Архитектор Ольга Жуйкова — о городской самобытности и неумелом обустройстве

Москва — возможности. Санкт-Петербург — дом. Казань — самодостаточность. Нижний Новгород — музей. Вот такие определения дают городам урбанисты. Как бы мы определили суть Иркутска? Пожалуй, Иркутск — это встреча. Встреча европейской и азиатских культур, старины и современности, дерева и камня. И у нас, в отличие от других городов, сохранилась уникальное деревянное зодчество, но часто вид старых домиков такой, будто они вот-вот развалятся. Новые здания не вписываются в контекст города и диссонируют с исторической застройкой. А во многих новых общественных пространствах не хватает души, словно они делались только ради галочки. Наверное, поэтому у приезжающих к нам часто остается ощущение, что красивый город попал в неумелые равнодушные руки.

О градостроительных ошибках, облике Иркутска и о том, как его улучшить, говорим сегодня с главным архитектором проектного бюро «Архитектурные решения» Ольгой Жуйковой.

— Вам не кажется, что наш город в последние годы не избалован интересными архитектурными находками. Все, что строится, — может быть, качественное, но типовое, безликое, здания ставятся где и как попало…

— Согласна. Недавно была в районе кинотеатра «Баргузин» у здания суда. Меня удивило, как небрежно его воткнули в существующий контекст. Здание стоит боком к главной улице. Перед ним три парковки. Вокруг — мусор и хаос. По идее перед судом должна быть площадь, благоустройство должно соответствовать статусу этого учреждения. К сожалению, сегодня мы отошли от того хорошего, что было в советской градостроительной школе. Не хватает масштабности и единого комплексного подхода. Застройщик мыслит узко, не в масштабе всего города, не думает об окружающем ансамбле. Это одна из причин того, почему у города неказистый силуэт. Архитекторам и застройщикам надо более уважительно относиться к своему городу. Не соглашаться на сиюминутные решения.

— В Иркутске вообще есть единый план застройки? Такое ощущение, что город разрастается стихийно.

— Единый генеральный план есть. Но он никак не влияет на эстетическую составляющую города. В этом документе прописаны только этажность, габариты, площадь зданий. Это просто набор технических параметров. Задача главного архитектора — проверить, соблюдены ли застройщиками параметры градплана, нет ли нарушений. А как эти новые дома будут выглядеть, насколько будут органично смотреться в ансамбле с уже существующей застройкой — это уже другой вопрос. Документа, регулирующего эстетическую составляющую, увы, нет. Поэтому вопрос должен быть адресован архитекторам, которые имеют соответствующее образование.

Эстетику Иркутска, по-моему, часто портит и стихийно отремонтированный старый фонд. Иногда жильцы сами делают ремонт зданий, ни с кем не согласовывая, где-то управляющая компания подкрашивает фасады, не попадая в тон стен. Чтобы регулировать всю эту сложную сферу, недостаточно только работы городских и областных властей. Жители тоже должны проявлять сознательность и культуру.

— Но все же в большей степени следить за обликом города, продумывать стратегию должен главный архитектор?

— Многие думают, что во всех изъянах облика города виноват именно главный архитектор. Это не так. Администрация Иркутска, конечно, должна разрабатывать комплексные программы по улучшению облика города. Но администрация — это огромная сложная машина, которой сложно управлять. Сегодня в городской архитектуре собралась молодая активная команда. Насколько я знаю, они как раз хотят уйти от точечной застройки, более комплексно подойти к градостроительству, увязать все это лоскутное одеяло в единую стилистику.

— Однако пока новостройки режут глаза, не сочетаясь с более старой застройкой. Как гармонично совместить историческую и современную архитектуру? И кто, если не главный архитектор должен за этим следить? Продолжать градостроительные традиции, вносить что-то новое?

— Понимаете, у главного архитектора в генплане есть чисто технические параметры: на этом месте можно построить здание в три этажа такой-то площади с двумя парковками. Тут должна быть детская площадка, а здесь мусорка. У него, к сожалению, нет рычагов воздействия на застройщиков. Несмотря на свою должность, он не может сказать: ребята, это некрасиво, не гармонирует с окружающим ансамблем, поэтому я запрещаю вам этот объект строить. Считается, что один человек (главный архитектор) не может решать: красиво здание или нет, уместно ли оно в данном конкретном месте или неуместно.

— Вы как-то сказали, что не приветствуете креатив для Иркутска. Почему?

— Потому что сначала в городе надо навести порядок. Создать определенный стандарт для улиц. Пусть будет, например, как в Москве, где улицы реконструированы по программе «Моя улица». Пусть некоторые из них будут похожи друг на друга, например, облицованы плиткой, пусть будет применен одинаковый набор малых архитектурных форм. Все будет выдержано в единой стилистике. Нужно и нам создать основной стандарт хотя бы для центральной части города. И только когда вся эта работа будет проделана, можно будет подумать о более тонких настройках — дизайне и креативе.

