Правительство России планирует привлечь 138 млрд частных инвестиций для обработки 13 млн тонн мусора в год

России в течение 8 лет не удаётся толком запустить мусорную реформу. Проблема не в деньгах: нацпроект «Экология» предполагает 28 млрд рублей на твёрдые коммунальные отходы, одних только мусоровозов хотят закупить 1, 6 тысячи. Но желанием всё контролировать распугали частных инвесторов, а на тонкую работу с населением чиновники Минприроды оказались неспособны: им главное – создать хозяйствующего монстра («Российского экологического оператора»), на которого можно всегда переводить стрелки. Не видно реальных попыток внедрить раздельный сбор мусора во всероссийском масштабе, а попытки его сжигать или вывозить далеко-далеко грозят политическими последствиями.

Как в Африке

Согласно очередным правительственным планам, к 2024 г. в России построят отрасль, которая будет обрабатывать 13 млн тонн мусора в год, привлекут 138 млрд частных инвестиций и вызовут переход страны к «циклической экономике». При этом от идеи переработки мусора отходят в сторону его сжигания, что отбрасывает отрасль на десятилетия назад. А по поводу нецелевого использования средств одно уголовное дело наступает на пятки другому. По словам директора Института экологии НИУ ВШЭ Бориса Моргунова, «для всех участников процесса, граждан и бизнеса, осталось непонятным, что им необходимо делать с разного вида отходами; и что немаловажно – каковы последствия, если они этого делать не будут».

К началу 2010-х свалки отходов вокруг крупнейших российских городов росли на 235 млн кубометров ежегодно. По развитию мусорного бизнеса Россия находилась на уровне стран Африки. Исследование агентства Cleandex в 2010 г. показало, что в России всего 9 морально устаревших заводов по сжиганию или переработке отходов плюс ещё 37 мусоросортировочных. Зато свалки вокруг российских городов занимают 2 тыс. кв. километров. Это две территории Москвы, заваленные чем попало: тут и просроченные консервы, и фильтрат с какого-нибудь завода.

Мусор на свалках горит практически постоянно, хотя это и не всегда заметно глазу. Горы отходов достигают 10 метров над землёй, внутри кучи температура может быть под 70 градусов, и арбузы растут. Зато когда президент Путин прописал стране реформу мусорной отрасли, которая годами кормила местные элиты, Росприроднадзор тут же признал раздельный сбор мусора неэффективным. Во всём мире эффективен, а у нас, как всегда, особый путь.

– В провинции рентабельность мусорного бизнеса высочайшая, потому что подразумевает просто вывоз отходов на полигон, где они гниют десятилетиями, – говорит Дмитрий Козырев из Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. – В развитых странах на переработке отходов давно научились зарабатывать. А в России на переработку попадает всего 8% автомобильных шин – это меньше, чем в африканских странах. Лучше всего дело обстоит с макулатурой – 40%. Но это всё равно вдвое меньше, чем в Европе.

Трудности перевоза

В мире существует три пути ликвидации отходов: сжигание, захоронение, переработка. Сжигать дороже всего, потому что ни в одной развитой стране не жгут отходы без сортировки. Ведь две трети бытового мусора вообще сжигать нельзя. Продукты сжигания опаснее, чем просто отходы, потому что «освобождаются» все яды – диоксины, тяжёлые металлы – более 400 соединений. Уверения, будто диоксины сгорают при температуре в 1 тыс. градусов, – чушь. Заводские ловушки вылавливают пыль и пепел, а по SO2, CO, NOx, НСl фильтруется только малая часть. Исследования в Германии, Австрии, Италии показали, что вблизи мусоросжигательных заводов (МСЗ) случаев рака лёгких в 3, 5 раза больше нормы, уродств у детей – на четверть.

Цивилизованный мир давно пошёл по другому пути – в моде концепция Zero Waste. Это буквально – «ноль отходов». В мусоре научились видеть продукт: не существует материалов, непригодных для переработки, – производство таковых просто запрещено.

Хотя настоящий эффект может дать только раздельный сбор мусора, у регионов нет стимула этим заниматься. И дело не только в том, что многих обывателей до сих пор не удаётся приучить доносить мусор до урны. Чем выше прозрачность процесса, тем ниже рентабельность.

Как приучали население к раздельному сбору мусора, например в Европе? Как вариант, сортированный мусор вывозили с придомовых площадок каждый день, а обычный – два раза в неделю. И людей это стимулировало без грубого залезания в их карман. Как экспериментирует Москва? Спецмашина с разноцветными контейнерами приезжает в жилой квартал и стоит в определённой точке 30–40 минут. Предполагается, что люди должны как-то узнать о маршруте и графике, на полу кухни отделить стекло от бумаг и доскакать с тюками до мусоровоза, который может остановиться в километре от дома. А в большинстве наших городов и этого нет.

Хотя в 2019 г. Владимир Путин пообещал «поглядывать» за мусорной темой, президента почему-то не слишком боятся: планы строительства свалок появляются самые дикие. «АН» рассказывали, как под Москвой и Питером пытались устроить свалки то вблизи дачных массивов, то чуть ли не на костях погибших солдат Второй мировой. Европейские нормы гласят, что нельзя жить ближе 1 км от МСЗ и даже просто находиться в 300 м от труб дольше получаса. Но российский завод «Руднево» (хотя и не самый мощный) построен всё же в зоне активного жилищного строительства. А от МСЗ №2 в Алтуфьево до ближайшего дома – 200 метров.

