Публицист Сергей Шмидт о том, какие перемены ожидают общество после пандемии

Когда пандемия только начиналась, была надежда, что все это вскоре «рассосется». Солнце убьет вирус или он чудесным образом исчезнет сам. Казалось, счет идет на месяцы, а потом все вернется на круги своя. Но теперь становится понятно: история надолго, и затронет она так или иначе каждого. Крошечный вирус «нагнул» всех и подорвал привычное мироустройство.

К чему приведет нынешняя пандемия? Как изменится общество? Какие выводы сделают на уровне государств? Об этом мы говорили с доцентом кафедры мировой истории и международных отношений ИГУ, политологом, публицистом Сергеем Шмидтом.

— В последние годы в обществе были разные опасения: одни боялись, что останутся без работы из-за технического прогресса, других тревожило снижение уровня жизни, обострение политических противоречий… Пандемия добавила новых волнений. Какие проблемы, на ваш взгляд, выйдут на первый план после коронавируса?

— С окончанием пандемии, по-моему, следует связывать только положительные ожидания. В конце концов неизбежная нормализация жизни не может не вызвать экономического роста — даже в России, с учетом всех существующих сложностей и ограничений. Любой, даже малый экономический рост не может не потянуть за собой улучшения, восстановления всех сфер жизни и появления новых надежд, более позитивного взгляда на будущее. Однако окончание пандемии едва ли приведет к прекращению международно-политической конфронтации, участником которой выступает и наша страна. Скорее наоборот — если бы пандемические угрозы сохранялись или умножались (например, появлялись бы новые эпидемические заболевания), можно было ожидать сглаживания внешнеполитических углов в отношениях между государствами. Общие угрозы и вызовы, как известно, объединяют и примиряют. Так что сторонники восстановления нормальных отношений России с теми, кого мы называли — сначала серьезно, потом с иронией — нашими западными партнерами, наверное, должны желать продолжения и даже усугубления пандемии.

— По этой логике и внутри страны после окончания пандемии политические разногласия только обострятся?

— Да, после пандемии внутренние противоречия быстро восстановятся, если уже не восстанавливаются на наших глазах (я о политических событиях 23 января). Их тоже могли бы нейтрализовать серьезные общие угрозы, по крайней мере те, которые отразились бы в коллективных эмоциях, общих страхах. А исчезновение опасности подбросит дровишек в топку любых расколов — начиная от вечного раскола богатых и бедных, заканчивая антагонизмом сторонников и противников действующего президента.

— Отдельные эксперты считают, что коронавирус был «послан» нам неслучайно. Что, если бы не он, возможно, случилась бы Третья мировая война. Пандемия была дана, чтобы человечество остановилось, подумало и переоценило ценности. Что вы думаете об этом?

— Обычно во времена разного рода общественных страхов, вызванных в том числе и эпидемиями, происходит расцвет всякого рода мистики, эзотерики, конспирологии, появляются разнообразные эсхатологические (апокалиптические) харизматики, которые окружают себя плотными и нередко агрессивными рядами последователей. Сейчас хватает всякого рода конспирологических интерпретаций появления и распространения коронавируса, экзотических толкований стратегий борьбы с напастью на уровне отдельных государств. Но мы не видим никаких новых гуру, апостолов, мессий с новыми сектами, движениями или религиями. Можно утверждать: с нами произошло два «чуда». Первое — по сути, никем не предсказанная пандемия, нарушившая все известные науке и ставшие каноническими знания об эпидемиях. Могу это утверждать, ибо слышал о нарушениях пандемических «правил» от профессиональных врачей. Во-вторых, такой глобальный вулкан неожиданностей, как ни странно, не породил всплеска разных вариантов организованной иррациональности. Вспомним секты вроде «Белого братства» или последователей Виссариона, возникшие в тяжелые девяностые. Сейчас ничего такого нет.

— О чем это говорит? Может, человечество становится более рациональным?

— Едва ли. Я бы скорее предположил, что люди научились сбрасывать психологическую нагрузку в соцсетях и в каком-то смысле «перезагружаться». А это вполне безопасно, хотя иногда и травматично для их сетевых оппонентов. Поэтому людей не тянет в новые секты. А нет спроса — нет и предложения. Потенциальные гуру остаются маргинальными чудиками, о которых общественность никогда не узнает. И это прекрасно. У подавляющего большинства доминирует вполне прагматичная установка: сохранить здоровье, выжить и обеспечить себя какими-то гарантиями на случай повторения ужасов коронавирусного года.

— Есть и такое мнение: пандемия — это заговор мировых элит, которые «придумали» коронавирус, чтобы «разгрузить» планету, избавиться от старых и больных людей…

— Это тоже одна из конспирологических фантазий. Такие вещи за пределами моего понимания мира. Уверен, что и в отдельных ситуациях, и в общих мировых процессах огромную роль играют случайности, превращающие конкретные комбинации обстоятельств в тенденции. Как историк я бы мог привести уйму примеров на эту тему. Сами же конспирологи объяснили бы все то же самое заговорами влиятельных персон, которых никто в глаза не видел, но о которых принято говорить с почтительностью и высокомерием. Почтительно потому, что Рокфеллеры и Ротшильды — это суперэлита. Высокомерно потому, что они, конспирологи, во всем этом разбираются, а остальные — дурачки и профаны — пребывают во тьме заблуждений. На самом деле все обошлось без участия «всемирного правительства». Вероятно, в результате случайных мутаций, без лабораторного вмешательства ученых нам явился новый вирус, перед которым оказались беззащитны иммунные системы миллионов людей. И побеждена эта напасть будет правильно выбранными карантинными мерами и эффективными вакцинами. То есть так же, как это происходило в истории уже неоднократно. Хорошо быть историком — ты не боишься апокалипсиса только потому, что знаешь, что в истории его еще никогда не было.

