Кыштым: восстание чугунного люда

О них не написано книг, не поставлены фильмы. Нет и зримых памятников им, но память о них жива в народе сказами и байками уже 200 лет. За долю праведную, за жизнь достойную встали они. Имя им Кыштымские повстанцы. В когтях «Кыштымского зверя» заблуждение и невежество — мотив расправы.

Далее обвинительным актом графа Строганова было установлено следующее: «b) По смерти Расторгуева Зотов, угнетавший прежде заводских людей г. Яковлева, принял за наследников первого управление заводами в виде попечителя, не имея впрочем законной и гласной доверенности. Несмотря на казенный дозор, назначенный по решению министров, Зотов, воспользовавшись слабостью берг-гауптмана Тетюева, на которого был возложен сказанный надзор, и заводского исправника Усольцева побудил первого к ложным донесениям министерству финансов о благоустройстве заводов и выгодном положении рабочих, якобы они взбунтовались по одному заблуждению и невежеству. с) Между тем как дело о неповиновении заводских людей рассматривалось в екатеринбургском уездном суде, Зотов отобрал вынужденную повальную подписку с крестьян, употребляя к тому жестокие средства…»

Александр I

Бунт бабий на золоте императора взорвал

Тогда в Кыштымском крае было пять золотоносных приисков, бывших во владении купца Расторгуева, находящихся в 10 — 12 верстах от завода (Анненский, Борзовский, Марьинский, Сугомацкий и Чернореченский, а шестой — Соймоновский, открытый 23 августа 1823 г., — в 45 верстах от завода). На всех приисках работало около 1600 человек: мужчины, женщины и дети. На кыштымских песках из чистого золота шла изнурительная промывка и днем, и ночью, при лучинах, по 12 часов в смену. Зарплата 25 — 30 копеек в сутки. В этой золотой лихорадке сверхвысокий уровень доходов заводчику Зотову был обеспечен.
Следствие графа Строганова установило следующее: «е) Со времени управления Зотова расторгуевскими заводами весьма усилена добыча золота и усовершенствована выплавка железа, но не заведением новых машин или особенными средствами, а несоразмерным усилением работ, жестокостями и тиранством».

Из-за каторжных условий труда, полуголодного питания, нещадных штрафов и телесных наказаний в 1826 году практически на всех кыштымских приисках началось волнение. На этот раз инициативу в возмущении взяли на себя изможденные этими адскими условиями жизни женщины, обеспокоенные также и беспросветной, голодной судьбой своих детей. Поэтому события получили название Бабий бунт. Промысловики отказались выходить на работу. Он писал в своей докладной записке: «…нигде не заметно следа отеческого христианского попечения о благосостоянии людей, которых здесь можно смело сравнить по скудным платам за работы с каторжными, а по изнурениям — с неграми африканских берегов».

Дальше в обвинительном акте графа Строганова говорится, что «главным театром жестокости и притеснений» служат золотые промысла (Сойминские), где даже было «заведено кладбище для скоропостижно умерших» и что вообще «нет следов христианского попечения о людях, которых можно сравнить с каторжниками и неграми»; «хотя не редко высшим правительством были командированы чиновники для обозрения заводов, но все это служило только к сокрытию истины, ибо большая часть ревизоров обращались только к угощению и к экстраординарной сумме приказчиков». На Соймоновский прииск были пригнаны около тысячи крепостных, в большинстве своем — женщины и подростки из села Рождественского (Тютняры), Кыштымских и Каслинского заводов. Золотодобыча велась в тяжелых условиях, артелями в две смены по 12 часов. Люди жили в тесных казармах и землянках, скудный рацион составляло лишь небольшое количество хлеба. За невыполнение плана провинившихся били палками и пороли хлыстом.

Каждый работник независимо от пола и возраста обязан был за смену промыть пятьдесят пудов золотосодержащего песка и сдать определенное количество золота. В случае невыполнения нормы работников нещадно наказывали ударами палок и ременного кнута.

Месть короны Его Величества

Правительствующим Сенатом рассматривалось дело «О противозаконных поступках» управляющего Кыштымскими заводами Григория Зотова и П. Харитонова.

Из недр забвения к памяти славной

Климентий Косолапов и его супруга Прасковья Ивановна, Архип Косолапов, Т. Косолапов, Устин Дайбов, Алексей Дайбов, Андрей Дайбов, Василий Куренков, Петр Назаров, Силантий Рыбин, Терентий Устинов — наиболее активные протестанты из среды «чугунного» подневольного люда, обрели небывалый опыт руководства широкими массами и управления производством. История оставила нам и другие не менее активные имена кыштымского повстанческого движения: Григорий Абрамов, Василий Востротин, Василий Глухов, Николай Казанкин, Феноген Модиновский, Тимофей Пучанов Дмитрий Трифонов, Николай Хорошенин, Иван Швейкин, Прокопий Щукин, Власов, Куприянов и многие другие… Их потомки могут по праву гордиться кыштымскими повстанцами, во многом определившими ход истории Отечества.

Кыштымские, Каслинские, Нязепетровские, Уфалейские мастеровые повстанцы совместно с крестьянскими возмутителями окрестных сёл консолидировано встали за светлую жизненную долю, за утверждение принципа справедливости в оплате труда, за соблюдение имперской законности в части обеспечения продовольствием на производстве и отправления справедливого суда над своими притеснителями. Они прошли через тяжкий подневольный труд, неимоверные лишения, испытали жестокость телесных наказаний как на своей малой родине, так и в ссылках на каторгах. И не безрезультатно…