Продолжение романа Андрея Угланова «Пробуждение троянского мустанга»

Продолжаем публикацию отрывков из авантюрного романа Андрея УГЛАНОВА. В предыдущих частях председатель КГБ СССР Юрий Андропов задумал операцию по проведению перестройки политических систем Советского Союза и Соединённых Штатов. Орудием для реализации своего плана в СССР он выбрал бывшего ставропольского комбайнёра Михаила Горбачёва. Американской перестройки – молодого миллиардера Трампа. Удивительным образом в Советском Союзе у Трампа оказывается внучатый племянник Андрей Разин – сирота и воспитанник детского дома. Об этом узнаёт охранник Горбачёва и его куратор от КГБ Олег Калугин. Для придания жёсткости роману Калугин, Разин и дочь Михаила и Раисы Горбачёвых Ирина оказываются в состоянии клинической смерти и образуют загадочный треугольник. Все трое узнают о пророчестве, как-то связанном с США и Китаем. В предлагаемом отрывке бывший беспризорник, подросший Андрей Разин начинает завоёвывать популярность, что входит в планы КГБ.
Все имена и события романа вымышлены и не имеют к реальной истории никакого отношения.

Чёрная «Волга» остановилась на юго-западной стороне Большой спортивной арены Лужников. Здесь был незаметный вход, через который внутрь стадиона проскользнули Алла и Володя Кузьмин. Обычно через этот подъезд входили партийные и государственные деятели. Их провожали до спецтрибуны, так называемой «режимной точки», которую оборудовали ещё перед московской Олимпиадой в 1980 году лично для Брежнева. По пути на «точку», а она находилась довольно высоко, «важняки» могли отдохнуть в относительно просторной комнате, обитой панелями «под дерево». Когда гости были особенно крутыми, в комнате появлялись стол со стульями, низкие кожаные кресла и холодильник со всякой всячиной.

Пугачёва и Кузьмин первыми вошли в «режимную точку», ставшую временной гримёркой. За ними с огромными букетами жёлтых роз – их особенно сильно любила Алла – вошли её муж Женя Болдин и директор Олег Непомнящий. Алла уже была одета в концертное платье – знаменитый балахон чёрного цвета. Она подтянула его низ, упала в кресло и схватилась руками за голову. Вернее, попыталась закрыть уши – повсюду стоял гул почти ста тысяч людей, что пришли смотреть не столько футбол, сколько её. Какие билеты народ покупал «в нагрузку» – на футбол по три рубля или на Пугачёву за рубль? Аллу уговорили дать пятнадцатиминутный концерт в перерыве между таймами, но она поставила условие, чтобы дуэтом с ней пел её новый сердечный друг Володя Кузьмин.

Муж Аллы спокойно относился к таким закидонам жены. Возможно, от излишней интеллигентности, возможно, по молчаливому обоюдному согласию: главная советская певица всех времён и народов имела право на личную жизнь, которую она конструировала по своим неведомым схемам и понятиям. Да и можно ли так петь, чтобы нравиться миллионам людей, без постоянного состояния влюблённости и громких скандалов? Но сейчас Алла смотрела, как мило болтают друг с другом её муж и Кузя – а она называла его именно так, – и что-то начинало её бесить. Какое-то предчувствие. Она не хотела и даже не думала, что ей придётся «разогревать» футбольных болельщиков, но её просили из Комитета. Причём лично руководитель Пятого управления КГБ Филипп Денисович Бобков, который плотно работал с советской интеллигенцией. Гастроли даже в соцстраны, иностранный паспорт, командировочные и сопровождающий персонал – всё это зависело от него, матёрого генерала с добрыми глазами василькового цвета.

Гул становился всё более нестерпимым. Он то накатывал, то ослабевал. И вдруг шум взорвался рёвом реактивных двигателей.

– Господи! Чего они так орут! – не выдержала Алла.

Олег Непомнящий поднялся с кресла и вышел за дверь. Когда он вернулся, все повернули головы в его сторону.

– Французы гол забили. Нам хана. – Он пригладил свои усики, что отращивал тонким хвостиком над верхней губой.

