Российская литература теряет читателей

Долгое время художественная литература была одним из брендов России в мире. И хотя «Война и мир» до сих пор возглавляет хит-парады книг «всех времён и народов», нынешние российские авторы мало кому интересны на Западе. У тенденции много причин: от общего сокращения книжных тиражей до падения интереса к нашей стране. Как и в XIX веке, Россия видится в парадигме великого испытания человеческого духа на фоне общественных катаклизмов. Но на роль «вселенской совести» мы не прошли.

Русская экзотика

Ничего обидного или предвзятого в нежелании знать современную Россию нет. Европейцу жизнь в СССР была куда интереснее для изучения: грандиозный социальный эксперимент, матёрые писатели «из бывших». А сегодня это просто колосс, в очередной раз свернувший в любимую колею: к сильному государству и далее по кругу. Переводы художественной литературы с русского на английский язык составляют менее 3% от общего количества переводов. Зачастую это новые переводы имперской классики. Толстой, Достоевский, Чехов – до сих пор самые продаваемые русские писатели за границей. Несколько лет назад конкуренцию им составляли Маринина, Лукьяненко и Акунин, но это всё-таки авторы, удачно адаптировавшиеся под каноны развлекательной литературы. А наших в мире ценили за другое.

Заграница основательно сошлась с русской литературой после 1863 г., когда в Баден-Бадене поселился Иван Тургенев. Он произвёл на европейский бомонд столь приятное впечатление, что 15 лет спустя канцлер Германии Хлодвиг Гогенлоэ называл писателя лучшим кандидатом на должность премьер-министра: «Сегодня я говорил с самым умным человеком России». Премьером Тургенев не стал, но продвинул на Западе Пушкина, Лермонтова, Гоголя, якобы недооценённых в самой России. И открыл дорогу Достоевскому и Чехову.

Что показательно: из чеховских работ Западу зашли не любимые у нас рассказы, а пьесы вроде «Трёх сестёр» и «Дяди Вани». За границей Антон Павлович до сих пор крупнейший мировой драматург калибра Шекспира и Бернарда Шоу. Как и Лев Толстой, он вполне интернационален. Но за «русскую душу» в восприятии Запада ответственен всё же Достоевский. В романах Фёдора Михайловича совершенно нет юмора, а психически здорового персонажа ещё поискать. Это создало стереотип: русский интеллигент всю дорогу спорит с Богом, готовится к самоубийству и в конце сходит с ума. Именно такими, похожими на Алексея Кириллова и Ивана Карамазова, мы пришлись на Западе – совесть нараспашку, никакого рационализма. Хотя в реальной жизни монологи, подобные кирилловским, можно услышать разве что от людей, похожих на наркоманов.

Именно с Достоевского мода на русскую литературу стала модой на экзотику. Пушкин из-за сложности перевода так и не встал в один ряд с Шекспиром и Байроном. Зато хорошо продаются Пастернак и Солженицын. Причём коротенький «Один день Ивана Денисовича» идёт на Западе куда лучше громоздкого «Архипелага ГУЛАГа». У Пастернака интересен только «Доктор Живаго» с его темой ненужности выдающегося человека. По большому счёту им и заканчивается история большого успеха на Западе русской литературы. Совсем не найти в магазинах Лондона и Парижа «12 стульев» и «Золотого телёнка». И даже слава Довлатова сильно преувеличена, концентрируясь в основном в эмигрантских кругах. В общем, цинично смеющийся русский выглядит для издателей менее продаваемой штукой, чем русский, со страстным рыком покупающий за кучу денег содержанку, сжигающую эти деньги в камине.

Хотя на Западе относительно популярны Виктор Пелевин, Владимир Сорокин и Дмитрий Глуховский. Но это тоже спрос на экзотику. Россия по традиции воспринималась как страна интеллектуальной литературы. Но в 1990-е годы случился разрыв.

Книггеры тоже важны

В 1998 г. группа писателей во главе с Эдуардом Тополем обвинила Фридриха Незнанского, за короткий период опубликовавшего под своей фамилией 44 детектива, в использовании труда безымянных наёмников – так называемых «литературных негров». Суд Незнанский проиграл: следов его стиля в произведениях не обнаружили ни в Институте русского языка РАН, ни в Институте мировой литературы.

В разгар скандала корреспондент столичной газеты устроился «негром» в издательство «Олимп», где подрядился работать «под Незнанского», а затем написал статью о своих впечатлениях. Ни издательство, ни сам писатель, давно проживавший в Германии, на это никак не отреагировали – вероятно, нечем было крыть.

Тем не менее книги переведены на 12 языков и значились в списках бестселлеров США, Франции, Германии, Великобритании. В России в 2000 г. на их основе сняли сериал «Марш Турецкого», что только способствовало росту продаж книг. К моменту своей смерти в 2013 г. Фридрих Незнанский значился автором около 300 детективов.

