Продолжение романа Андрея Угланова «Пробуждение троянского мустанга»

№ () от 12 апреля 2022 [«Аргументы Недели », Андрей Угланов ]

«Аргументы недели» публикуют очередной отрывок из авантюрного романа Андрея УГЛАНОВА «Пробуждение троянского мустанга». Предыдущий отрывок можно прочитать в «АН» №13. Если хотите узнать, как развивались события дальше, – приобретайте книгу и смотрите сериал на YouTube-канале #ЗАУГЛОМ. А пока напомним, что в предыдущих главах спецслужбы двух стран – КГБ СССР и ЦРУ США в начале 70-х годов прошлого века начинают тайную операцию по перестройке своих политических систем. Юрий Андропов выбирает своим орудием Михаила Горбачёва. В США – это молодой перспективный политик Трамп. В КГБ придумали, как сделать их родственниками через сироту Андрея Разина, чей дед и дед американца были родными братьями – немцами, один из которых погиб в 1943 году в Крыму, а другой – эмигрировал в Америку. Но сирота и миллиардер об этом ничего не знают. Чтобы родство Трампа и Горбачёва состоялось, сменщик Андропова в КГБ Виктор Чебриков принимает идею участника операции – Олега Калугина поженить Андрея и дочь Горбачёва Ирину. Калугин находит в архивах спецслужбы ГДР Штази документальное подтверждение того, что Андрей Разин – внук погибшего в Крыму гитлеровского офицера Трумпа, родственника американца Трампа. В предлагаемом отрывке свадебный бал, устроенный Князем Тьмы, подходит к концу, и действие переносится в предолимпийский Сочи. Напоминаем, что все события, имена и названия полностью вымышлены. Действие романа «Пробуждение троянского мустанга» происходит в других галактиках или в параллельной реальности.

Он подбросил обоих вверх, они рассыпались тысячами искр. К запаху жареного мяса добавился запах серы. Тянь-мо не стал возвращаться на трон. Как истинный Хозяин ночного свадебного бала он пошёл вдоль столов. По бокам зала, где сверкали белизной объеденные кости быков, затихли шумные и злобные китайские демоны Хапхигуи. Они с восторгом смотрели на Тянь-мо, сменившего чёрный плащ с красной подкладкой на халат дракона – лунпао – последнюю версию облачения китайского императора Юнчжэна династии Цин. Халат имел жёлтый цвет, что позволительно только императору. Расшит орнаментами с золотыми нитями. Короткий, до колен, запахнутый справа налево. На ногах чёрные сапожки ниже колена, расшитые серебряными драконами. Половина передней части черепа Тянь-мо оказалась гладко выбрита, затылочная часть, наоборот, чернела густыми волосами, сплетёнными в косу. Она перехлёстывалась со спины на грудь, и, словно змея, грелась на расшитом золотом халате.

Жуков на сцене сменили разноцветные колибри. В зале журчали тростниковые флейты, били барабаны и вибрировали струнами пипы, сотканные из лепестков лилий и ярко-красных цветов хлопкового дерева.

Тянь-мо обошёл все столы. При его приближении зазеркальная нечисть падала ниц, пытаясь прикоснуться к его сапожкам. Он же милостиво гладил кого-то по голове, брал со стола обглоданную косточку и бросал на пол. Её тут же хватали и прятали в карманы френчей, бюстгальтеры или просто глотали. Наконец круг замкнулся, и Тянь-мо вернулся к трону. За окном мелькнули молнии и прогремел гром. В октябре большая редкость для Москвы. Со стороны лестницы, что уходила вниз от мерцающих фигур Андрея с Ириной и голограмм Михаила Сергеевича с Раисой Максимовной, послышались хлопанье крыльев и стук колёс о ступени лестницы. Из проёма вылетели три чёрных дракона, запряжённых в золотую колесницу. С шумом выпуская струи дыма из ноздрей, тройка облетела зал и, скрежеща когтями о паркетный пол, встала рядом с Тянь-мо. Его трон начал таять, сгусток воздуха переместился в астральные оболочки Андрея и Ирины. Несколько китайских демонов подхватили их тела и плавно опустили в колесницу. Тянь-мо свистнул, крыша Дворца съездов раздвинулась, и тройка метнулась в ночное московское небо. Она молнией пролетела над Большим театром и влетела в окно номера гостиницы «Метрополь», где когда-то останавливался Мао Цзэдун. Мгновение, и юноша с девушкой оказались в огромной постели, погружённые в глубокий сон. Этот номер Андрей заказал накануне, чтобы провести в нём с женой первую брачную ночь. Ирину он любил много лет, и ему хотелось удивить её неслыханной роскошью.