– Это вам всем хана. Вот уйду сейчас к чёртовой матери, и отдувайтесь с Кузей без меня. – Пугачёва сжала губы, всем своим видом показывая верх недовольства. Её свита привыкла к таким заявлениям, к тому же все они знали, почему оказались здесь и кто их просил.

– Аллусик, не нервничай, – ласково сказал её муж Женя Болдин, встал со стула, подошёл к Алле и присел на соседнее кресло. Он попытался взять её за руку, но она резко тряхнула плечом, и Болдин замолк, принявшись разглядывать свои наманикюренные ногти.

Гул тем временем обогатился яростным свистом десятков тысяч людей. Атмосфера в комнате накалялась.

– Алла давай порепетируем, – попытался разрядить обстановку Кузьмин.

– Иди ты к чёрту! – грубо ответила Алла, достала из сумочки пачку «Мальборо» и сунула в рот сигарету. Болдин мгновенно поднёс зажигалку – как будто этого только и ждал. Кузьмин обиженно отошёл в сторону, где лежал кофр с его знаменитой гитарой. Он достал её, перекинул ремень через плечо и начал медиатором «вышивать» знаменитые запилы по битовым ступеням. Звук электрогитары, не подключённой к усилителю и акустике, никто не слышал. Лишь длинные кудри Кузьмина тряслись и выдавали его полное погружение в музыку. Алла повернула голову к напарнику и выпустила в его сторону струйку дыма. Женя Болдин всё так же сидел с ней рядом и рассматривал ногти. Директор Непомнящий ходил вдоль стены. До перерыва между таймами и начала концерта оставалось минут двадцать. Гул стадиона как будто слегка утих. В дверь гримёрки громко постучали.

– Ну кого там ещё черти несут? – недовольно спросила Алла и повернула голову в сторону двери. Промелькнула мысль – с чего бы это второй раз подряд она помянула чёрта? – Олег, открой! – попросила она директора. Но тот не успел дотянуться до дверной ручки, как дверь открылась и в гримёрку вошёл мужчина в строгом тёмно-сером костюме и белой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей.

– Прошу прощения за беспокойство, – вежливо сказал незнакомец. – Я майор Комитета госбезопасности Орлов.

Он сделал паузу, посмотрел на Аллу Борисовну, и она недовольно поинтересовалась:

– Документы пришли проверять, как во Дворце съездов?

Алла не скрывала удивления. Лишь в Кремлёвском Дворце съездов артистов заставляли идти к сцене через несколько постов охраны, с обязательным предъявлением паспорта. Перед выходом на сцену паспорта забирали и возвращали после окончания выступления, когда приходилось идти к выходу тем же путём, через те же посты охраны. Но в КДСе на концертах присутствовали члены Политбюро и даже генсек – дело понятное. А здесь-то чего?

Офицер и не думал отвечать на вопрос Пугачёвой. Он недавно был прикомандирован к новому и загадочному Отделу спецопераций Первого главного управления КГБ СССР – внешняя разведка. Его руководителем стал подполковник Калугин, бывший начальник службы охраны Горбачёва. Поэтому Орлов не собирался вступать с Аллой Борисовной в дискуссию. Но про себя отметил, что все, кто был в помещении, смотрели на него не то что с удивлением, а с любопытством, а может, и с жалостью.

«Ждут, когда гражданка начнёт размазывать меня по стенкам. Ну-ну!» – подумал Орлов и подошёл к Пугачёвой поближе. Он не торопился и не нервничал. Встал почти вплотную к курящей женщине, чтобы его было лучше слышно. А чтобы выглядеть естественно, сделал дежурно-тупое лицо:

– Алла Борисовна, мне приказано уведомить вас, что ваш концерт отменяется, – он произнёс эту фразу и видел, как выражение лица певицы меняется на глазах. За недоумением последовало недоверие. Она задумалась, поднесла к лицу сигарету и долго смотрела на неё.

