, что после лечения состоится собрание, на котором все причастные обсудят ситуацию и возместят мне затраченные средства. Но за все это время никто из родителей так со мной и не связался.

А спустя месяц в родительском чате одна из мам написала: «Илья распускает руки. Теперь ему все можно?» Татьяна созвонилась с ней. Но нормального общения не получилось: женщина начала угрожать сбором доказательств виновности Ильи в той потасовке, а его маму обвинять в вымогательстве денег у родителей ни в чем не виноватых детей. Тогда Татьяна окончательно решила обратиться в суд для взыскания расходов на лечение и морального вреда.

Тем временем конфликт разрастался как снежный ком. В родительском чате в адрес Ильи начали делать агрессивные замечания и обвинять его в том, что он избивает ребят, которые принимали участие в конфликте. Обстановка в классе накалялась, мальчугана буллили, дразнили, обзывали беззубым. Мальчик собирался в школу со слезами, каждый раз придумывая повод, чтобы не идти на занятия. По словам матери, школьный психолог ничего о данной ситуации не знал, работать с классом начал только после ее очередного обращения к директору.

— Получив ответ из полиции, куда я все-таки написала заявление, с удивлением прочитала показания детей и их родителей, — говорит Татьяна. — По их словам получалось, что мой сын упал сам, потому что пол был скользким. Никто его не толкал. Полиция полностью проигнорировала видеозапись, не опросили даже классного руководителя. А теперь сына в классе просто травят. Мы с ребенком живем в постоянном стрессе.

Недавно Татьяна написала мне сообщение: «Илью избили на физкультуре одноклассники, обвиняя его в том, что он якобы вымогал у них 15 тысяч рублей».

Родители детей написали на Илью заявление в полицию. Татьяна написала встречное заявление по поводу избиения своего сына и угроз расправой в его адрес.

Руководитель в ответе за все

Когда слышишь все это, не верится, что речь идет о девятилетних пацанах. Да, в таком возрасте дети еще не умеют рассчитывать силу и, бывает, дерутся, роняют друг друга, задирают, но не так целенаправленно травят сверстника. В их поведении все указывает на то, что за их действиями стоят взрослые. Родители, которые накручивают их против Ильи, обвиняя его во всех смертных грехах: «расизме», «гомосексуализме», «неадекватном поведении», «вымогательстве» и т.п. О чем не стесняясь и пишут в родительском чате.

Ясно, что родители — люди эмоциональные, субъективные и, как говорится, в своем глазу бревна не видят. Но вот почему руководство школы не вмешалось в это противостояние, не пресекло опасную ситуацию, как говорится, на корню?

— Дирекция образовательной организации с самого начала должна была как-то разрулить конфликт, постараться нивелировать его, погасить, — комментирует ситуацию Елена Тишина, сотрудник образовательного ведомства Иркутска. — Но, судя по поведению дежурного учителя на перемене, и, главное, по позиции директора школы, кажется, что все упорно не хотели замечать этой истории. В школе каждый день что-то происходит. Дети есть дети. Бывает, дерутся школьники, курят, мы ведь не в идеальном мире живем. Но директор или завуч по воспитательной работе в таких случаях собирают ребят, их родителей и спокойно разбираются в ситуации.

За все происходящее в школе, уверена эксперт, ответственность несет руководитель. Что мешало директору или его заместителю собрать всех взрослых участников конфликта и поговорить обо всем? Решить ситуацию, не доводя дело до травли ребенка, до судебного разбирательства? Да, директора и учителя сейчас завалены кучей бумажной работы, с них требуют множество отчетов, но это не значит, что они должны закрывать глаза на детей, отмахиваться от родителей, не замечать травли в родительских чатах. Эта история — пример равнодушия и профессионального выгорания работников школы.

Если бы да кабы

Директор школы, по мнению Татьяны, от разгоревшегося скандала отстранилась, словно происходящее — не ее забота. Вместо того, чтобы как-то сгладить ситуацию, руководство учебной организации бездействовало. А когда стало понятно, что мама Ильи подаст заявление в полицию, прокуратуру и отправится отстаивать интересы ребенка в суд, директор предложила ей перевести сына в другую школу и дала понять, что последствия ее обращения в полицию и в суд могут неблагоприятно сказаться на ребенке.

