Уходящий Год науки внёс научное разнообразие в наш великий и могучий русский язык. И на том ему спасибо! Самые первые из первейших лица страны начали козырять терминами: «депонировать парниковые газы», «низкоуглеродная экономика», «карбоновые полигоны». Даже вспомнили, что у нас есть русский лес, не в экспортном потенциале, а как лёгкие планеты.
1 ноября премьер Мишустин на профильном совещании вообще сделал заявку на научное открытие: «Предстоит увеличить поглощение парниковых газов нашими лесами и другими природными экосистемами, а также перейти к сбору и переработке углекислого газа». Леса – они такие, прикажут – и увеличат!
Вербальная алхимия
Есть проверенный веками рецепт, как внедрить в широкие массы очередную забаву чиновников, требующую щедрого бюджетного финансирования. При этом, например, если речь идёт о «научном эксперименте», то его результаты должны быть отнесены к далёкому будущему или быть настолько запутаны, что даже специалисту разобраться в них будет крайне сложно.
Вначале обывателя надо напугать. По всем СМИ должны литься ужасы!
К примеру, такие. Европа вот-вот введёт трансграничный налог на российские частные капиталистические компании, которые, по мнению европейских бюрократов, выбрасывают слишком много парниковых газов и портят планете всей воздух. Десятки миллиардов долларов штрафа! Нет, сотни миллиардов! Триллионы! Казалось бы, пусть бизнес сам и разбирается. Но государство Российское, в жалости к простым людям ранее не замеченное, тут решило вступиться за родных «форбсов» и приказало измерить: сколько гадости мы выбрасываем в атмосферу и сколько оставшаяся от чёрных дровосеков и пожаров «зелёнка» способна поглотить.
Тут и появился термин «карбоновый полигон». Вот как он трактуется на сайте Миннауки: «Карбоновые полигоны – это территории с уникальной экосистемой, созданные для реализации мер контроля климатических активных газов с участием университетов и научных организаций». Так как словосочетание «уникальная экосистема» точной расшифровке не подлежит (кто тут против уникальности русской природы?!), то главы регионов выстроились в очередь с доказательствами уникальности именно их «полигонов».
Согласно задумке Миннауки, полигоны надо разместить в таких природных местах, которые доминируют в определённом регионе. Если в регионе преобладает степь, то и строят в степи. Если лес, то в лесу. То есть замерять уровень прихода-расхода парниковых газов в конкретной точке, а затем экстраполировать эти данные на весь регион.
– Это должны быть именно полигоны для получения результирующих характеристик – эмиссия-поглощение СО2 для конкретного типа экосистем, где определённым образом сочетаются естественные и антропогенные процессы. По-моему, нужно просто посмотреть на проблему, которую нам необходимо решить для противостояния углеродным штрафным санкциям, санкциям жёстким – более 5% отечественного экспорта в Европу, около 33 миллиардов евро до 2030 года! Решить же эту проблему можно только одним способом – рассчитав углеродный баланс страны. Для этого у нас есть огромный объём данных, накопленных фундаментальной наукой за многие десятилетия. Данных, которые характеризуют всё разнообразие природных комплексов нашей страны – ландшафты, растительность, почвы, водный баланс, сельское хозяйство, промышленность, – говорит биолог, академик РАН Михаил Флинт. – Нужны данные и для водных экосистем, прежде всего морских. Площадь морской экономической зоны России – 4, 1 миллиона квадратных километров при площади суши 17, 1 миллиона квадратных километров. О процессах углеродного обмена на границе вода – атмосфера в наших морях мы знаем непростительно мало, а знать надо, и данные эти надо учитывать. Да что говорить о море, данные о нашем богатстве – лесе разнятся кардинально. Одни источники оценивают его поглотительную способность в 600 миллионов тонн углерода в год, другие – в 2 миллиарда тонн, что эквивалентно поглощению 70–80% промышленных выбросов нашей страны. При всём этом существует мнение, что леса вообще не следует учитывать как поглотитель углекислого газа, – лесные биотопы при процессах гниения выделяют в атмосферу столько же СО2, сколько и поглощают при вегетации. При таком положении дел углеродные полигоны нужны, но размещать их нужно не там, где удобно, а там, где этого требуют природные и антропогенные условия и здравый смысл.
Наука как оружие
В разговорах с простыми учёными, которых опрашивали «АН», доминируют две главные точки зрения: полигоны – конъюнктурная туфта, и знаний много не бывает, но сам принцип некорректен.
– Собственно, это проект «про бизнес», а не «про науку». Смысл в том, что обложенный европейским налогом российский бизнес должен будет вкладываться в создание карбоновых ферм, которые призваны поглощать углерод из атмосферы. Сколько выбросил – столько и вложил. Центры измерения на полигонах выдают некую охранную грамоту, которую должны признать в Брюсселе. И тогда налог минует тебя. Но для этого центры должны закупить иностранную аппаратуру, иначе сертификата не видать. Везде сплошное и банальное зарабатывание денег под прикрытием экологии, – говорит замдиректора одного научного института, участвующего в программе.