– Вот, значит, как, пришёл чувак и отменил концерт? – начала заводиться Пугачёва, но Орлов отметил, что это не злость. Скорее – любопытство. Она замолчала и отвела руку с горящей сигаретой в сторону. Болдин подхватил окурок так же ловко, как до этого дал ей прикурить.

– Алла Борисовна! Вы назвали офицера «чуваком». Увы, я всего лишь майор Комитета госбезопасности. Вот моё удостоверение. – Он протянул ей малиновую книжечку со щитом и мечом на одной стороне и надписью золотыми буквами «КГБ СССР» – на другой. Певица взяла удостоверение, развернула его и уже как артистка, кокетничая, внимательно посмотрела на фотографию и с прищуром – снизу вверх – сравнила её с оригиналом. – И вот ещё. Здесь записка от генерала Бобкова. Просил передать вам лично.

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист белой бумаги и протянул Пугачёвой. Та развернула его и прочла одну короткую фразу: «Уважаемая Алла Борисовна! Принято решение отменить Ваше выступление в перерыве футбольного матча в Лужниках. Дело государственной важности». И подпись – «Филипп Бобков».

– А чего случилось-то, майор? – спросила Алла, поднимаясь с кресла и поправляя чёрный балахон.

– Будет выступать другой артист, – ответил Орлов, и сразу понял, что хватил лишнего. Лучше бы ответить, что не знает подробностей и Пугачёва со свитой убрались бы со стадиона подобру-поздорову.

– И кто ж это такой? – она задумчиво посмотрела на потолок. – Погоди, сама скажу. Кобзон? Софа? Лёва Лещенко? Лайма? Муслим?..

Когда Орлов отрицательные покачал головой, она по-бабьи всплеснула руками и шлёпнула себя по бёдрам:

– Неужели Пол Маккартни?

Кузьмин и Непомнящий дружно заржали. Болдин продолжал сидеть. Но и он вопросительно посмотрел на офицера. Все они ждали ответа – кто посмел поднять руку на великую и ужасную самую лучшую и единственную во всём мире Аллу?

– Вы его не знаете, – попробовал прекратить разговор Орлов.

Но Пугачёва уже подошла к нему вплотную, руки в боки, ещё чуть-чуть, и коснётся грудью. Орлов уловил запах табачного дыма от её дыхания.

– Это будущий зять Михаила Сергеевича Горбачёва, – ответил Орлов и вытянулся – руки по швам.

Уважаемые читатели романа «Пробуждение троянского мустанга»!
Вы можете посмотреть первые десять серий первого сезона сериала, снятого автором романа Андреем Углановым.
Для этого нужно:
1. Включить компьютер.
2. Вбить в адресном окне поисковика «Яндекс» одно из названий интернет-каналов:
– YouTube. «Пробуждение троянского мустанга» либо
– Яндекс. Эфир. «Пробуждение троянского мустанга».
На этих каналах выложен
первый сезон сериала «Пробуждение троянского мустанга».
Исполнитель главной роли, музыкальный и литературный редактор – Главред еженедельника «Аргументы недели».
Счастливого просмотра!

В гримёрке повисла тишина. Кузьмин пробормотал что-то типа «Опаньки!» и принялся быстро упаковывать гитару в кофр. Директор Непомнящий бесшумно подошёл к столу и вытащил из ваз оба букета с жёлтыми розами. Болдин метнулся к двери и даже открыл её. Шум и свист трибун сбили напряжение. Но Пугачёва не сдавалась:

– Я его знаю?

– Нет. Его зовут Андрей Разин. Знаком с Ириной Горбачёвой с детства. Разумеется, с Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной тоже.

– Товарищ Орлов, познакомь! – обратилась Алла к майору и положила ему руки на грудь.

– Сколько угодно, – он отступил на шаг и посмотрел на часы. – Через минуту-две будет здесь.

Но прошло всего несколько секунд, и в раскрытом проёме двери появился худой пацан с лисьей мордой. Причёска – стандартная для перестроечных подростков – коротко сверху, длинно и волнисто сзади. Китайские кеды, узкие в дудочку чёрные брюки и огромный, явно не по размеру пиджак. То ли чёрный в белую крупную полоску, то ли белый в крупную чёрную. Под пиджаком белая рубаха с женским, окантованным чёрной нитью жабо. Плечи и верх рукавов пиджака набиты ватой, отчего пацан выглядел полосатым роялем на двух тонких ножках.