— Вы не решите конфликт, все негативно относятся к вашему сыну, уходите, — вспоминает Татьяна слова директора, сказанные в личном разговоре. — Кроме того, я констатировала, что школа халатно относится к вопросу контроля за детьми на переменах, ребята дерутся, толкают, пинают друг друга, и все это происходит на глазах у учителей. Директор ответила: это неконтролируемый процесс, хотите, приезжайте и сами стойте над детьми на переменах.

Перед судебным заседанием я задала пару вопросов директору школы №49 Марине Серковой, чтобы понять ее позицию.

— Как вы думаете, можно ли было предотвратить этот конфликт?

— Мы, педагоги, должны работать с нормой поведения детей. Но никак не с нормой поведения родителей. Здесь налицо конфликт между родителями, который спровоцировал конфликт детских отношений.

— А что вы сделали, чтобы ситуация не дошла до такого накала?

— Когда Татьяна Викторовна (мама Ильи — прим. авт.) ко мне обратилась, я сразу поговорила с классным руководителем 3 «А». Та сказала, что родители ждут акта о том, сколько денег они должны отдать на восстановление зуба. Они готовы оплатить расходы. Встречаться родители не захотели, сказали, что мы ждем бумагу. Но потом одна мама написала в группе класса о том, что опять произошел конфликт между мальчиками. Тогда ко мне пришла Татьяна Викторовна и говорит: «Все, мое терпение лопнуло! До каких пор родители в чате меня и моего сына будут поливать грязью!» Но я и классный руководитель в этой группе не состоим. О чем там общаются родители, не знаем. У меня на контроле было только то, что родители должны заплатить за сломанный зуб.

— Но вы же понимаете, что именно директор в конечном счете несет ответственность за все происходящее в школе?

— Конечно, мы встречаемся, собираем родителей, разговариваем. Но тут мне сказали, что родители ждут счет об оплате. А Татьяна Викторовна пришла ко мне и заявила, что идет в суд.

— В итоге всей этой ситуации мальчика травят, каждый день у него стресс. Можно ли было это предотвратить?

— Можно, если бы родители не ссорились и в своей группе прекратили бы препирательства.

— Разве не мог завуч или классный руководитель собрать родителей и попытаться все решить? Почему вы это не инициировали?

— Я вызвала классного руководителя. Она мне сказала: все хорошо, все под контролем…

Из этого диалога можно сделать вывод: руководитель учебного заведения во главу угла ставит акт, бумажку, ни климат в школе, ни опасность буллинга для психики учащихся, ни репутация школы ее как будто не особо волнуют. По сути, она рассуждает узко, формально, и частности закрывают для нее главное.

Представители департамента образования администрации Иркутска по просьбе мамы Ильи также приезжали в школу. Она позвонила в департамент и обрисовала ситуацию: ребенка травят, директор просит перевести его в другую школу. Сотрудники образовательного ведомства поприсутствовали на собрании, явно не желая вдаваться в детали истории. Был составлен протокол, где департамент дал рекомендации школе: усилить контроль за детьми на переменах и провести работу с родителями. Когда же корреспондент «АН» попросил департамент образования официально прокомментировать эту ситуацию, то так и не получил никакого ответа. Чиновники сослались на то, что «не успели ознакомиться с материалами дела и изучить ситуацию».

Каждый день словно в аду

Позиция мамы пострадавшего мальчика тоже вызывает смешанные чувства. С одной стороны, понятно: Татьяна добивается справедливости, отстаивает свое достоинство и ребенка. И если бы она под нажимом администрации школы перевела Илью в другую школу, это было бы равносильно поражению. Но разве психическое состояние сына не важнее принципов?

