Петербурженка Олеся Стогова приехала в Минск незадолго до выборов президента Беларуси вместе с молодым человеком. Вечером 9 августа, в день голосования, они гуляли по центру города, их задержали. Олеся провела в изоляторе на улице Окрестина четверо суток. Девушка утверждает, что ее избивали и угрожали изнасиловать, просьбы связать ее с посольством игнорировали.
У молодого человека Олеси гражданство Беларуси. Его отправили в командировку. Она поехала с ним, потому что любит Беларусь. Хотела отдохнуть, посмотреть город. 9 августа пара пошла гулять по проспекту Независимости. В какой-то момент они увидели, что дорогу перекрыли милиционеры: в обычной форме, но в масках.
«Я привыкла, что к представителям органов можно подходить, задавать вопросы. Я спросила, можно ли пройти. Мне сказали «нет», я спросила почему. Они расступились и сказали: проходите, раз хотите. Мы обрадовались, прошли вперед, сделали два шага — и они напали на нас сзади. Начали с силой толкать нас в сторону дома, у которого стоял желтый пассажирский автобус. Мы испугались. Потом уже я поняла, что нас еще и били дубинками — в автобусе увидела синяк на плече», – рассказала Олеся журналистам после освобождения.
Пару затолкали в автобус, где были еще шесть таких же человек. «Я спросила милиционера: мы задержаны? Нам ответили: нет. На вопрос, кто они, ответили: просто незнакомцы. Я спросила, можно ли выйти, они начали смеяться и оттолкнули меня от выхода. До трех часов ночи мы просидели в автобусе, в туалет никого не выпускали. Увидев «капитана», я подошла к нему и сказала, что я гражданка Российской Федерации, попросила вызвать кого-то из посольства, чтобы прояснить ситуацию. Внятного ответа не было, но они допустили, что скоро мы поедем домой». Но домой пара не попала.
Вскоре приехал автозак и задержанных повезли на Окрестину, в Центр изоляции правонарушителей: «На выходе из автозака стоял коридор из сотрудников ОМОНа в масках и с дубинками — примерно по десять человек с каждой стороны. Мы проходили через них. ОМОНовцы кричали матом: «Бегите, с**и, твари!» — и били ребят. По девчонкам вроде так сильно не били, но по парням — да. Когда я вышла из автозака, то сразу сказала, что я гражданка РФ. Тогда ко мне подошел сотрудник ОМОНа и ударил под колено, сильно вывернул руку, нагнул к земле и в таком положении, ударяя под коленку, вел до входа в здание», – поделилась жуткими подробностями Олеся.
Внутри, по словам девушки, задержанных ставили к стенке, упирая в нее лицом: руки назад, ноги максимально широко. Заставляли отдавать личные вещи. «Я снова напомнила, что я гражданка другой страны и мне нужно связаться с посольством. Сначала меня не трогали, но потом подошел один из милиционеров, схватил за шею и дважды ударил лицом об стенку. Я сказала, что он ответит за каждый мой синяк в России. Он сказал: «Я и Россию, и тебя ***** (изнасилую)». Затем ко мне подошел другой милиционер и начал шептать на ухо, что они все меня «пустят по кругу», «посадят на бутылку», «засунут стакан», изуродуют лицо так, что никто не узнает, что буду «ссать кровью». Часа два я так стояла: мне угрожали, но палкой не били. Всех остальных девочек уже увели по камерам, я осталась одна среди парней и видела, как их избивают. Человек мог стоять ровно, ничего не делая, его били по коленям, кричали, что он неправильно стоит, били по рукам. Человек падает — его бьют, кричат встать, бьют по лицу, в пах. Одного парня так мочили, что кровь до меня долетала, хотя я стояла далеко».
Затем Олесю повели в камеру. Там уже были 16 девочек, на следующие сутки привели еще. В итоге эти четверо суток там находилось 37 девушек. Камера четыре на четыре квадратных метра, две двухъярусные кровати, стол со скамейками и в углу параша — полтора метра на метр. «Мы друг на друге стояли, сидели и лежали. Дышать было нечем, окно очень маленькое. Если окошко на двери еще было открыто, то воздух поступал, но менты его постоянно закрывали. Тогда мы думали, что всё — мы там и задохнемся. Девочки падали в обморок, блевали. Все эти четверо суток нас не кормили, у нас была только холодная вода из-под крана. Никаких гигиенических средств: ни мыла, ни бумаги, ни прокладок, а у девушек были месячные. Нас никуда не выводили», – пояснила петербурженка.
По словам Олеси, также проводились показательные «суды». Ставился стол в коридоре, люди приходили и говорили, что они судьи, и девушкам просто прибавляли сроки без всяких протоколов: пять суток, десять суток, 15 суток.
«На четвертые сутки пришел человек в балаклаве и сообщил, что если мы всё сейчас «правильно» скажем и сделаем, то нас могут выпустить. Нас заводили по трое в кабинет, где сидели двое мужчин, которые представились полковниками. Узнавали, где мы родились и как нам условия в ЦИПе. Мы всё сказали, как есть. Я ничего не подписывала. Просто просидела четверо суток в каком-то карцере, в аду, где меня унижали, измывались — а потом просто отпустили. Глубокой ночью нас отвели на первый этаж, где остались наши личные вещи. Но менты сказали: «Здесь ничего вашего нет, валите на улицу». А там телефоны, ключи от дома, паспорта. Девочки плакали, а сотрудники ЦИП отвечали, что им всё равно. Спускаясь по лестнице уже на улице, я напоследок еще раз крикнула, что я гражданка Российской Федерации. А в этот момент навстречу поднимался замминистра внутренних дел Беларуси Александр Барсуков. Он меня услышал, переспросил, после чего обратился к сотрудникам ЦИП с приказом отдать мне вещи».
В посольство по просьбе Олеси звонили все девочки, которые выходили раньше неё. По их словам, сначала там говорили, что не знают ни про какую Олесю Стогову, потом — что знают, что она в ЦИПе, но ничего не могут сделать. «Я сама после освобождения позвонила, они ответили: «Вы на свободе — радуйтесь». Травмы я зафиксировала в Минске. Бьют они профессионально: у моего молодого человека почти не осталось синяков. У меня остались кровоподтеки на ногах».
Олеся намерена добиться правосудия. Она собирается написать в прокуратуру Беларуси.