Тамаз Апциаури, воин угрозыска

10 ноября профессиональный праздник работников МВД. Одной из ведущих служб в системе МВД является уголовный розыск, которая вносит неоценимый вклад в дело борьбы с преступностью. И сегодня гость нашей редакции — полковник милиции в отставке, один из лучших сыщиков Южного Урала Тамаз Давыдович Апциаури. С ним встретился наш корреспондент:

Из спортсменов в милиционеры

- Тамаз Давыдович, ты родился в старинном грузинском селении Белые Воды, как ты оказался в Челябинске?

— В 1975 году после службы в армии я приехал в Челябинск по приглашению Хариса Юсупова, основателя одной из самых лучших школ дзюдо. Мы с ним встретились за год до этого на соревнованиях в Казани, где я выступал по самбо.  Был в то время мастером спорта СССР по трем видам борьбы: вольной, самбо и дзюдо.

А мастер спорта СССР, это я вам скажу, не мастер спорта России. И чем-то я папе Ю приглянулся. А в Челябинске сразу же начал тренироваться в зале «Динамо» и параллельно поступил в челябинский филиал Омского государственного института физической культуры на заочное отделение. Если кто не помнит, именно известный челябинский тренер Харис Юсупов организовал при областном совете ВФСО «Динамо» первую в Челябинске секцию дзюдо, и в нее вошли молодые и опытные самбисты.

В 1980 году окончил институт. Женился, семья появилась. Работал в то время тренером по вольной борьбе, занимался с подростками. Очень хотел, чтобы в Челябинске сложилась и школа вольной борьбы. Из дома с Северо-Запада ежедневно ездил на Сельмаш. Я там тренировки проводил. И постепенно от такой жизни я понял, что заниматься одним спортом — семью не сохранишь, не прокормишь. И тогда, собравшись, пошел исполнять свою старую- старую мечту — работать в органах внутренних дел, а именно, в уголовном розыске.

— В те годы в УГРО брали только самых лучших, существовал строжайший кадровый отбор. На работу в розыск оформляли тщательно отобранные кадры по суровому партийному набору. А ты приезжий, да еще с Кавказа…

— Да, меня туда сначала не взяли, потому что взгляды какие-то явно настороженные были у руководства областного УВД… Вернее, представления были вполне определенные в милицейской системе того времени, что выходцы из кавказских республик не такие, что ли, как все, потому что представители кавказских национальностей, которые им все больше попадались по работе, вполне определенным образом себя зарекомендовали. Кавказцев, стоящих у станков в России, тогда действительно мало было. А те, кто у станка стояли, им ведь разницы не было, где трудиться, они и там, у себя дома, нормально работали в цехах. А те, кто хотели легкую жизнь устраивать себе, они группировались в Челябинске вовсе не на производстве. И меня взяли сначала в инспекцию по делам несовершеннолетних Центрального района Челябинска.

— Я помню тебя в то время. Ты был необычайно здоровый и даже страшноватый на вид парень. Казалось, что только тронь, и ты любого поломаешь. А тут детишки…

— Я в инспекции проработал девять месяцев, и затем по рекомендации начальника Людмилы Попковой меня перевели в уголовный розыск.

Криминальный интернат

—  В те годы воспитанники школы-интерната № 2 создавали всю криминальную погоду в Центральном районе Челябинска. А созданная этими малыми детишками преступность «столичного» района обеспечивала статистическое неблагополучие всего миллионного города. А кошмарные показатели Челябинска уже, в свою очередь, прочно определяли всю область в самые проблемные регионы по разгулу уголовной преступности.

— Да, это было так. И в инспекции один из моих взаимозаменяемых участков работы был интернат № 2. А так официально я обслуживал зону от улицы Российской до лесопарковой зоны. Но когда кто-то уходил в отпуск, его зона автоматически переходила ко мне  — работы становилось в два раза больше.

А что касается интерната, это все были дети из неблагополучных семей города и области. И с ними было действительно очень непросто. Потому что дети, лишенные родительского внимания, выходили со всех сторон из-под контроля взрослых людей. И мы работали преимущественно с педагогическим составом. Один инспектор ведь не мог восполнить все то, что эти дети

потеряли. Это надо было делать совместно с учителями, воспитателями. И только так можно было чего-то добиться. Ну а еще, мне надо было каждый день находить тех, кто сбегал из интерната, и возвращать их обратно. Искать приходилось по подвалам, по чердакам, по рынкам. Зимой, пока еще было холодно, они в интернате находились, но с наступлением весны детишки разбегались в разные стороны. И попробуй собери их всех, порой приходилось по 50 ребятишек вылавливать в разных местах, а город ведь большой, где рассосаться беглецам возможности большие. У каждого района свои привлекательные точки для детей. У них не было фруктов, не было сладостей. И они искали места, где это все можно было легко добывать.

