Политолог, эксперт по внутренней политике, руководитель Центра развития региональной политики Илья Гращенков рассказал о том, в чем схожесть и разница протестов в Хабаровске и Белоруссии, о хабаровском феномене и о том, во что могут вылиться сегодняшние митинги и планируемые забастовки.
- Илья Александрович, в Хабаровске идет 38 день протеста в поддержку экс-губернатора Сергея Фургала. Люди выходят на улицы ежедневно, по субботам проходят уже традиционные многотысячные митинги. Как вы считаете, можем ли мы говорить о том, что Хабаровск задал некий протестный тренд в стране?
- Хабаровск достоин восхищения тем, что люди с чувством долга ходят на все эти митинги, не дают им сдуваться. Москва в свое время пыталась гулять по бульварам. Несмотря на то, что это не каждый день было, хватило ненадолго. Это говорит о том, что хабаровчане все-таки ответственно подошло к выражению своей позиции. Но и, конечно, такое количество людей невозможно водить за деньги. Как политтехнолог говорю, что десять тысяч – это предел, который можно собрать при самых благоприятных условиях – Первомай какой-нибудь, молодежный марш – десять тысяч это уже проблема. Они теряются, не доходят, разбегаются. А тут 20-30-50-80 тысяч, не знаю, сколько в Хабаровске точно.
- Ну официальные цифры в разы меньше, несмотря на видео и фото…
- Это как раз мода с «болотных площадей», когда сотни тысяч официально трактовались как две-три тысячи. Ну, тем не менее… Не даром сейчас уже это называют «хабаровские протесты», слово «Хабаровск» стало именем нарицательным.
- Сколько может еще катиться волна протеста – от Хабаровска и к другим городам страны?
- Вообще, сам генезис протеста сложный. На самом деле, протест – это как внешнее проявлении болезни. Как, например, сыпь на коже при некоем серьезном заболевании. Бороться ведь надо не с сыпью, а с самой проблемой. Это и есть самая главная проблема. Поэтому протест может сдуваться, переходить из активной фазы в пассивную, но это не значит, что проблема куда-то денется. А то, что Хабаровск регулярно выходит, говорит многое о самих жителях – что они способны по-настоящему поддерживать, но с другой стороны нельзя же так всю жизнь ходить. Это должно либо перерастать в какое-то реальное противостояние – политическое, например, чтобы какая-то партия, движение в конечном итоге какие-то ультиматумы поставило. При этом нельзя сказать, что в Хабаровске, даже если протесты угаснут, разрешится главная ситуация.
- В чем она состоит?
- Сможет ли центр избрать вместо Фургала своего кандидата. Очевидно, что сегодня это невозможно. Только при методах а-ля Лукашенко: зачистить все поле, поставить номинальных людей и в этом случае опять получить вариант либо того же Лукашенко, либо как в Хакасии или Владимирской области, когда избирали любого «кота в мешке», лишь бы не того, кого выставила власть. Поэтому, ключевая проблема не решена. Плюс, в Хабаровске силен антимосковский тренд. И он действительно легко экспортируется в другие регионы, где есть некоторые недовольства политикой Москвы. Сегодня мы это видим в Башкирии, где очевидно, что интересы крупных корпораций идут в ущерб экологии, мы видим это в Иркутской области, где также недовольны снятием губернатора-коммуниста, отчасти в Архангельске, где идет зачистка шиестского протеста. Эти протесты разрозненные и никак не могут собраться в единый федеральный тренд. Но при этом эти очаги в какой-то момент готовы будут собраться, если триггером станет сама власть.
- Что власть должна сделать, чтобы стать этим триггером?
- Никто не делал для протестного движения так много, как власть, когда она вдруг таким дурацким решением споткнуться на пустом месте, например, определяет, что пора в Хабаровске подавить протест. И тогда это обретет совершенно другой уровень поддержки, а акции солидарности будут носить совершенно другой характер. В нашей исторической парадигме надо ожидать, чего ж сама власть отчебучит. Тогда и будет понятно, куда движется протест.
- Мы сегодня видим невероятную жестокость со стороны белорусских силовиков к участникам протестов в республике – на фоне достаточно мирного отношения к хабаровским митингующим со стороны силовиков хабаровских. Чем обусловлено такое отношение хабаровской полиции?
