В России до 70% забастовок происходит из-за невыплат денег

В России чуть ли не ежедневно происходят забастовки – в среднем по 400 стачек за последние годы. И хотя властям не нравятся любые формы протестов, президент Владимир Путин говорит, что государство должно поддерживать профсоюзы в отстаивании прав граждан. И это логично: иначе трудовые конфликты могут разрастись до масштабов «рельсовой войны» конца 1980-х. Но в те годы государство даже не представляло, в каких регионах сакральный вопрос зарплат вот-вот станет политическим. А в цифровую эпоху забастовка даже в глухой провинции быстро попадает в Интернет, и о ней узнаёт весь мир.

Забастовка невыполнима

По-настоящему массовых забастовок, парализующих целые отрасли, в России не происходило лет 20. Хотя в 2020 г. и неспокойных шахтёров, и дальнобойщиков, в последние 5 лет протестующих против введения системы «Платон», обогнали медики. В апреле 2020-го президент Путин анонсировал щедрые доплаты за работу с коронавирусом. Распоряжение главы государства никаких ребусов в себе не таило: на ближайшие 3 месяца врачам – 80 тыс. рублей в месяц, среднему медперсоналу – 25 тыс. рублей. А уже в мае врачи «скорой» из Армавира записали видеообращение: выстроились во дворе подстанции и хором скандировали: «Мы не получили обещанные выплаты, ни врачи, ни фельдшера, ни водители, никто не получил ни рубля, ни копейки». Когда видео начало набирать просмотры, губернатор в 24 часа уволил главврача. После этого мятежники записали новое обращение: «Мы не просили уволить главного врача, мы просили заплатить нам деньги».

В этой истории видны два главных забастовочных тренда последних лет. Во-первых, до 70% забастовок происходит из-за невыплат денег. Во-вторых, записанные и выложенные в Сеть видео, на которых мятежный коллектив излагает свои резоны, часто полезнее кропотливых попыток объясниться с начальством по протоколу. Чаще всего бастующие обращаются даже не к нему, а к президенту, патриарху и генеральному прокурору: «Помогите, мы больше не можем». И работодатель опасается, что может получиться, как в Пикалёво в 2009 г., когда на их зов явился сам Путин.

Поэтому в 2010-х годах Росстат фиксирует во всей стране в среднем 3, 2 «законные» забастовки в год. Социолог и руководитель проекта «Мониторинг трудовых протестов» Пётр Бизюков объясняет, что Трудовой кодекс предусматривает право трудящихся на забастовку, но в законе прописана очень сложная, долгая, запутанная процедура: «Соблюсти всё то, что там написано, крайне непросто. Нужно организовать собрание коллектива, чтобы выдвинуть претензии, заявить о трудовом споре, потом нужно проводить примирительные, согласовательные процедуры. Если они не привели к успеху, необходимо собрать не менее половины коллектива, чтобы объявить о начале забастовки, согласовать, как именно она будет проходить». Даже если вы всё-всё сделаете правильно, на это уйдёт не меньше трёх недель, а работодатель может придраться к какой-нибудь бумаге, и придётся всё начинать с начала.

Поэтому трудовые споры в стране часто закипают стихийно и разрешаются не вполне цивилизованно. В середине июля 2020 г. рабочие-мигранты Амурского газоперерабатывающего завода (ГПЗ) взбунтовались из-за 3-месячной задержки зарплаты и устроили погром в офисе компании-застройщика. Хотя они разгромили кучу имущества и перебили камнями окна в административном здании, им пообещали дополнительную премию в 20 тыс. рублей, а также по 5 тыс. к празднованию Курбан-байрама. Это ещё один тренд: работодатель, задолжавший коллективу зарплату за несколько месяцев, редко жалуется в правоохранительные органы и суды, что забастовка незаконна. В Трудовом кодексе (ст. 142) описаны ситуации, при которых гражданин вправе прекратить работать, если ему задержали деньги за 2 недели.

Впрочем, невыплата зарплат – не единственное, из-за чего работник может послать начальника и сесть играть в домино. На Чаяндинском газовом месторождении вахтовики устроили забастовку из-за несоблюдения начальством коронавирусных ограничений: «Держат, как свиней! Мы что, свиньи?!» А курьеры службы доставки Delivery Club записали видеообращение с угрозой прекратить работу, когда их замучили необоснованными штрафами. Похожая история со строителями «Лахта-центра» в Петербурге: отправили всех на карантин, ни копейки не заплатив, да ещё оштрафовали за возмущение.

Именно с начала пандемии количество забастовок выросло на 15–20%. По мнению Петра Бизюкова, протест при этом сместился из промышленных отраслей в сферу так называемой «неформальной экономики» (строительство, торговля, пассажирские перевозки, коммунальное хозяйство), где труженика с нанимателем связывает в лучшем случае подписанный не глядя договор, а главные договорённости заключены в устной форме. Поэтому и более половины всех протестов проходят без участия профсоюзов.

