Михаил Флинт. Академик. Внук и сын великих ученых. Не тот случай, что на детях гениев природа отдыхает. Авторитет – высочайший. Принципиальность – та еще, дворянская. Презрение к подлецам и шарлатанам, и уважение к чужой мудрости. Начинал чистить – шкерить рыбу на маленьком рыболовецком судне в Баренцевом море – на Мурмане. И это при таких-то деде и отце! Сейчас – самый титулованный российский океанолог. Самый уважаемый. Каждый год, несмотря на возраст и болячки, начальник крупнейшей арктической экспедиции.
- Михаил Владимирович, вот 20 тонн груза, которые мы загрузили, а затем разгрузили для экспедиции. Вы работали в США, там тоже профессора этим заняты?
- Нет, конечно! Там есть специальные службы. У нас, возможно, тоже можно такие найти, придумать в конце-концов, но это будет стоить денег, которых нет в статьях допустимых расходов! Поэтому, простите, сами, сами…
- А зачем столько груза брать?
- Если не принимать во внимание необходимые научные приборы – а их в море должно быть не просто много, а в избытке, то люди берут с собой, месяц все-таки в походе, и разную одежду, и разные вкусности. Питание на борту отличное, коки – просто волшебники, но нормы рассчитываются по, мягко говоря, странным принципам. Молодым людям, ученым трудно объяснить, что на правильный для тяжелой, часто круглосуточной работы в море нет денег. А если человек работал за границей в экспедициях, видел как устроено у них, видел круглосуточно открытые буфеты, то и объяснить не просто трудно, а невозможно! И это не есть хорошо с государственной точки зрения.
Такое впечатление складывается, что не государство для людей, в данном случае, людей науки, а люди должны, как в армии, терпеть «лишения и трудности» для государства. Мы не против, конечно, но все должно быть в рамках разумного. А то даже в экспедицию люди идут, проходя медицинские исследования и получая необходимые сертификаты за свои деньги. А тут еще коронавирус и справки о том, что ты не болен.
Все нормы для нас придумывают люди, которые не имеют ни малейшего представления ни о море, ни о работе в походе! Например, в море питаются 4 раза в день, приходя к берегу – три раза. Так испокон века было на русском флоте. Оказался рядом с судном в порту чужой человек – кают-компания для него открыта. Даже портовые рабочие папуасы за границей обедали у нас на борту. И вот теперь нам какие-то люди объясняют, как и что есть и как нормировать еду на борту!
- Что главное будет в экспедиции: экология?
- Вопросом на вопрос: а что такое экология? Молчите? Это наука об отношениях живой и неживой природы и элементов живой природы между собой. Аминь!
Сложно и просто. Экология исторически для нас слово чужеродное. В СССР эта наука называлась биогеоценологией. Говорить о какой-то одной проблеме бессмысленно. Как у человека, кажется просто насморк, а на самом деле – аллергия или нарушения вегетативной нервной системы. Так же и в природе, с первого взгляда виден один простой процесс, а при исследовании все гораздо сложнее.
Экосистема - это как большой, гигантский, до сих пор плохо исследованный организм, напоминающий человеческий. Как он устроен внутри и что в нем происходит? По каким законам он меняется? И в этих знаниях огромная прямая и отложенная выгода для человека! Вот и стараемся понять законы, которые управляют гигантскими экосистемами. Арктика – эта именно такая система.
И сейчас мы идем исследовать ее узловые районы. Поняв законы, по которым они живут, мы можем экстраполировать их на всю русскую Арктику.
- Так все-таки зачем?
- 75 процентов всего арктического шельфа принадлежит России – нам с Вами. Это огромная природная, в том числе климатическая кухня. На российский шельф поступает больше 70 процентов стока всех арктических рек мира. Только Обь и Енисей выносят больше 1200 кубических километров воды, а еще Лена, Хатанга, Индигирка, Колыма и так далее. Общая цифра – примерно 2400 кубических километров. Арктические реки дренируют более 60% территории России. В конце 90-х нас справедливо упрекали в отсутствии науки в этом регионе. Россия говорит, что Арктика эта территория общего достояния и всемирного значения, но сама ничего не делает. Или сами работайте, или нас пустите!
