Алексей Дьяченко, приходившийся зятем Борису Ельцину, считает, что первые в истории страны конкурентные и свободные парламентские выборы состоялись в период правления первого президента России в 1993 году.
Он отметил, что выборы в Российской империи с 1906 года не были всеобщими - женщины, студенты, военные принять в них участие не могли. В советское время не было многопартийных выборов и следствием этого было отсутствие конкуренции на них. По мнению Дьяченко, последние советские выборы при Горбачёве были конкурентными, но их нельзя считать многопартийными.
«В 1993 году состоялись первые в истории России парламентские выборы, где были и конкуренция, и разные партии, и участвовали почти все группы взрослого населения (кроме осуждённых по приговору суда и умалишенных)»,- вспоминает бывший зять Ельцина.
Дьяченко утверждает, что, когда Ельцин узнал о том, что во многих регионах с большим отрывом побеждает ЛДПР во главе с Жириновским, выступавшим с «резкими патриотическими лозунгами», то «выругался без мата».
«Ельцин очень удивился и был явно раздражён в тот воскресный вечер из-за успеха Жириновского. Ему показалось, что он узнал тогда что-то новое о русском народе»,- отметил Алексей Дьяченко.
Причиной успеха Жириновского он считает то, что в отличие от большинства других протестных партий, Владимир Вольфович поддержал принятие новой Конституции.
«Референдум по Основному закону проходил, напомню, в один день с думскими выборами. И Кремль решил ЛДПР особенно не «мочить». Во-первых, нужен был известный народу игрок «с того берега», который легитимировал новую политическую реальность и систему как таковые. И не требовал вернуть всё назад, в СССР. Во-вторых, никто не ожидал от Жириновского столь мощного триумфа. А когда пришло понимание, что триумф возможен, было уже поздно» - рассказал Дьяченко.
Он вспоминает, что для своей раскрутки во время предвыборной кампании команда Владимира Вольфовича активно использовала телевидение:
«Превосходный лицедей и неутомимый шоумен Жириновский совершенно не походил на классического политика аппаратного толка, застёгнутого на все пуговицы и постоянно подглядывающего в шпаргалку. Он разнузданно импровизировал, непринуждённо шутил, открыто говорил – впервые в нашей публичной политике – о сексе, менял пестрые пиджаки на еще более пестрые. ЛДПР вовсю крутила рекламные ролики и музыкальные клипы. Свою роль сыграл очень популярный в то время «психотерапевт» Анатолий Кашпировский, пошедший в Госдуму по списку «либерал-демократов».
По словам Дьяченко, другие партии не хотели тратить на участие в эфирах на ТВ ни денег, ни времени:
«Рассуждали примерно так: «Мы – «Женщины России», за нас и так проголосуют женщины». Или: «Мы – аграрники. За нас и так проголосуют в сельской местности. Зачем нам тратить время и деньги на телевидение?» Так они и проиграли бывшему юристу издательства «Мир».
«Партий с левой риторикой было несколько, они отбирали друг у друга голоса. «Демократы» тоже шли на выборы несколькими колоннами – «Выбор России», ПРЕС, ЯБЛ (будущее «Яблоко»), РДДР. А у «патриотов» – имперцев и националистов – был один настоящий представитель и предводитель – Жириновский. Он и унёс четверть голосов избирателей. Никогда больше его одного на это поле не допускали. Во всех последующих выборах у него были конкуренты – от Александра Лебедя до Дмитрия Рогозина»,- вспоминает Дьяченко.
По его словам, Ельцин Жириновского не любил, но тот, в свою очередь, всегда пытался заполучить внимание президента.
«ВВЖ всегда норовил подойти, поговорить. Постоянно пытался получить резолюцию на каких-то бумагах, вручить просительные письма. В таком непубличном общении лидер ЛДПР был само обаяние и предупредительность. Он ясно давал понять, что понимает, кто здесь хозяин. Не раз Жириновский приставал к Ельцину с просьбой присвоить ему воинское звание генерала (полковником запаса Жириновский стал, будучи депутатом)»,- рассказал бывший зять Ельцина.
Он подчеркивает, что при всей нелюбви Ельцина к Жириновскому, он отдавал ему должное как важному «стабилизатору» обстановки в стране. По мнению Дьяченко, именно Владимир Вольфович создал модель оппозиции, идейно враждебной режиму, но «не заплывающей за буйки».