В Иркутске возбудили уголовные дела против руководителей пансионата «Доброта»

Недавно в Иркутске возбудили уголовные дела против руководителей пансионата «Доброта» для стариков и инвалидов. Расследование показало, что в учреждении оказывали услуги ненадлежащего качества. Помещения пансионата не соответствовали требованиям пожарной безопасности, а медицинская помощь предоставлялась без соответствующих лицензий. Организаторам пансионата также предъявлено обвинение в оказании услуг, повлекших по неосторожности смерть человека: умерла одна из постоялиц, отравившись психотропными лекарственными препаратами.

Тревожит ещё и тот факт, что, если бы не жалобы жильцов дома на то, что из дверей «таинственной организации» выносят «тела, завёрнутые в пакеты», никто, скорее всего, и не заинтересовался бы деятельностью «Доброты». Это не единственный скандал вокруг подобных заведений в последнее время.

Почему же пансионаты для стариков нередко превращаются в дома смерти? По каким причинам власти должным образом не контролируют эту сферу и что требуется для того, чтобы хороших домов для престарелых стало больше? В очередной раз «АН» обращается к этой тяжёлой теме.

Нарушений и очередей нет

Конечно, прежде всего, мы решили выяснить официальную точку зрения. На наш запрос правительство Иркутской области предоставило следующую информацию.

На 20 октября 2021 года в реестр поставщиков социальных услуг в регионе включены 92 организации социального обслуживания, из них 86 государственных и 6 частных. 15 организаций — это государственные стационарные учреждения социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов, в том числе 8 учреждений общего типа, 7 — психоневрологического профиля.

Что нужно, чтобы попасть в государственный дом для престарелых? Какие для этого надо документы собрать? Можно ли туда оформить человека, у которого есть родственники? Достаточна ли вместимость этих учреждений, чтобы туда попали все нуждающиеся?

На эти вопросы ответ правительства был пространным, тяжёлым, переполненным ссылками на федеральные законы и другие правовые акты. Если коротко, суть такова: направление граждан пожилого возраста и инвалидов в учреждения социального обслуживания является исключительной ситуацией. Приоритетным направлением стало развитие стационарозамещающих форм соцобслуживания, которые позволяют продлить жизнь человека в привычной и комфортной для него среде по месту постоянного жительства.

Для предоставления таких услуг в Иркутской области функционирует 33 комплексных центра социального обслуживания населения. Работники этих центров за первое полугодие 2021 года оказали услуги 13 404 гражданам (за 2020 год — 15 149).

«Такая технология внедрена с целью максимального продления пребывания людей старшего поколения дома, предотвращения роста очередей в стационарные учреждения социального обслуживания». А если говорить простым языком — речь о сиделках, которые приходят на дом к старикам, утратившим способность самостоятельно себя обслуживать. Они, судя по ответу правительства, предоставляют полный комплекс услуг по уходу. За первое полугодие 2021 года услуги сиделок получили 1584 человека (за 2020 год — 1457).

В регионе с января 2019 года реализуется закон Иркутской области «О приёмной семье для граждан пожилого возраста и инвалидов в Иркутской области». Создание приёмных семей для граждан старшего поколения позволяет обеспечить уход без помещения в стационарные организации социального обслуживания. Созданы 43 приёмные семьи, в которых проживают 46 граждан пожилого возраста и инвалидов. Похоже, многие люди, которые сталкивались с этой проблемой, чего-то не знают, либо чиновники живут в каком-то другом мире.

«На 20 октября 2021 года сеть областных госучреждений социального обслуживания пожилых людей и инвалидов состоит из 15 учреждений и трёх стационарных отделений на 3719 мест. В настоящее время очередь в государственные стационарные организации социального обслуживания населения Иркутской области отсутствует».

На вопрос, почему в сфере частных пансионатов для стариков много нарушений, ответили так: «В министерстве социального развития, опеки и попечительства Иркутской области нет информации о нарушениях действующего законодательства негосударственными поставщиками социальных услуг, включёнными в реестр. Такими сведениями правительство Иркутской области и министерство социального развития, опеки и попечительства Иркутской области не располагают».