Надо быть более прагматичными. Не ставить дорогие стильные скамейки на фоне разбитого асфальта. Или мы из года в год кладем асфальт и латаем ямы на дорогах. Каждый год власти выбрасывают налоги жителей в урну. Потому что асфальт некачественный и на следующий год его опять придется переделывать. Может, лучше сделать, как в Португалии? Там улицы вымостили брусчаткой из камня. Это произошло еще при царе горохе. Когда какой-то мавр подарил тамошнему царю носорога. И так как этому носорогу надо было как-то прийти во дворец, не замарав ног, португальцы положили камень «Калсада португеза». В Лиссабоне практически все замощено такой брусчаткой. Даже дорожки в лесу. А самое главное — они положили ее раз и навсегда. Такая мостовая, что называется, на века.

— Наверное, было бы красиво, но носорога нам никто не дарит и вряд ли у нас кто-то разорится на такую брусчатку... Есть и еще одна проблема. Горожане «со стажем» вспоминают, что раньше Иркутск был зеленым. Было много деревьев, клумб, кустарников. Теперь деревья либо вырубают, либо обрезают так, что они потом стоят, как обрубки, от которых хочется побыстрей отвести взгляд…

— Это моя боль. Раньше Иркутск действительно был зеленым и уютным. Очень не хватает тех высоких деревьев, которые придавали городу особый шарм. Хотя некоторые будут со мной спорить, говорить, что деревья в городе не особо и нужны, что они скрывают фасады. Я с этим категорически не согласна. Когда, например, реконструировали улицу Урицкого, я сделала свое проектное предложение, все рассчитала до мелочей. Даже в самую узкую часть улицы вполне можно было вписать и пожарные проезды, и скамейки, и газон с деревьями. Так же, как это здесь было еще в советское время. Хорошо, что удалось отстоять хотя бы то небольшое количество деревьев, что есть там сегодня. Такое ощущение, что, вырубая тополя, мы «вырубаем» саму культуру городских зеленых насаждений. А ведь в Иркутске могут расти клены и дубы, розы, гортензии и множество других деревьев и цветов. Почему, интересно, никто об этом не задумывается? Когда мы с друзьями высаживаем очередной дубок в центре города, прохожие удивляются и говорят, что он погибнет. Но нет, деревья растут уже не один год. Климат им наш вполне подходит.

— Кстати, о парках. Почему, если даже у нас и делается благоустройство, то часто неудачно. Например, «Комсомольский» парк в Иркутске-II. Раньше даже зимой там бурлила жизнь, по периметру катались лыжники, много было гуляющих. Теперь все дорожки забетонированы и почищены, старые деревья обрублены по новой городской моде — под ноль, а нелепые тяжеловесные фонари быстро вышли из строя, «повесив» головы.

— Возможно, это произошло потому, что при благоустройстве не было авторского надзора. У нас за такую работу не платят. Хотя это очень трудоемкий процесс. Ты каждый день должен находится на стройке и руководить процессом. Нередко исполнители — непрофессионалы, и за ними нужен, как говорится, глаз да глаз. Фактически ты исполняешь роль прораба. Возможно, в последний момент сократили смету на реализацию задуманного. Или архитектор не смог потребовать от подрядчика, чтобы проект был полностью воплощен по его замыслу.

Кстати, в США, например, если застройщик отходит от первоначального проекта, он обязан выплатить архитектору штраф. Ведь «криво» выполненный проект влияет на репутацию архитектора. У нас такого, увы, нет. В итоге получается такой сомнительный результат. Смотришь на всю эту нелепость и понимаешь: ни у архитектора, ни у подрядчика не было особого желания делать работу качественно. Все это делается ради галочки, без души, механически. Нужно, наверное, больше любить и город, и себя, чтобы вкладываться на все сто и потом наслаждаться результатом своих трудов. А ведь отношение к городу — это показатель нашего к себе отношения, нашей культуры и воспитания.

— Я знаю, что вы делали двор на Чудотворской, 1. Это, пожалуй, одно из немногих мест в городе, где благоустройство сделано с умом и душой. Без всяких оградок и скульптур, теплый, камерный, ламповый. Расскажите об этом опыте.

— Я буквально жила на стройке. Отойти было невозможно. Каждое архитектурное решение приходилось отвоевывать. Все лето я, по сути, занималась благотворительностью. А по-другому эту работу хорошо не сделаешь. Нет у нас таких специалистов, которые бы взяли проект и воплотили бы его на пять с плюсом без вопросов. Но и после завершения работ ты должна заботиться о проекте. Было так грустно обнаружить, что сломавшийся фонарь на Чудотворской заменили на светильник ужасного качества. Он выбивается из контекста, светит резко, выглядит, как бельмо на глазу. Архитектору нужно постоянно осуществлять авторский надзор. А поскольку за это не платят, ему надо быть очень богатым или очень большим энтузиастом своего дела. Наверное, это отчасти объясняет и тот факт, что у нас мало проектов, в которых чувствуется энтузиазм архитектора и его любовь к городу.

— Как, по-вашему, в чем изюминка Иркутска и как ее обыграть в архитектуре?

— Уникальность его — в деревянном зодчестве. Архитекторы должны сделать деревянные дома брендом Иркутска. Должны развивать современное деревянное строительство. Делать такую застройку модной. Деревянное, камерное жилье в центре города — это по-иркутски. А бетон и стекло с грандиозным масштабом и размахом — больше про Москву. Архитекторы должны начать чувствовать город, понимать его суть и самобытность, а не решать свои сиюминутные задачи.