Шельф, конечно, самая лакомая вещь в Арктике, да и во всем океане. Более 80 процентов мировой рыбалки идет на шельфе, полезные ископаемые. На российский арктический шельф стремятся все – и ученые и «прагматики». В американской научной литературе я встречал результаты химических анализов воды, которые забирала американская подводная лодка на нашем шельфе. И понятно, что они не только химические пробы забирали. Енисей, например, начинается на российско-монгольской границе. И как бы воду не очищали, и сама она не очищалась естественным путем, она несет все следы нашей деятельности на водосборных площадях арктических рек. Чихнул – след остался! Если мы хотим понять, что делается в чужой стране, то мы берем стоки рек и их осадок и анализируем. И вся картина есть!
- Работали иностранцы на нашем шельфе?
- Еще как! Сейчас пускают с большим трудом. И чистых ученых, и не очень. Раньше тоже доходило до срыва совместных экспедиций. Через идиотские требования. Например, у моего коллеги затребовали оформления по ГОСТу справки об отсутствии токсичности подошв резиновых сапог иностранного производства! Каково?! Закончилось все ровно по Марксу: деньги побеждают все! Но и нас, российскую науку, не особенно легко пускают. Даже обследовать ядерные объекты, потенциально опасные для всего мира, которые наша страна намерена поднять с морского дна в ближайшее время. Требуется огромное количество высочайших решений и согласований.
Зато отлично пускают китайцев. Зачем нам в Арктике китайцы? Ну зачем? Никто не может объяснить. Арктика им нужна. А они Российской Арктике? Вообще, если держава хочет сотрудничать с кем-то, то должна это делать только с позиции безусловного лидера. Лидерство, как нигде, важно в науке. И сдавать его унижено, как мы иногда это делали и делаем за небольшие деньги - нельзя! Недопустимо! Даже если мы сейчас уступаем в чем-то. Нельзя этого показывать.
И когда начинается борьба за лидерство, все формальные вещи, как будто специально, играют против нас. И требования публикаций в зарубежных журналах при забвении некогда замечательных отечественных, и уровень цитирования в чужих базах… Это все против нас! Наши публикации, наши книги, изданные пятьдесят - семьдесят лет назад, переведены за рубежом и стоят на полках ученых. Из них до сих пор сосут информацию для грантов и публикаций! Это убийственная вещь для нашей науки…
- Кстати, о грантах. Ваше отношение к уничтожению РФФИ?
- Если это случится – будет еще один удар по отечественной науке. Но гранты должны быть лишь частью пути в научном познании мира. Они особенно важны для молодежи. Наша наука в недавние тяжелейшие годы выжила лишь потому, что были «длинные» деньги многолетних госзаданий. Немного, но на продолжительный срок. Мы могли планировать и прогнозировать свои исследования. А сейчас что?! Прошел первый год работы по гранту, надо думать о следующей заявке. Год модны одни темы, год другие. Сегодня нанобиота, завтра микропластик, и т.п. Мода никогда не бывает правдой, правдой бывает научная гармония в познании мира.
- Мы математикой арктическую гармонию проверили?
- Как бы не было трудно, на каком бы «запорожце» мы бы сюда не ходили, но в исследованиях экосистем эпиконтинентальной – шельфовой Арктики мы сегодня лидеры. Лидеры – и точка. Как бы иногда не хотели этого «не замечать» иностранные коллеги. И причина этого – серьезное государственное внимание к Арктике. Очень надеюсь, что так будет и дальше.
Редакция благодарит за помощь Председателя Совета по Арктике и Антарктике при Совете Федерации Вячеслава Штырова.