По различным оценкам, от 40 до 80% издаваемой в России массовой литературы (детективы, женские романы и т.д.) написаны не тем автором, имя которого указано на обложке. Имя - это лишь бренд, способствующий успешной реализации товара. И одному тут не справиться. Сотрудник издательства делился с журналистом: «Все думают, что, написав бестселлер, они проснутся известными и богатыми. Ничего подобного. Проснувшись, вы получите предложение написать ещё один роман, потом ещё и ещё. Максимальный срок на одну книгу – два месяца. Но очень скоро вы поймёте, что качественно работать в таком режиме совершенно невозможно. Стать классиком и хорошо зарабатывать на переизданиях и экранизациях вы сможете не раньше, чем издадите десяток томов. И вы начнёте задумываться о помощнике».

Как рассказал известный детективщик Фёдор Волков, в 1990-е потенциальному автору поступало предложение – отыскать в видеопрокате кассету голливудского блокбастера и за несколько дней написать по её мотивам текст, формально соответствующий литературному. В качестве автора на обложку ставился некий выдуманный автор с «импортным» именем вроде Джона Томпсона. Далее пошли романы «по мотивам сериалов» вроде «Твин Пикса», «Санта-Барбары» и «Просто Марии». Следом – «продолжения популярной классики» вроде «Скарлетт», «Джейн Эйр» и «Поющих в терновнике». Позднее оказались востребованы «боевики на российской фактуре». Издатель задачу переформулировал: «Берёте американский боевик и переносите его действие на российские реалии». Зелёные береты превращаются в голубые, вьетнамцы – в чеченцев. Требования звучали приблизительно так: «Слава, с тебя 400 страниц текста, минимальные требования: 15 убийств, 5–6 драк, минимум 10 половых актов, один из которых – обязательно в привокзальном туалете». Приходилось писать. Кто платит – тот и заказывает место полового акта. За три года я написал около 40 подобных романов».

Ещё один наёмный писатель делится: «Да мы даже на пикники вместе выезжали. В моём издательстве – семь книггеров. Или «афролитературцев», как мы выражаемся. Кстати, «неграми» работают в основном мужики, а писать часто нужно от первого лица женского рода. Особенно забавные ляпы получаются при описании эротических сцен».

Вряд ли стоит рассчитывать, что при таких правилах игры в постсоветском издательском бизнесе возможно остаться не только «вселенской совестью», но и просто самой читающей страной мира. Уже к началу нулевых, по подсчётам аналитической компании NOP World, на первое место вышла Индия, а Россия – на седьмом. Исследование «Левада-центра» показало, что 52% россиян вообще не покупали книг (в Европе подобный показатель не превышает одной трети граждан). Лишь 3% читающих россиян покупали сборники поэзии, а популярные исследования, публицистику и биографии – менее 6%. Из нехудожественной литературы более-менее устойчивым спросом пользовались книги по кулинарии и здоровью. При этом в России так и не появилось серьёзной государственной программы развития интереса к чтению.

Искусство сквозь асфальт

Для кого-то стакан наполовину пуст, а для кого-то полон на те же полстакана. Для оптимиста невероятно благостен сам факт, что в сегодняшней России вообще сохранились качественные писатели вроде Алексея Иванова, Анны Старобинец и Арины Обух. В XIX веке Толстой и Чехов были не глыбами на ровном месте, а барашками на вершине могучей и быстрой волны. А сегодня автор должен протискиваться сквозь асфальт, как подорожник, и кажется фантастикой, что некоторым это удаётся. Хотя рынок ужимается, тиражи мизерны, а издатели скупы и осторожны. И безвестного современного Чехова просто не заметят под ногами.

Писатель может сам прислать свои книги и резюме в западное издательство, отказ почти гарантирован. Практически нет качественных агентов, никакого «литературного Дягилева». Есть циничное мнение, что от содержания книги уже не так много зависит – гораздо важнее раскрутка, скандал, хайп. Владимир Сорокин издавался на Западе скромными тиражами, но его антиутопия «День опричника» была раскручена ещё до выхода книги. Ныне забытая, 20-летняя Ирина Денежкина прогремела в 2002 г. со сборником «Дай мне!», который попал в модную линию «девичьих книжек» и был переведён на 22 языка. И даже толстовская «Анна Каренина» превратилась из просто классики в бестселлер после того, как телеведущая Опра Уинфри назвала её «самой захватывающей историей любви».

По мере того как под книгой всё больше понимается аудиокнига, которую не читают, а слушают, из художественной литературы постепенно выветривается её сакральное наполнение. В книгах не ищут ответов, которые давно висят в Интернете в виде мемов. Слава писателя всё больше напоминает славу крутого баяниста или прыгуна в длину – многие слышали фамилию, но ничего не знают по сути. Но, если присмотреться, в этом нет ничего нового. Многие ли читали «Войну и мир» от начала до конца после окончания школы? И разве кто-то из русских революционеров изучал всерьёз марксовский «Капитал», который до сих пор продаётся очень хорошо?