То есть этих нарушений с официальной точки зрения как бы нет? Или просто чиновники не могут осуществлять контроль за частными домами для престарелых?

Отсюда вытекает следующий вопрос: кто в правительстве Приангарья курирует эту сферу и бывают ли проверки, выезды по таким негосударственным учреждениям?

«Министерство социального развития, опеки и попечительства Иркутской области является исполнительным органом государственной власти региона, уполномоченным на осуществление регионального государственного контроля (надзора) в сфере социального обслуживания граждан в Приангарье. Такой контроль осуществляется в отношении поставщиков социальных услуг, включённых в реестр поставщиков социальных услуг. Однако по требованию прокуратуры специалисты министерства участвуют в проверках соблюдения законодательства организациями, которые фактически оказывают услуги, но не входят в официальный реестр».

То есть получается, что должен быть сторонний очевидец (родственники, жильцы дома, где располагается организация), кто подаст сигнал в правоохранительные органы (а это, разумеется, бывает в чрезвычайных ситуациях). А уже после прокуратура и полиция привлекают на проверки сотрудников министерства. Тогда о каком вообще государственном региональном контроле может идти речь?

В реестр входить невыгодно

Аркадий Астрахан — владелец одного из немногих частных пансионатов Иркутска, с доброй, надёжной репутацией. Он согласился прокомментировать ключевые вопросы сферы, которую отлично знает, что называется, изнутри.

— В Интернете множество ужасных историй о частных российских пансионатах. Речь о зверском и бесчеловечном отношении персонала, о низком уровне предоставляемых услуг, о ситуациях, когда жизнь и здоровье постояльцев находятся под угрозой. Почему эта сфера — реабилитации и ухода за стариками и инвалидами — в России настолько проблемна, если не сказать криминогенна?

— Начнём с того, что эта сфера не регулируется законодательно. Есть Закон «Об основах социального обслуживания граждан Российской Федерации», но он не регулирует частные услуги. Речь идёт о государственных социальных учреждениях — например, интернатах для инвалидов, психоневрологических пансионатах и других.

— Почему закон о частных учреждениях не принят?

— Его доработка откладывается много лет — по-моему, с 2012 года. Каждый год после очередного ЧП в Госдуме начинают рассматривать предложения по регулированию работы частных хосписов и пансионатов для престарелых. Но воз и ныне там. Отсутствие законодательства даёт поле для фантазии недобросовестным предпринимателям. Например, они селят людей в цоколе. Понятно, что при выявлении таких организаций их закрывают. Затем открываются другие, ещё хуже прежних. И по сути ничего не меняется.

— Почему?

— Есть спрос — есть предложение. Большой дефицит мест для стариков. Государственных домов для престарелых в России мало — по данным Росстата, что-то около полутора тысяч. Количество частных пансионатов для пожилых людей сложно даже подсчитать: они открываются и закрываются чуть ли не ежегодно.

— Почему же государство не строит такие дома в нужном количестве?

— А почему у нас не строят школы, детсады, больницы? Дело, конечно, в финансировании. Считается, что Иркутску нужен один геронтологический центр, а школ необходимо тридцать. Марковский центр рассчитан на 300 человек, и он полностью заполнен. А стариков, которые имеют право получать такие услуги, гораздо больше. Но прежде они должны доказать своё право на получение места в государственном доме для престарелых. Это настоящее испытание. Нужно собрать кучу бумаг о том, например, что пожилой человек одинок, что у него имеется ряд заболеваний. Сам старик это сделать не сможет. Если есть родственники, они ходят по врачам и другим инстанциям. Но результат не гарантирован. Пройдя все круги ада, они получают ответ: мест нет. Они ждут, пока кто-то из постояльцев дома умрёт…

— Вероятно, таких центров для людей преклонного возраста мало, потому что, по-хорошему, старики должны жить дома, в окружении близких?..

