В городском УВД создали первую группу по борьбе с наркоманией. Подобные структуры только-только начали работать по стране. В чем-то мы были первооткрывателями и действовали нестандартно. Меня в группу засунули с учетом медицинского образования.
— Наркотиками занимаешься? — спрашивает мой друг, матерый прокурор-криминалист Саша Карпенко, с которым мы тогда вместе работали в следственно-оперативной группе по раскрытию убийства восьмилетней девочки. — Есть тема. Мои информаторы поведали, что в городской наркологии во втором отделении лежат два брата наркомана Смирновы. Их лечат, но лечатся они только для вида, потому что желания избавиться от пагубной привычки, у них не было, и нет. Как только уходят врачи, а медсестры на всякий случай от греха закрываются в процедурной, они достают из прикроватной тумбочки пакет с толченой маковой соломкой и едят ее буквально ложками, запивая горячим чаем. Интересно это тебе?
Стратегические деревни вокруг Челябинска
Да, мне это интересно. Тем более, что это не должно сильно оторвать от проработки основной версии «Сексуалы-интеллектуалы». Мы выезжаем в наркологию, заходим в это отделение, как в родной дом, потому что у нас была давняя дружба с врачами-наркологами. Они помнили меня еще психиатром. Двух братьев задерживаем по-тихому. И действительно, прокурор-криминалист оказывается прав. У каждого из них в прикроватной тумбочке мы обнаруживаем по пакету с маковой соломкой. Для привлечения к уголовной ответственности — достаточно с лихвой. Изымаем соломку, оформляем протоколом выемки. Берем у них объяснения и едем к братьям домой проводить обыск.
В квартире находим различные медицинские препараты, химические реактивы — прекурсоры, необходимые для изготовления наркотических средств. И удача! Находим общую толстую тетрадь, в которой записаны адреса наркоманов. Кроме того, что самое главное, обнаруживаем в ней любопытные записи. Много адресов в деревне, которая расположена совсем недалеко от Челябинска, Казанцево. Фигурируют название улиц, номера домов, фамилии, имена, отчества живущих там. И после каждого такого адреса приписка: «Есть маковая соломка, приехать со своим мешком» или «Есть три мешка маковой соломки».
…Матерь божья! Рассадник, не иначе. Не надо быть Эйнштейном, чтобы сообразить, что это люди, сбывают наркоманам маковую соломку — сырье для производства героина, который уже получил постоянную прописку в регионе.
Группа принимает решение начать готовить операцию.
Нужен был красивый «наркоман». И он нашелся: наш внештатный сотрудник, внешне достаточно малосимпатичный парень, диспластичный, высокого роста, смуглый до черноты, да еще и с дикими горящими глазами, с какими-то длинными скрюченными пальцами, как у Фредди Крюгера. Грех бы был такую непрезентабельную внешность не использовать для того, чтобы операция прошла успешно.
— Будешь у нас подставной уткой, — говорю я ему.
— Как это?
— Будешь выдавать себя за наркомана. Вернее, даже не выдавать себя за наркомана, а просто производить впечатление наркомана. Уяснил?
— Попробую, ответил скромный парень.
Мы берем микроавтобус РАФ — безотказную лошадку нашего уголовного розыска — и всей командой едем в деревню Казанцево.
Внештатный сотрудник быстро входит в роль: шатается по деревне, как бы случайно подходит к каждому из домов, который мы ему заранее указываем. И, стоя возле крыльца, начинает выразительно демонстративно жевать головку мака. Это было что-то вроде сигнала для местных жителей: приехал наркоман, нужна маковая соломка.
Его приглашают в дом, он заходит. Хозяин начинает с ним торговаться, говорит сразу, сколько у него мешков. Во время торгов входим мы, изымаем мешки, оформляем протокол выемки, берем объяснения.
— Что ж ты, отец, непотребным делом занимаешься? — спрашиваю сурово пожилого жителя деревни.