Неудивительно, что весной 2018 г. протестные акции прокатились по всему Подмосковью: Клин, Балашиха, Троицк, Коломна, Сергиев Посад, Наро-Фоминск. Самый грозный митинг собрался в Волоколамске: до 5 тыс. человек перекрыли въезд на мусорный полигон «Ядрово», расположенный в паре километров от города. В те же дни жители Клинского района перекрыли мусоровозам дорогу к полигону «Алексинский карьер». Хотя де-юре полигон закрыт и подлежит рекультивации, мусор продолжают свозить – это обстоятельство привело на городскую площадь 4 тыс. клинчан.

Признание губернатора Ярославской области Дмитрия Миронова о том, что он согласен отдать под 200 тыс. тонн московского мусора полигон «Скоково», всколыхнуло ярославцев. Сотни горожан пришли (многие – в противогазах) на стихийный митинг, активисты начали отслеживать под Угличем и Ростовом Великим мусоровозы с московскими номерами. В Тарусе (Калужская область) народ и вовсе посбивал замки на воротах мусороперерабатывающего завода. А в Карелии по мусоровозу, привёзшему в Пряжу питерские отходы, стреляли картечью на поражение.

Стало очевидно, что проблемы с мусором есть чуть ли не во всех субъектах Федерации, а выступления в Подмосковье могут запустить цепную реакцию по всей стране. Да и структура протеста опасна: если в 20-тысячном Волоколамске 5 тыс. жителей перекрывают дороги, значит, среди них и бюджетники, и силовики, и их дети, которых родители обычно умоляют никуда не вмешиваться. В общем, желание поскорее успокоить людей у Кремля наверняка присутствовало. Но гора родила мышь.

У незнакомого посёлка

Вероятно, власть решила, что можно просто вывозить отходы подальше от столиц, – и аборигены всё слопают. Строительство полигона бытовых отходов рядом с железнодорожной станцией Шиес (Архангельская область) началось вызывающе пиратским образом: без утверждённой проектной документации, без экологической экспертизы, без общественных слушаний и ещё целой кучи «без». Когда тогдашнего губернатора Игоря Орлова спросили, зачем он лоббирует полигон в Шиесе, если 96% жителей против, чиновник некстати психанул: «Ну их на фиг, эти цифры. Я знаю, что я прав. А всякая шелупонь, которая здесь никто и звать никак, пытается назвать меня непонятно кем. Двадцать лет я на этой земле, и мне плевать на их рейтинги и голосования».

«Шелупонь» соорудила палаточный лагерь в Шиесе, до которого из Москвы воркутинским поездом больше суток пилить. Строители полигона думали, что легко их снесут, – натравили полицию и боевиков-чоповцев. Да и зима на носу – тут в январе минус 40 градусов бывает, все наверняка разбегутся. Но народ не то что выстоял, но и прирастал числом – до 600 человек единовременно. Журналисты описывают контингент как людей без тины и мути в глазах, берущих ради визита сюда отпуска или включающих Шиес в план своей туристической поездки: «Есть протестанты выходного дня – те, кто остаётся на субботу-воскресенье. Есть и те, кто, зарядившись роликами на «Ютубе», где женщин-активисток чоповцы таскают за волосы и кидают на асфальт, приезжает побузить. Но таких быстро остужают, объясняя: у нас протест без агрессии. Есть те, кому достаточно двух-трёх часов – сделать селфи, зачекиниться».

Наблюдатели видят Шиес символом сопротивления власти, не слышащей свой народ. Здесь шутят, что «мусор – раздельно, а люди – вместе». И хотя нет ярко выраженного лидера, такой протест трудно обезглавить. А ещё его невозможно сочетать с пикником, водкой и шашлыками: «В лагере строжайший сухой закон. Даже не просто сухой, а вот прямо, как Сахара. Чтобы ни-ни, потому что полицейским и провокаторам только того и надо: объявить активистов Шиеса пьяницами и дебоширами».

Никакого конструктива протестующие не предлагают – куда угодно вывозите свой мусор, хоть на Новую Землю, только не к нам. На Русском Севере огромное количество всевозможных рек и ручейков, которые разнесут отраву на сотни километров. Огромное объединяющее значение для них имеет тот факт, что на полигон собираются вывозить мусор из Москвы, которую традиционно не любят. Вот и протесты в Шиесе способствовали подъёму националистов в соседней Республике Коми: на митинг солидарности с защитниками Шиеса, который собрался 9 ноября 2019 г. в Сыктывкаре, 5 тыс. участников не принесли ни одного триколора – только республиканские флаги.

И нельзя сказать, что в мусорной теме нет просвета. Неожиданно среди лидеров по раздельному сбору мусора оказались Оренбург и Новокузнецк. Москва – на 40-м месте, а на первом – Саранск, где 80% горожан могут пользоваться контейнерами для раздельного сбора вторсырья. Когда в начале 2010-х в столицу Мордовии пришёл германский мусорный оператор и начал внедрять «разделёнку», сетки для сбора пластиковых бутылок долго принимали за обычные «мусорки», а в контейнер для стекла валили 40–50% обычных мусорных вёдер. Но к концу 2016 г. смешанный мусор составлял всего 10% общего объёма. В городе не осталось ни одного металлического бака, а жители гордятся, что хоть в этом цивилизованнее москвичей.