— Да, есть семьи, которые находят время и силы на уход за пожилыми родственниками. Но многие предпочитают доверить это специальным учреждениям. Наш пансионат рассчитан на 40 мест — и все они заняты. До пандемии функционировало второе здание, но сейчас там ремонт. За выходные к нам поступило 62 заявки. Но мы не можем помочь всем. Поэтому и возникают такие организации, которые кормят стариков объедками и держат в душных подвалах.

— Насколько мне известно, вы вступали в реестр поставщиков социальных услуг, но потом вышли из него. Почему?

— В условиях размытого законодательства требования одного ведомства противоречат требованиям других. Мы получили кучу предписаний, на выполнение которых должны были потратить два миллиона. То есть это и дополнительная ответственность, и дополнительные траты, не всегда оправданные. Проверяли нас и противопожарная служба, и Роспотребнадзор, и прокуратура, и МВД. Причём контролировать начинают, только когда или кто-то в Самаре в частном пансионате чесоткой заболеет, или в Подмосковье в подобном учреждении случится пожар. Или «Доброту» закроют. Кстати, владельцы и сотрудники этого пансионата не скрывались, работали вполне легально, но до них никому не было никакого дела, пока не поступили жалобы от жильцов дома. Жалобы на «Доброту» поступили в восемь утра, а к 11.30 у нас уже побывали все перечисленные ведомства. Скорая даже по ошибке примчалась, чтобы наших постояльцев эвакуировать.

— И какие вам были выданы предписания?

— По большей части они были связаны с отсутствием необходимых документов на объекте. Хранятся все бумаги в офисе, а проверка проводилась во внеплановом режиме. Большую часть замечаний мы уже устранили, остальное будет сделано в течение недели. Но данные предписания не имели отношения к безопасности жизни и здоровья граждан.

— А какова цена суточного размещения человека в вашем пансионате и из чего складывается эта сумма?

— Проживание в двухместных комнатах — 1400, в одноместных — 2500. В эту сумму входят уход и присмотр за постояльцем в зависимости от его потребностей. Если нужно, пожилого человека будут кормить с ложки, купать, переодевать, гулять с ним, проводить лечебную физкультуру, помогать ему общаться по планшету с родственниками, если нужно — даже обнимать, жалеть его, общаться с ним. Также у нас пятиразовое питание по технологическим специальным картам. То есть каждому человеку подбирают рацион в зависимости от его возраста и заболеваний.

— Медицинские услуги, если понадобится, оказываете?

— Нет. Но мы заключили договор с одной из клиник и по настоянию родственников вызываем врачей в пансионат: терапевта, хирурга, стоматолога, специалиста любого профиля. Если возникает экстренная ситуация — вызываем скорую.

— Вы берёте всех желающих или есть какие-то ограничения?

— Не принимаем тех, кто находится в тяжёлой деменции, и тех, кто нуждается в постоянном медицинском уходе и наблюдении. Возраст наших подопечных — от 55 до 105 лет.

— Вам было бы выгодно работать на условиях частно-государственного партнёрства?

— В нынешней ситуации — нет. И тут мы возвращаемся к вопросу о том, почему мы вышли из реестра. В 2014 году на заседании Госсовета было решено передать 10% госуслуг на аутсорсинг. Мы вошли в реестр. Но оказалось, чтобы получить государственное финансирование, надо пройти тяжелейший путь. Для частных организаций соответствовать всем необходимым стандартам и при этом работать за меньший тариф, чем в государственных учреждениях, просто невозможно. Как говорится, дали рубль — спросили на десять. Поэтому мы решили не работать с бюджетным финансированием и ограничились предоставлением услуг проживания, ухода и питания. И делаем это на максимально высоком уровне. Хотя выгоднее, наверное, было бы вложить деньги в какие-нибудь биткоины. Но мы начали это сложное дело и будем его продолжать.

Частникам надо дать развиваться

Учредитель благотворительного фонда «Оберег» Александр Соболев считает, что государство должно быть заинтересовано в развитии частных центров для пожилых людей. В Иркутской области сегодня есть 26 государственных специализированных центров, где старики и инвалиды могут находиться в достаточно комфортных условиях. Это геронтологические, психоневрологические интернаты, интернаты общего типа, для людей с деменцией и других направленностей. Но в некоторые государственные центры действительно существует очередь. И старику, чтобы туда попасть, надо будет платить 75% от своей пенсии.