В Кремлёвском Дворце съездов в это время провожали молодых. Оркестр Олега Лундстрема, усиленный арфами и скрипками, начал вступление к гимну новобрачных – «Пою тебе, бог Гименей!». Муслим Магомаев и Алла Пугачёва вышли со сцены и стояли у микрофонов посреди зала. Как и предполагала Алла Борисовна, петь пришлось «за еду». Что получил Муслим, она не знала, но пел он так, что ей самой вновь захотелось замуж, хотя бы за юнца Филиппа. Под здравицу языческих богов Андрей и Ирина Горбачёва-Разина выпорхнули по лестнице из зала и исчезли. Гости уходить не торопились. Михаил Сергеевич с женой обходили столы и выслушивали комплименты в свой адрес и адрес Ирины. Когда они ехали домой, Раиса Максимовна спросила мужа:

– Миша, тебе не показалось, что в зале пахло серой?

– Не исключаю, Раиса Максимовна. У меня такое чувство, будто меня надули или напичкали электроразрядами. Может, шампанского перепил?

Жена прижалась к его плечу. Больше они не проронили ни слова. Свадьба оставила у них двойственное впечатление. Как будто не они были на ней главными действующими лицами. А кто-то другой, хитрый, ехидный и жестокий.

Глава 16

Андрей стоял перед зеркалом в огромных апартаментах на одном из этажей своего сочинского отеля «Разин». Похудеть пока не удавалось, приходилось надевать рубахи и костюм «пять иксов». Сам себе он по-прежнему нравился, а здесь, в Сочи, где его знала каждая собака, было комфортно даже при его весе в сто шестьдесят килограммов. Сочинская зимняя Олимпиада – 2014 начиналась через три дня, и гостиница Андрея была заполнена под завязку. Чтобы заработать побольше, пришлось сдать один из трёх личных этажей, куда он пускал только близких друзей. Но их давно след простыл – Андрей со всеми переругался, а жена уже пятнадцать лет как уехала на другой конец Земли и пока не думала возвращаться.

Билет на открытие и закрытие Олимпиады лежал в сейфе, обслуживающий персонал знал своё дело, никто по номерам не пил и не скандалил, оставалось ждать начала Олимпийских игр. От телевизора тошнило – сплошная Украина, киевский майдан, «коктейли Молотова». Выручил, как всегда за последние три года, альтист Юрий Башмет. Сегодня открывался его музыкальный фестиваль «Сочинская весна», и Юрий Абрамович пригласил его на открытие. Сказал, «будет прикольно, не пожалеешь». Прикольным был спектакль-комедия Бомарше «Севильский цирюльник».

До открытия фестиваля в Зимнем театре оставался час, и он решил пройтись пешком. Всего-то – спуститься под горку до Курортного проспекта и перейти по мосту широкий овраг, в котором за десятилетия понатыкали жилых домов. Ещё раз налево, и ты в театре. Андрей часто приходил сюда, когда надолго «зависал» в Сочи. Мама, погибшая в автомобильной катастрофе, когда ему не исполнилось и года, когда-то работала здесь актрисой. Ему даже казалось, что она приносила его сюда. Он вспоминал и огромные колонны, и холл с внутренним балконом под самым потолком. Там, на балконе, по всему периметру стен висели огромные мрачные картины с видами Сочи. Возможно – потемнели от времени. А может, и стиль был раньше такой – рисовать небо и горы жёлто-коричневым цветом, внося разнообразие на унылых полотнах с чёрными свечками кипарисов на склонах коричневых гор. Даже море на этих старых советских картинах, написанных в стиле социалистического реализма, было не голубым или лазоревым, а ядовито-жёлтым. Но имена художников впечатляли. Один Дмитрий Налбандян чего стоил! Впрочем, Андрей не поднимался на балкон уже несколько лет – вес не позволял, а сегодня там вполне могли висеть и современные полотна его друзей, сочинских художников Зураба Джангвеладзе и Арчила Пириева.

Он пришёл в театр на третьем звонке. Администратор, поджидавший у входной двери, взял его куртку, передал подскочившей гардеробщице и повёл в ложу по левую сторону от сцены, мимо центрального входа в зал. Обычно маэстро Башмет приглашал его в директорскую ложу, но в этот раз извинился, сказав, что она будет занята важной персоной. Андрей занял место. Кроме него здесь, прямо над сценой, уже сидели ещё шесть человек, но деваться было некуда – эти места покупались за деньги, и оставить его одного не было никакой возможности. Что хорошо – место оказалось в первом ряду ложи, смотреть в зал и на сцену было так же удобно, как из директорской, что зияла чёрной пустотой прямо напротив него.