Стихия бунта

Поэтому не удивительно, что в прошлые годы забастовки были куда менее хаотичными. В ноябре 2002 г. около тысячи работников авиакомпаний и аэропортов хотели забастовать, но суд им запретил. Тогда одна часть авиадиспетчеров ушла на больничный, а другая объявила голодовку. Поскольку сам работодатель не имел права допустить к организации полётов голодающего сотрудника, 40 российских аэропортов встали на несколько дней. В итоге стороны сошлись на 30%-ном увеличении зарплат сотрудников.

В 2007 г. на заводе Ford во Всеволожске (10 км от Петербурга) около месяца длилась одна из первых российских забастовок, организованная по западному образцу: с письменными уведомлениями и с графиком переговоров профсоюза с руководством. Бастовали 1, 5 тыс. человек из 2, 2 тыс., хотя вряд ли Ford был самым бесстыжим и жадным работодателем в стране. Просто профсоюз почувствовал, что крупнейший мировой бренд очень не хочет международного скандала, – остановил конвейер и пробил увеличение зарплат на 15–20%.

В 2013 г. в том же Всеволожске забастовал завод «Антолин», дочка испанского концерна Grupo Antolin, производящего комплектующие для «Фордов» «Шевроле», «Хёндаев», производящихся в России. По рассказам сотрудников, завод располагается в бывшем складском помещении, где кондиционирование воздуха можно улучшить только открытием люков пожаротушения на крыше. А это не всегда возможно – из-за дождя например. Летом температура в цехах достигала 35 градусов, зимой заваливалась до 10. При литье пластиковых деталей кислород в помещении выгорает, пылевые респираторы не спасают. Последней каплей, как на броненосце «Потёмкин», стали обеды в контейнерах с плесенью.

По словам профсоюзного лидера «Антолина» Константина Ведерникова, в цеху работало около 120 человек, плюс 35–40 офисных служащих, а по штату числились 237 сотрудников. Кто эти «мёртвые души»? Может, из-за них на предприятии 4 года не индексировали зарплату? Профсоюз вошёл в коллективные переговоры с руководством, добился трёх комиссий. Договорились о компенсациях в виде 36‑часовой рабочей недели, прибавки к отпуску и 4%-ной индексации зарплат, но договорённости практически не соблюдались. И осенью 2013 г. прошли две забастовки. Руководство «Антолина» привлекло для разгона протестующих полицию и штрейкбрехеров. По свидетельствам забастовщиков, полицейские, пробившись на завод, тут же начали… отгрузку продукции!

Тем не менее о забастовке на небольшом «Антолине» рассказали десятки иностранных СМИ, а акции поддержки забастовщиков прошли по всей России: Челябинск, Владивосток, Екатеринбург, Иркутск, Калининград, Калуга. В Москве и Петербурге пикетировались диппредставительства Испании, а королевский посол уверил, что вся информация о произошедшем во Всеволожске будет доведена до высшего руководства концерна на Пиренеях. Испанский профсоюз MCA-UGT, объединяющий большинство работников Grupo Antolin, потребовал прекратить давление на российских коллег.

Профсоюзы в России очень разные. Есть большой профсоюз работников здравоохранения, но он был пассивен, когда обманутые медики по всей стране требовали свои кровные прибавки. Есть случаи, когда карманный профсоюз на предприятии воюет на стороне работодателя против коллектива. А депутаты от Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) и вовсе голосовали за повышение пенсионного возраста.

Чиновники на местах редко понимают, что профсоюз чаще всего – не катализатор протеста, а подушка безопасности. На предприятиях, где профсоюзы есть, протестов меньше, потому само их наличие оказывает дисциплинирующее воздействие на работодателя. А если уж пошла волна, меньше шансов, что перебьют все окна. Непонимание этого заставляет чиновника давить профсоюзы: как через поправки в Трудовой кодекс, так и прессуя рабочих вожаков.

В советские времена шахтёры Кузбасса, видя угрозу своей безопасности, скорее остановили бы работу шахты, чем сегодня. Даже в 1990-е профсоюз мог наложить вето на решение директора завода уволить цехового лидера. А в нулевые лидер уже рисковал сесть. В 2008 г. электрослесарь Валентин Урусов создал независимый профсоюз «Профсвобода» в якутском городе Удачный и потребовал от алмазодобывающей компании оплаты сверхурочных. Профсоюз обратился в суд и выиграл, после чего написал Владимиру Путину об условиях труда на комбинате: «Мы не знаем, чем дышим, когда в вентиляционную технику заливают отработанное масло». Не прошло и месяца, как Урусова посадили за хранение наркотиков на 6 лет, а профсоюз распался.

Социолог Пётр Бизюков отмечает, что часто профсоюзы действуют таким образом: задержали зарплату – организовали забастовку – выплатили зарплату: «Но это никакой не успех. Проходит полгода, и опять возникает долг по зарплате. Успех будет в том случае, если вы добились также юридически правомочного соглашения с работодателем о том, что он больше не будет допускать её невыплат».

В идеале государство само должно понять, что за всеми уследить оно не может. Оно призвано установить правила взаимодействия работника с работодателем, а контроль должен находиться внизу. Но такая система может оказаться непонятной простым людям советской закалки, для которых профсоюз ассоциируется с льготными путёвками в санаторий. А на злого начальника они привыкли искать управу в поисках доброго босса этажом выше.