Когда злодей не колется…

— Понятно, что мудрый зам по оперативной части Валерий Замятин предложил большому и сильному грузинскому парню, рвавшемуся в розыск, для начала поработать в инспекции по делам несовершеннолетних. А там, мол, посмотрим, справишься ли, что из тебя в результате получится.

- И я работал, как мог. Старался конечно. Мне много приходилось рысачить с сыщиками, ведь беглецы из интерната действительно делали почти всю преступность в городе. Их надо было находить сначала. И потом уже с сотрудниками УГРО доводить до раскрытия все эти преступления. Я помню, как главный детский психиатр и нарколог Андрей Сашенков регулярно приносил нам простыни, на которых он подробно расписывал, кто и что из малолеток натворил. Раскрывайте теперь, орлы сыщики. Выдавайте в итоге неблагополучие по преступности несовершеннолетних.

— Скажи честно, приходилось самых дерзких детишек бить, чтобы они сознались в содеянном?

— Как можно? Это было исключено. Как можно детей, живших в школе-интернате № 2, бить? Они и так всего в своей жизни лишены. Как можно их еще лишить возможности нормально поговорить с нормальными взрослыми людьми? Мы их даже не обманывали. Они и так от жизни получали тумаки и затрещины. От своих родителей, лишенных родительских прав, получали, и еще тут правоохранители будут их бить, колотить.

— Да помню, как интернатовец Андрей Одинцев, назло ментам, мог в течение только одной ночи совершить с десяток характерных краж. А ведь были еще и другие подобные пацаны: Лекомцев, Лаптев…

— Приходилось вместе с сыщиками работать без выходных. Считалось, что я про детишек этих знаю все, но меня влекла работа в уголовном розыске — это у нас семейное было. Мой отец 15 лет отработал опером и только потом ушел. Я невольно слышал все эти разговоры, рассказы. Чаще всего от других людей. Не от отца. Он был достаточно замкнутым человеком и не распространялся о своей работе, как и положено. А от его друзей я много интересного услышал про жизнь оперскую….

Чужие здесь не ходят

— Понятно, что с одной стороны тебе было самое место в розыске, но с другой  — кто же хорошего сотрудника отдаст. Так бы и проработал всю жизнь в инспекции….

— Меня хорошо знали в уголовном розыске Челябинска. С первого дня, как я пришел в ИДН, я прошел по всем кабинетам сыщиков и всех предупредил, что я пришел на эту зону оперативного обслуживания, и теперь мы вместе будем работать.

Валерий Замятин был одним из инициаторов моего перевода в розыск. Он вообще специфический человек. Главное конечно, он был человеком, любившим свою работу и людей, которые работали с ним. По его пониманию коллеги делали все правильно и со всеми нелегкими задачами, которые ставились перед ними, справлялись. Они буквально жили работой и на работе.

И к ним он относился очень хорошо. Вот таких людей, как Замятин, может быть еще максимум одного человека смогу назвать. И все. И еще, что касается Замятина, то он для людей, которые с ним работали долгое время, делал все, что только мог.

         — Зам по оперативной части Центрального райотдела Валерий Замятин умел подбирать кадры. А ты был готовый сыщик на специфическую линию работы…

— Думаю, что Валерий Васильевич меня действительно присматривал на линию работы с несовершеннолетними. Я конечно о его планах то и не знал и меня довольно неожиданно перевели в розыск. Я конечно не стал сопротивляться и согласился, только чтобы оказаться рядом с этими замечательными людьми. Два года я проработал по этой линии. Потом постепенно поменялся личный состав: кто-то не выдержал нагрузки и уволился, кто-то перешел на работу в город или область. Так освободились места в отделении. И руководство посчитало, что меня уже можно переводить на зону. А там надо было расследовать все преступления, которые там совершались. Это была тяжелая, но очень интересная работа. И опять я остался на своей территории от улицы Российской до улицы Лесопарковой. Отцы-командиры понимали, что я там уже знаю каждый переулок, каждый закуток. Старшим у нас был Николай Тавторкин. А потом его перевели на борьбу с угонами автотранспорта в Центральном районе. Вот так моя мечта и сбылась. Каждый день осознавать, что ты людям помогаешь, которым злодеи нанесли какой-то вред.