Решения о судьбе деревни в правительстве принимают люди, которые деревню не знают

Чтобы стереть деревню с лица земли, необязательно жечь её, как делали оккупанты, и необязательно затапливать, как в «Прощании с Матёрой», – нужно лишь создать невыносимые условия для жизни. Речь о деревне в целом, о сельской России, которая всё ещё составляет немалую долю населения – четверть, но тает на глазах.

Сравнивая данные последних двух переписей, мы увидим: с 2002 по 2010 год доля семей с одним ребёнком возросла, а доля семей с двумя и более детьми – уменьшилась. Согласно соцопросам, с 2002 до 2015 года на селе сократилось число распавшихся браков: процент разведённых от общего населения уменьшился с 6, 7 до 5, а в самой молодой возрастной группе (25–29 лет) – более чем в три раза, с 7 до 2. Однако эти изменения, кажущиеся положительными, вызваны лишь тем, что сельчане приняли незарегистрированный брак как вариант нормы, что опять же не способствует деторождению. Если бы перед нами стояла задача показать демографическую картину в одних только русских регионах, без учёта регионов национальных, она была бы ещё печальнее. 17, 9% сельских семей в РФ вообще не хотят иметь детей в современных условиях. Разумеется, население деревни сокращается также из-за оттока людей в город.  Многие сельские населённые пункты доживают вместе с оставшимися стариками - это около 75 тысяч из 153, 1 тысячи. В этих вымирающих поселениях люди заняты чаще всего личным подсобным хозяйством, благодаря чему и выживают.

Заявленная цель реформы 1990-х – создать массовый слой фермеров – достигнута не была. Смысл происходившего заключался в безоговорочной ликвидации государственных сельскохозяйственных организаций, то есть колхозов и совхозов, даже эффективных. Приватизация земли, которая должна была дать начало фермерству, протекала весьма своеобразно. Получили паи только 32%, а из тех, кто получил, только 25% выращивали на ней продукцию, 10, 3% – продали землю, 18, 1% – никак её не использовали, 21, 9% – сдавали в аренду немногочисленным фермерам, 19, 7% – сдавали в аренду сельхозпредприятию, а 3, 4% по тем или иным причинам лишились своих паёв. Больше всего выиграли спекулянты и крупные собственники, которые после кризиса 1998-го начали скупать (либо захватывать рейдерским путём) крестьянскую землю. С середины 2000-х они переключились на захват угодий бывших колхозов и совхозов, ставших акционерными обществами. Это привело к господству «олигархозов».

Подводя итоги постсоветских реформ на селе, приходится констатировать: российские урожаи только приближаются к позднесоветским показателям, а количество крупного рогатого скота с 1990 года к середине 2010-х сократилось с 57 миллионов голов до 19 миллионов. Результаты такой политики предсказуемы: если в населённом пункте нет школы и медпомощи, то его исчезновение с карты страны – лишь вопрос времени. решения о судьбе деревни в правительстве принимают люди, которые деревню не знают. Не понимают, насколько важно сохранить её. Это не только продовольственная безопасность, но и сбережение традиций, обычаев, народной культуры. Сбережение нашего начала.

Подробнее читайте в материале «Аргументов недели».