— Да? — он искренне удивляется. — Понимаешь, товарищ милиционер, в последнее годы выращивать огурцы, морковку, картошку совсем невыгодно. Овощи плохо растут, урожаи низкие, цены на эти продукты на рынке… хрен да маленько! А мак растет сам по себе, за ним не надо ухаживать, поливать, окучивать, вредителей травить. Вся деревня, слышь ты, все свои огороды засеивает маком. Некоторые, у кого совести совсем нет, даже еще в нагляк присоединяют соседскую землю. Тоже для мака. Надежное дело…
Я впадаю в замешательство. Мужик не хитрит, не лебезит, ничего не скрывает. Поражает его искренность, деревенская простота и незамутненность. Но растит-то он мак для наркоманов! То, что это незаконно — одно, а то, что он губит ядом большое количество людей, в основном молодых, — другое.
Как в деревнях мак растили
В следующем доме по тому же сценарию выявляем снова мешки с маковой соломкой. Кроме мешков изымаем тетради, в которых — списки адресов наркоманов. Оказывается, покупатели приезжали не только из Челябинска и области, но и из трех-четырех соседних областей. Причем с завидным постоянством. И в следующем доме — та же картина, те же результаты, те же действия.
Работаем допоздна, пока микроавтобус не заполняется битком мешками.
Вся деревня вымирает. Сельчане таятся и перестают просто запускать кого-либо. Только цепные псы тревожно так подвывают. До людей доходит, что мы вовсе не покупатели товара, а совсем наоборот.
Что ж, мавр сделал свое дело! Мы довольные и гордые едем на базу.
В УВД города Челябинска выгружаем мешки и тащим их к следователю Николаю Леонтьеву. Серьезный мужчина, который работал с нами по линии незаконного оборота наркотиков, при виде такого количества сырья для героина, потерял дар речи на несколько минут. Я совсем его доканываю, вываливая на стол кучу протоколов. При этом объясняю, что это, откуда и каким образом добыто.
Следователь быстро приходит в себя. Он соображает, что здесь, действительно, есть состав преступления и принимает материалы к производству.
На следующее утро мы просыпаемся героями. О нашем подвиге, о том, что мы лихо сняли большую группу поставщиков маковой соломки, в курсе и руководство УВД, и рядовые сотрудники. Все поздравляют, жмут руки, похлопывают по плечу.
Окрыленный, я иду к Эбингеру и говорю: «Дайте нам роту солдат и колонну грузовиков, мы объедем все, находящиеся возле Челябинска, стратегические деревни — я называю пригородные поселения стратегическими, по примеру Вьетнама — мы заполним все грузовики мешками с маковой соломкой, изымем адреса практически всех наркоманов, которых возьмем на учет, с которыми будем работать. И таким образом, в ближайшее время искореним всю наркоманию в регионе. Или как минимум возьмем под полный контроль…
Главное в работе — показатели
— Владимир Васильевич, немножко сбавьте темп, убавьте пыл! — мудрый Эбингер протестующе поднял вверх руки. Он быстро сообразил, к чему ведет подобное рвение.
Но тем не менее слухи о наших подвигах ушли очень далеко наверх. Появились публикации в газете «Правда» и даже в юмористическом журнале «Крокодил», а также еще в целом ряде центральных изданий. И получилось так, что по итогам полугодия Челябинская область по показателям выявленных преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, сравнялась с Чуйской долиной. Область как неблагополучный регион попала в критический обзор МВД.
Парадоксальная ситуация! И нашу группу распускают. Зачем нам давать возможность работать, если мы все разрушим? Виной — палочная система показателей. Отчеты и цифры доминировали над реальностью. Мы дали показатели ни много, ни мало за целый год!
— Больше так работать не надо, — говорит начальник. — Потому что, если вы и дальше так будете трудиться, то согласно всем официальным учетам Челябинская область станет самой неблагополучной в стране по наркомании. А мы должны ежегодно только совсем немного превышать показателеи предыдущего отчетного периода!