— Как раз недавно читала мнение одного историка, что это может быть и финальная трагедия человечества…

— В отличие от автора этого суждения, я настроен оптимистично. Мой пессимизм только в том, что это, конечно, не последняя трагедия для людей. Но точно не финал. Более того, в сравнении с тем, что человечеству довелось пережить в XX веке, это не трагедия. Скорее, испытание.

— Не кажется ли вам, что опасность пандемии намеренно раздувается еще и потому, что правительства, таким образом, хотят «примять» многие другие серьезные проблемы?

— Такое вполне возможно. Это можно и предвидеть, и выявлять, и объяснять, не прибегая к художественным изыскам конспирологии. Все политики, по сути, заточены на то, чтобы использовать в своих интересах отдельные явления и общие тенденции. Так своим демонстративным презрением к пандемии собирался выиграть выборы Трамп, но его оппоненту Байдену это удалось как раз благодаря серьезному к ней отношению. Конечно, это не единственная причина поражения одного и победы другого. Но почти все толковые американские политологи и американисты признают, что на исход этих выборов оказала влияние пандемия. Без нее победе Трампа со всеми экономическими успехами в годы его правления мало бы что угрожало.

Во многих странах, думаю и в России, власти пытаются использовать пандемию для укрепления собственного авторитета. Ведь у многих людей, еще вчера уверенных в том, что они хозяева своей жизни, сегодня такая уверенность испарилась. Они почувствовали свою беспомощность, уповая на власти, на вводимые ими меры безопасности, на финансируемые ими научные разработки.

Думаю, что год пандемии стал хорошим для всех, кому близки ценности государственничества, для тех, кто считает граждан не способными обходиться без власти в организации своей жизни и в решении собственных проблем. Это плохой год для анархистов и либертарианцев — тех, кто упорно продолжает верить, что когда-нибудь люди смогут обходиться без правительств, полицейских и налоговой инспекции.

— В истории и прежде были сильные эпидемии и пандемии. К каким последствиям и изменениям (в плане экономики, политики, психологии) они приводили?

— Самая значительная по историческим последствиям эпидемия в истории человечества — знаменитая «черная смерть». Эпидемия чумы, пик которой пришелся на середину XIV века, справедливо считается, пусть не единственной, но важной причиной зарождения в Европе капитализма. Стремительная убыль населения разрушила веками существовавший в средневековой Европе феодализм, обернулась поисками новых форм хозяйствования и новых правил взаимоотношений между правящими и непривилегированными классами. Чума подорвала авторитет католической церкви, а также породила множество неврозов у населения. Чтобы преодолеть эти страхи, многие европейцы с головой окунулись в разного рода активности — от предпринимательской и интеллектуальной до военной и первооткрывательской.

— Стоит ли ждать таких глобальных изменений после коронавируса? Не возникнет ли, к примеру, какой-то новый формат государственности?

— После окончания пандемии, вероятно, наступит длительный период усиленной государственности. Власть будет больше вмешиваться, контролировать общество, и это будет приниматься гражданами, поскольку они будут видеть в этом основу собственной безопасности. Самые серьезные изменения произошли и могут происходить в сфере международных отношений. Мы и до коронавируса наблюдали симптомы контрглобализации — укрепление, восстановление и создание новых межгосударственных барьеров на пути разного рода обменов и потоков. В период пандемии выросли новые крепостные стены между странами. Так вот эта тенденция, или, как принято сегодня говорить, мегатренд, может продлиться десятилетие, если не больше.

— Сейчас часто слышишь: после пандемии мир не будет прежним. Чему-то нас это бедствие научит?

— Я не верю, что мир может измениться сколько-нибудь кардинальным образом. Хотя не сомневаюсь, что многие дистанционные формы трудовой и образовательной деятельности, применяемые сейчас, останутся в нашей жизни навсегда. Допускаю, что пандемия каким-то образом отразится в литературе и кино. Хотя загадывать сложно. Предыдущая пандемия испанки унесла больше жизней, чем мировые войны. В некоторых источниках указано, что во всем мире от нее умерло около 40 млн человек. Она остается самой большой по количеству жертв пандемией в истории человечества. Однако отражение в культуре и общественной памяти получила небольшое. Мировые, гражданские войны, политические эксперименты произвели на человечество неизмеримо большее впечатление, чем испанский грипп, сохранились в памяти и культуре в гораздо большем объеме. Мировых войн, слава богу, не предвидится, от политических экспериментов XX век человечество отвадил, если не навсегда, то надолго. Но вполне может быть, что какой-нибудь трампизм, конфронтация России и Запада, инновации в сфере гаджетов окажут гораздо большее влияние на дальнейшее развитие человечества, чем нынешняя пандемия.

Главный урок, с моей точки зрения, очевиден: мы учимся вниманию к своим близким, особенно к людям старшего возраста. Думаю, если бы не пандемия, дети реже бы звонили родителям и меньше интересовались их жизнью. Мы поняли, насколько беззащитен, уязвим человек, несмотря на все гаджеты, достижения науки и уровень комфорта современной жизни. Это, по-моему, один из главных уроков пандемии. Можно надеяться на увеличение финансирования научных исследований в сфере медицины, на рост престижа профессии врача. Экономика рано или поздно восстановится. Но мы ни в коем случае не должны забыть все то, чему нас научила пандемия.