Вот как анализирует ситуацию психолог Анна Бударина:

— Бедный ребенок. Для него каждый день в школе подобен аду. Конфликтная ситуация обострена до предела из-за несвоевременных и неграмотных действий педагогов и администрации школы. Я понимаю классного руководителя, которая захотела уладить все миром, потому что в противном случае ей пришлось бы писать объяснительную директору и характеристику на ученика. Но так как она находится в определенных отношениях с родителями и учениками, то объективную оценку происходящему дать бы не смогла.

Классному руководителю необходимо было сразу обратиться к заместителю директора по воспитательной работе, чтобы весь «разбор полетов» вела она. Завуч должна была пригласить каждого ученика и его родителя в свой кабинет и поговорить с ними наедине, составить свое объективное мнение о происшествии. Далее следовало пригласить на собрание: инспектора ПДН, классного руководителя, дежурного по рекреации педагога, педагога-психолога, всех детей, участвовавших в инциденте и их родителей.

На собрании стоило всем вместе просмотреть видео инцидента. Далее завуч в союзе с психологом в присутствии родителей должна была выслушать по очереди детей. И с ними и их родителями прийти к мирному соглашению, учитывающему возмещение материальных затрат на лечение. Далее распорядиться об обязательной работе педагога-психолога с каждым ребенком, участвовавшим в происшествии, а при необходимости и с их родителями, чтобы в дальнейшем исключить ситуации буллинга. Инспектор ПДН провел бы в ходе собрания профилактическую беседу с родителями и ребятами.

Обращение Татьяны к директору, на мой взгляд, вполне логично и обоснованно, однако реакция директора неадекватна. Руководитель образовательной организации должна была поручить это дело своему заместителю по ВР, чтобы та разобралась в ситуации должным образом, ведь это ее прямая обязанность.

В полицию обращаться было провальным шагом: у стражей порядка другие приоритеты, и кроме головной боли полицейские в этой истории для себя ничего не увидели. Здесь нужно было обращаться сразу либо в ПДН, либо в КДН — это их компетенция. Если и это не помогло, то дальше писать в прокуратуру и министерство образования.

По поводу действий Татьяны. Сразу забирать мальчика из школы, тем более в середине учебного года вряд ли было нужно. При грамотных действиях инцидент был бы улажен, и мальчик спокойно продолжил бы учебу. Однако при таком затянувшемся конфликте оставлять его в школе крайне опасно. Каждый день в такой обстановке наносит ущерб психологическому здоровью мальчугана. Неделя конфликтной ситуации, максимум месяц. Дольше — это уже издевательство над ребенком.

Какое решение является лучшим для ребенка, и что делать его маме:

1. Забрать документы из школы. Пока идет судебное разбирательство, на ребенка будет систематически оказываться сильнейшее психологическое давление, а это испытание явно не для детской психики. Отстаивание достоинства не должно ввергать мальчика еще больше в психотравмирующую ситуацию. Находясь во враждебной среде, он не может защитить себя, поэтому естественно, что школьник может проявлять агрессивные реакции, что является адекватным для сложившихся обстоятельств.

2. Перевести мальчика в другую школу, лучше в другом районе.

3. В новой школе со школьным психологом пройти психологическую терапию, но если ребенок после этого курса не сможет адаптироваться к новому классу, тогда имеет смысл обратиться к детскому психологу более высокой квалификации. Это будет достаточно дорогое лечение (стоимость услуг хороших специалистов соответствуют уровню их компетенции).

4. Для самой Татьяны, возможно, тоже имеет смысл обратиться к психологу, так как она достаточно долгое время находится в стрессовой ситуации. Кроме того, маме Ильи стоит получить дополнительный ресурс в виде оптимального алгоритма действий в конфликтных ситуациях. Вообще, психолог и социальный педагог в школе должны были провести беседы и тренинги по профилактике буллинга для родителей — участников конфликта. Это железное правило.

В ситуации травли психика всех детей страдает в равной степени: и жертвы, и агрессоров, и помощников агрессора и свидетелей буллинга. Здесь позиция педагогов и администрации должна быть однозначной и категоричной. Иначе беды не миновать.