Как выживают приангарские деревни

В Иркутской области, по официальной статистике, около 1,5 тысячи сельских населённых пунктов. В этом списке — как деревни и деревушки, насчитывающие десяток-другой жителей, так и крупные, развитые многотысячные посёлки. Однако основу составляют поселения с несколькими сотнями человек. Усреднённая картинка села едва ли порадует стороннего наблюдателя: люди, преимущественно пенсионного и предпенсионного возраста, там давно не живут, а выживают. Молодёжь, уезжая в города на учёбу, обратно практически не возвращается. Что будет дальше? Едва ли лучше, особенно после проведения непродуманной муниципальной реформы, которой грезят сейчас власти во многих регионах.

Разорительные бесплатные дрова

Развалившаяся тридцать лет назад система прежнего жизнеобеспечения на сегодняшний день может считаться удовлетворительной только в крупных городах, районных центрах, зажиточных сёлах. И то с определёнными скидками на болезненные для всех вопросы качества дорог и системы ЖКХ, обеспеченность больницами, школами и детскими садами.

То, что происходит сегодня в малых деревнях и посёлках, часто практически ничем не отличается от картины лихих девяностых: нищета, разруха, безнадёга, в которой вынуждены доживать свой век немногочисленные любители своей малой родины.

В редакцию «АН» регулярно поступают сигналы от граждан, отчаявшихся биться о стены непонимания и предпринимать титанические усилия, только для того чтобы обеспечить себя элементарными (!) удобствами. Вот, к примеру, обращение жителя одной из деревень Нижнеудинского района. Его история абсолютна типична для нашего размашистого региона.

Мужчина рассказывает: «Запастись дровами на зиму — головная боль. Раньше, когда существовали леспромхозы и колхозы, люди даже и не переживали об этом. Сейчас, живя во всё ещё самом лесном регионе страны, мы каждый год вынуждены считать каждое полено. Формально закон и государство на нашей стороне. Человек имеет право получить порубочный билет на заготовку 25 кубометров дров всего за 125 рублей. Но эта процедура превращается в сплошную полосу препятствий. Во-первых, чтобы оформить билет, надо поехать за 40 километров в лесхоз. Машина есть не у каждого, надо упросить соседа «с колёсами», даже по дружбе поездка в лесхоз обойдётся минимум в 2 тыс. рублей. Во-вторых, все заботы по заготовке ложатся на плечи самого человека. За дровами надо ехать на деляну за несколько десятков километров, кто-то их должен нарубить, увезти. Это тоже неподъёмные для поголовно неработающего населения (работать просто негде! ) затраты: только наём трактора на ввоз обойдётся в 5–6 тыс. рублей. Общие расходы могут легко перевалить за 10 тыс. рублей — гигантские деньги для деревни, где стабильный доход только у работников сельсовета, школы (если она в деревне есть) и у пенсионеров».

Система обеспечения населения дровами действительно устроена таким образом, соглашаются в региональном Законодательном Собрании, объясняя существующие правила: «Действует областной закон, люди могут обращаться с заявками в лесхозы, а те отводят места для заготовки дров. Причём эти деляны не должны располагаться дальше 15 километров от места проживания заявителей. В противном случае люди имеют право обращаться с жалобами в министерство лесного комплекса Иркутской области».

Деревенские жители, в свою очередь, замечают, что не просят для себя каких-либо глобальных преференций: «Мы понимаем, что государство не обязано за свой счёт заготавливать для нас дрова и привозить их к воротам наших домов. Но любой закон всегда можно сделать чуть удобнее для граждан. К примеру, сотрудники лесхоза по предварительным заявкам в отдельные дни могут приезжать в ту или иную деревню и выписывать порубочные билеты в сельсовете. Это позволит хотя бы экономить на поездках в лесхоз. Такая удобная практика действовала, но сейчас от неё отказались. Ну и не надо издеваться над людьми, выделяя у чёрта на куличках заведомо непонятно что. Добравшись до выделенной деляны, это километров 20–30 от деревни, ты увидишь не нормальную древесину, а чащобу из прутиков, которыми зимой деревенский дом не натопишь».

Дальше только хуже?

Самая обсуждаемая в глубинке новость последних месяцев — вовсе не выборы в Госдуму и их итоги, а очередной виток муниципальной реформы, которую вот-вот начнут проводить региональные власти. Что примечательно, о реформе, похоже, знают все — от простых деревенских жителей до областных чиновников. Только вот последние отказываются давать официальные разъяснения на этот счёт.

Причины тому ясны — реформа считается потенциально крайне непопулярной. Её суть заключается в слиянии муниципалитетов первого и второго уровня, проще говоря — вместо властей района и непосредственно районного центра появится один управленческий орган с одним мэром, с общей думой. На бумаге вся эта затея объясняется упрощением системы управления, максимальной централизацией финансовых ресурсов в той или иной территории. Ну и негласное укрепление той самой вертикали власти. На практике реформа может встретить ожидаемое сопротивление как со стороны местных элит, так и простых жителей. Протесты на эту тему, получившие отражение в СМИ, уже прошли в Курганской и Челябинской областях.

В Приангарье региональные мэры крайне аккуратно высказываются о перспективах реформы в публичной плоскости.

«Это сложный процесс. Безусловно, есть территории, где объединение будет эффективным, позволит консолидировать финансовые средства, создать мощный и управляемый бюджет, сократить чиновничий аппарат. Надо обсуждать с главами, населением, депутатами. Думаю, по этому пути пойдём, и на первом этапе можно три или четыре таких объединения создать», — рассуждает мэр Черемхово, председатель Ассоциации муниципальных образований Иркутской области Вадим Семёнов.

Другую точку зрения в СМИ высказывает другой мэр-тяжеловес, глава Саянска Олег Боровский: «У нас ни одна реформа не проходила без потрясений и без того, чтобы мы что-то из бюджета не потеряли. Сократим мы местные органы — следовательно, где-то добавятся люди, отвечающие за эти направления. Так что экономия спорная. Если на слияние и согласятся, то это будут органы первого уровня в совсем уж маленьких посёлках, где и так жуткий кадровый голод. Населённые пункты, где хотя бы тысяча человек проживает, будут против. Сейчас у них есть какие-никакие депутаты, которые на уровне района могут сказать: а мы тоже жить хотим, не только райцентр. При слиянии они своих представителей потеряют. Так что это минус».

Дело не только в потере депутатов, о которых говорит Олег Боровский. Потенциально реформа попросту непрозрачна. Нет убедительных цифр и доказательств позитивных изменений, которые последуют с её внедрением. Зато отрицательные её стороны предрекают даже самые непосвящённые в нюансы госуправления. Это всё новые расходы для нищего деревенского люда: любой вопрос, связанный с административными органами, им предстоит утрясать не где-то, а в районном центре, поездка в который сильно кусается, так как автобусное движение к электричке исчезло уже тридцать лет как. И о решении этой проблемы жители глубинки и мечтать перестали. Но самое болезненное при упразднении или уплотнении сельских советов — это сокращение рабочих мест, каждое из которых в деревне на вес золота.

Как говорится, разубедите нас, если мы не правы. Не хотелось бы, чтобы как в поговорке «поживем — увидим». И без того, знаете ли, тяжко. Надоело, что бесконечные реформаторские эксперименты каждый раз апробируют на шкуре простого народа! Да и при результатах «так себе» назад мало что откатывается… Помните про пенсионный возраст?