Лидер стачкома Минского завода колесных тягачей рассказал, как попал за решетку за сбор подписей.
Александр Лавринович вышел из тюрьмы 3 сентября. Он отсидел в тюрьме 10 суток по статье о незаконной организации массовых мероприятий. По факту его осудили за сбор на заводе подписей за участие в стачке.
Лавриновича, по его словам, сдал заместитель гендиректора МЗКТ: «Заместитель гендиректора по идеологии и кадрам Павел Викторович Огер вызвал на меня милицию. Это человек, который должен следить, чтобы все было по инструкции. Он держит всех на карандаше. Милиция приехала «по гражданке», на машине без раскраски. Отвезли меня в РУВД, а после допроса уже был суд», – пояснил он. На предприятиях ходят так называемые «тихари», высматривают. Нельзя собираться даже вдвоем. Трое соберутся — им уже по документам могут сделать организованное массовое мероприятие.
Организовать стачку в полной мере так и не получилось: «У нас было два варианта заявления под забастовку. Решили выбрать максимально корректный, чтоб никого не подставлять. Это касалось трудовых договоров, потому что политические забастовки у нас вне закона. Мы хотели выдержать законные две недели для подачи заявления о забастовке. В итоге потеряли время. Кого-то уже задержали, кого-то начальство не пустило. Кого-то уволили. В итоге, пока мы создали какой-никакой стачком, время было упущено. Потом я сам, уже в одиночку, начал собирать подписи под забастовку — меня задержали и дали срок за проведение митинга. Сказали, что я проводил митинг на территории предприятия».
В суде, как рассказал Лавринович, до обеда всем давали штрафы — 25-30 базовых рублей (около тысячи российских). После обеда приехали сотрудники КГБ, был какой-то перерыв, а потом всем начали давать 7, 8, 10 суток.
По словам Александра, после возвращения на завод его вызывают каждые пять минут то к одному начальнику, то к другому. Заставляют писать объяснительные. Всего от него требуют семь видов объяснительных: откуда взял форму, откуда взяли листки с требованиями, которые предлагал подписывать, зачем появился на работе и т.д.
Вся надежда у Александра на мирные протесты: «Надежда на то, что кто-то из силовых структур, какой-то адекватный офицер вспомнит слова своей присяги, что он обещал служить народу… Если кто-то это вспомнит, то произойдет раскол во власти. Люди будут продолжать выходить, выйдет миллион. Представляете, выйдет миллион? Офицеры это увидят, у них что-то в головах щелкнет, тут стоит народ, а они — за уголовников. Надежда вся на это. Я даже не знаю, буду ли я на свободе сегодня вечером или завтра. Мне тоже могут, как Ковальковой или Дылевскому, в любой момент нарисовать 15 суток».