– Углеродные полигоны не дадут «охранную грамоту». Они лишь покажут, что мы готовы «подтанцовывать» под чужую музыку. Найдутся другие условия, которые необходимо будет выполнять. При таком положении дел мы беззащитны перед «углеродной агрессий» с Запада. Нужен «углеродный кадастр» страны, в котором после суммы углеродных балансов для всех природных комплексов стоит знак равенства и цифра, за которую страна готова отвечать перед европейским и мировым сообществом. И за ту цифру надо бороться, а оружие одно – наука. Большая серьёзная наука. Такая же и даже более сложная, чем та, что создала не имеющую аналогов в мире геологическую карту нашей страны, результаты которой мы «проедаем» до сегодняшнего дня.
Десяток карбоновых полигонов нас не спасёт, это лишь малая часть инструментария. Нужна большая многолетняя государственная программа, объединяющая разные научные направления. Нужны научные публикации, адаптированные не к нормам зарубежных изданий, а к сути национальной проблемы. Такая программа помимо ценнейшего прикладного результата позволит по-новому взглянуть на сегодняшние естественные и антропогенные процессы в нашем доме – России. А это бесценно и для сегодняшнего, и для завтрашнего дня. На мой взгляд, единственная организация, которая может сформировать и возглавить такую программу, – это Российская академия наук, – считает академик Флинт.
Кто автор данной схемы, которую активно проталкивает министр науки Валерий Фальков? Кто бенефициар профанации? Сразу несколько источников назвали когда-то громкую фамилию: «Тот самый Дурманов!» Какое отношение доктор медицины имеет к поглощению углерода? Вероятно, разгадка в двух строчках биографии: «Работает заместителем директора по развитию Института X-BIO Тюменского государственного университета». Сослуживец нынешнего министра науки. А покровительствует карбоновому проекту, причём вполне официально, помощник президента Андрей Фурсенко. Это тот человек, который считает, что России не нужны творцы-инженеры, а нужны квалифицированные потребители чужих решений.
Итак: юрист Фальков, математик Фурсенко и медик Дурманов затеяли играть карбоновый квартет. При стоимости, например, Башкирского полигона в 702 миллиона все 14 запланированных обойдутся в добрый десяток миллиардов. Деньги относительно небольшие, но разве нет более значимых и важных проектов? Например, финансирование издания и переводов российских научных журналов?
Стыдно, но российские учёные отчитываются за бюджетные деньги иностранными публикациями, которые издаёт и зарабатывает на этом американский гражданин Шустерович! Более того, присваивает себе авторские права. Сегодня за публикацию статей в большинстве иностранных журналов нужно платить, платить из денег российского бюджета, выданных российским учёным на исследования по национальным госзаданиям и программам. Для того чтобы вернуть научный суверенитет, стране нужно всего-то миллиард в год, один полигон…
Но вкладывать деньги в научные журналы – это как-то скучно, ни пиара, ни хайпа на громкой теме, да и коллегам из американской научной мафии на мозоли наступать нехорошо как-то. Поэтому будем звенеть полигонами!
Травят нас и требуют за это деньги!
Как это частенько бывает, в карбоновой теме идёт подмена понятий. Вместо действительно необходимого создания общероссийской системы мониторинга парниковых газов пропагандируется создание отдельных точек системы «где что-то испаряется, что-то измеряется».
– Мы в карбоновых вопросах занимаем оборонительную от ЕС позицию. Нам приписывают, что Россия выделяет больше парниковых газов, чем поглощает. Так ли это? Не так? Никто не знает доказательно точно! Давайте начнём разбираться по конкретным регионам и начнём с самых проблемных регионов. И РАН начала с Вологодской области. Там крупнейшие металлургические и химические предприятия, с одной стороны. С другой – бескрайние леса. Совместно с руководством этих предприятий и области в качестве пилотного регионального проекта начали создавать такую систему, которую можно было масштабировать в стране, – рассказал «АН» президент РАН Александр Сергеев.
Первые результаты вологодского проекта Академии наук показали, что в атмосфере области доминирует не местный дым отечества, который «сладок и приятен», а парниковый СО2, принесённый к нам из «зелёной Европы»! Она нас загрязняет и с нас же ещё требует налоги.
– Давайте из региональной сделаем национальную систему. Карбоновые точки – это дело локальное, хорошая практика для студентов. Проблему общую, государственную, они не решают, – считает академик Сергеев.
Академия, существующая 300 лет, может позволить себе мыслить категориями вечности. Подумаешь, национальная система мониторинга! Подумаешь, при нынешнем финансировании науки нужно лет 150 для её создания. Подумаешь, мы не доживём, не отчитаемся – наши ученики доживут. Главное – она будет создана, и никакая Европа уже даже пискнуть не посмеет.
Чиновник же российский, существующий в своём кресле несколько лет, мыслит по-другому. Он, прекрасно зная, что общенациональных задач никто решать по разным причинам не собирается, а отчитываться надо регулярно, создаёт «частности», симулякры решения стратегической задачи. И эти локальные ответы на вызовы преподносит как панацею. При этом тщательно давя попытки конкуренции, чтобы иное мнение не дошло до первых ушей страны.