– Какой хорошенький, – промурлыкала Алла и подошла к полосатому. Почесала у него за ушком и обошла кругом. – Певец, значит! Это хорошо. Ладно-ладно! Давай соберись. Сейчас тебя будут рвать на миллионы кусочков. А ты петь-то, могёшь? – спросила она с материнской жалостью.

– А то! – неожиданно весело ответил пацан и как-то по-доброму заулыбался. – Пол-Сибири объездил с коллективом!

– Пол-Сибири, говоришь?

Она нарезала вокруг него новый круг, и юноша в кедах закашлялся – словно змея душила его в объятиях. Он начал вертеться вслед за ней и выдавил из себя сквозь спазмы в горле:

– У вас, Алла Борисовна, мне «Арлекино» нравится. Вы так смеётесь, как настоящий клоун. – Он вытер набухшие глаза. – У меня песенки тоже хорошие. Уже четыре штуки сочинил.

– Небось, про любовь? – понимающе закачала головой Пугачёва.

– Про любовь, – ответил Разин, и она отметила про себя, что разговаривает он с ней без тени смущения и подхалимажа. Давно не видела такого к себе отношения, «полосатик» её явно заинтересовал. Вернее – «зятёк». Она уже придумала этому клоуну кличку.

Взаимное обнюхивание двух монстров могло продолжаться долго – парочка явно стоила друг друга. Орлов начал нервничать. Дело – прежде всего! Как предупредил его Калугин, от выступления Андрея на Большой арене в Лужниках зависел ход всей дальнейшей операции. Какой, правда, не сказал.

– Пойдём! – Он обнял его за ватные плечи. – Постоишь на выходе на газон. Далеко в поле не бегай. Провод микрофона хоть и длинный, но если вырвешь штекер – поедешь обратно в Сибирь, радовать песенками про любовь другую половину.

– Да шо вы так переживаете? Я же детдомовский, мы не сдаёмся! – и он шагнул в проход, навстречу нарастающему гулу.

Орлов пошёл за ним, но Алла удержала его за руку:

– Товарищ майор! Привезите вечером этого вундеркинда ко мне. На Брестскую. Часам к девяти. Посидим этой же компанией. Может, ещё кого приглашу. Колбаски порежем, макарончиков сварим. Хуже не будет. И сами приезжайте.

– Спасибо, Алла Борисовна! Андрея привезу. Я для него сотрудник Министерства культуры. Прошу запомнить. Машина доставит его к вам и будет ждать его у вашего подъезда. Адрес мне знаком. – И он вышел вслед за Андреем.

– Бляха-муха! Беспризорник – будущий зять Горбачёва! – Алла была явно удивлена и обескуражена. – Перестройке копец. Горбачёв точно назначит его министром культуры, а Орлова – куратором эстрадников. – Она сделала неожиданное умозаключение и добавила в адрес Олега Непомнящего, своего директора: – Позвони Владиславу, пусть вечером подгребает.

Тем временем на футбольное поле выбежал полосатый колорадский жук. На табло высветилось – «Алла Пугачёва!!!!!!» Транспарант мигал, увеличивался в размерах и сокращался. Пульсировал в такт музыке, которую записали на фирме грамзаписи «Мелодия» накануне. Зрители ждали Пугачёву, но её всё не было. На поле продолжал бегать колорадский жук, мычал и мяукал одновременно. Высшей наглостью стали его призывы к зрителям аплодировать, когда он одной рукой зажал микрофон, другой – хлопал по кулаку. Это транслировалось на экран. Дальше ни музыки, ни мяуканья «зятька» слышно не стало. Всё утонуло в миллионе децибел сплошного свиста и рёва толпы. Букашка в прикиде колорадского жука все пятнадцать минут бегала по футбольному полю. Молчали, глядя на него, только милиционеры, оцепившие футбольное поле. Смотрели очень хмуро.