— Спрос на эти услуги есть, поэтому как грибы после дождя растут частные пансионаты для пожилых, куда можно хоть завтра отдать своего престарелого родственника за тысячу рублей в сутки, — говорит Александр. — Часто они открываются в коттеджах, частных домах. Услуги там могут оказываться ненадлежащего качества, и в случае ЧП быстро эвакуировать 20–30 бабушек из коттеджа практически невозможно. По требованиям безопасности коридоры должны быть определённой ширины, должны быть оборудованы спуски и другие элементы безбарьерной среды. Если этого нет — то это уже преступление. Проблема и в том, что такие учреждения часто работают в «серой» зоне, не входят в реестр и их невозможно контролировать.

По мнению Соболева, предприниматели таких пансионатов делают свою работу как могут. Та же «Доброта», где жило много людей и клиенты более-менее были довольны качеством ухода. Что называется, из разряда — максимально дёшево, не очень комфортно и услуг минимум.

Какой же выход из ситуации? Государство должно быть заинтересовано в развитии частных пансионатов достойного уровня. В Германии, например, 80% геронтологических центров — частные. К ним предъявляют жёсткие требования. Власти, не снимая с себя контролирующих функций, решили, что предприниматели смогут оказывать качественные услуги. Это выгоднее и разумнее, чем строить государственные центры по всей стране.

Да, частники должны развиваться. Да, должны чётко соблюдать все нормы и требования, располагаться в зданиях, приспособленных для таких учреждений. Государство должно осуществлять надзор. С этим не поспоришь. Но вопрос в другом: если предприниматели будут соблюдать все нормы и правила, цены на услуги взлетят до небес. И отдать свою бабушку в такой пансионат сможет лишь олигарх.

«Если что-то случится — вся ответственность на мне»

Как всё устроено в «Обереге»? Почему женщины с детьми, попавшие в сложную жизненную ситуацию, могут жить и питаться в центре бесплатно? Могут ли другие частные центры перенять подобный опыт?

— У нас благотворительная организация. Мы со своих подопечных ни копейки не берём. Всё это подтверждает бухгалтерия, всё честно и прозрачно, — поясняет Александр Соболев. — Я занимаюсь социальными проектами 16 лет. Сначала была одна квартира, потом стало несколько. Первые 12 лет сто процентов финансирования были лично моими деньгами. На сегодняшний день «Оберег» — крупнейший кризисный центр не только в России, но и в Восточной Европе. На моём попечении сейчас 186 человек. Объёмы выросли, и мы начали искать другие источники финансирования. Теперь наш бюджет складывается из нескольких источников.

Первый — гранты. Заработав авторитет, мы регулярно получаем гранты от различных организаций. Это финансовая поддержка от президента РФ, Фонда Потанина и ещё от десятка организаций. Мы перед ними досконально отчитываемся. Есть ещё юридические и физические лица, которые регулярно вносят деньги, финансируют маленькие проекты лично. Также дарители приносят продукты, одежду.

Со временем нам усложнили задание: предложили заняться людьми, вышедшими из мест лишения свободы, и бомжами. Под это выделили второе здание. Сначала мы платили аренду, сейчас добились, чтобы её не платить. Как поставщик соцуслуг, я отдаю отчёт в министерство социального развития и попечительства Приангарья. И если ведомство вся деятельность моя устраивает, оно компенсирует нам примерно 400 рублей на человека в день. За эти деньги я должен накормить каждого три раза, должен предоставить социальные, юридические услуги, если нужно — помочь восстановить документы, подлечить. Разумеется, этих средств на всё не хватает, поэтому некоторые расходы покрываю самостоятельно.

Нас регулярно и дотошно проверяют всевозможные инстанции — и ОБЭП, и прокуратура, и полиция, и ФСБ, и Роспотребнадзор, и Счётная палата. Огромное количество проверок. Но это понятно. Я взял на себя ответственность за безопасность людей. Если что-то случится — значит, это я недоработал.