- Ну, во-первых, в Хабаровске ситуация уникальна тем, что власть формировалась при Фургале. Получается, это впервые, когда интересы региональных элит совпали с интересами простого населения. В любом другом регионе тяжело добиться такой синергии между властью и народом. И ОМОН был фугаловский – в том плане, что они с ним мирно жили, врагом он для них не был. Плюс фактор – Хабаровск все-таки небольшой город, все люди где-то рядом живут. Если с Белоруссией сравнивать, там, прежде всего, вот это жесткое подавление протестов связано с тем, что силовики чувствуют себя частью режима. А в Хабаровске один губернатор, второй, третий – это ж не повод своего соседа дубинкой бить, потому что потом ситуация поменяется и этому же ОМОНовцу прилетит. Мы прекрасно знаем, как у нас любят «переобуваться» - сегодня ты выполнял приказ, а завтра тебе скажут «не давали мы такого приказа, это ты по личной злобе». Тем более, что нет такой эскалации, в отличии от Минска. Нет противостояния с ОМОНом. И это же известный старый политтехнологический прием – выведи тысячу, их разгонят, выведи десять тысяч, их будут охранять, выведи сто тысяч, и ОМОН присоединится. Ну, в Хабаровске еще нет ста тысяч…
- Понятное дело, что Фургала, по крайней мере в скорой перспективе, Хабаровску не вернут. Что сейчас нужно дать хабаровчанам, чтобы он были удовлетворены?
- Тут налицо еще некоторая дискоммуникация федерального центра и региона. Ну, насколько я могу понять хабаровчан, что когда им в очередной раз «подсунули» Шпорта, которого они не хотели выбирать, на этой волне они Фургала и выбрали. Впервые в жизни граждане политизировали себя настолько, что почувствовали, что именно их руками произошла смена главы. Поэтому появилось ощущение того, что человек может влиять на политику. Такого ощущения не было ни у кого очень долго, а потому его очень не хотелось терять. Вот самое обидное в жизни, это не когда ты чего-то лишился, а когда тебе пообещали и не дали, или дали, но забрали. Это вызывает действительно сильное чувство обиды. Поэтому волна противостояния за Фургала могла бы более-менее спасть, если бы назначили не какого-то внешнего врио, а кого-то из команды Фургала. Обычно так и бывает. Но нет – федеральный центр решил менять вектор, прислал Михаила Дегтярева.
- И он попал в не самую простую ситуацию, надо сказать.
- Дегтярев находится сегодня в ситуации сложнейшей. При антимосковском тренде, тем более. Очевидно, более сложную ситуацию представить и невозможно. Сейчас он может выступить популистом и делать то, что ни Фургал, ни Ишаев, ни Шпорт не делали, С одной стороны, эти ходы может быть и правильные, но с другой – они не работают, когда уже совершенно другие вещи считаются важными. Это упорное непонимание со стороны федерального центра. Мы видим сегодня это и в Белоруссии – все живут еще в парадигме нулевых годов, когда политики нет, а важны какие-то административные действия, ходы, риторика «нам некогда заниматься политикой – мы занимаемся делами». А между тем, политика сейчас играет более важную роль, чем административно-хозяйственная деятельность.
- Как вы думаете, почему премьер-министр Михаил Мишустин в своей рабочей поездке в ДФО не посетил Хабаровск?
- Я думаю, что он в принципе не рвался в эту поездку. И, мне кажется, он попробовал вынести из нее что-то для себя хоть что-то позитивное. А это что? Он начал посещать наиболее спокойные территории, уделять внимание ТОРам, теме социальной поддержки. А что он при посещении Хабаровска мог сделать? У него в руках экономика. А экономически он уже что мог, сделал – выделил эти 1,3 млрд рублей. Некоторые восприняли это как подкуп населения, а за подкуп никто не благодарит. Как-то там покритиковать происходящее – не сыграло бы в его пользу. Поскольку Мишустин не в предвыборном турне, у него была основная задача не в плюс сыграть, а в минус не уйти. На мой взгляд, его поездка вообще проходит очень тихо, несмотря на какие-то странные заявления его пресс-службы о его триумфальном шествии по Дальнему Востоку… Не выглядит это, как турне, с которым в свое время Медведев приезжал, чтобы присвоить себе вектор - освоение Дальнего Востока. Мишустин, скорее, прибыл в качестве бухгалтера – посмотреть, где там чего расходуют. На мой взгляд, не стоит искать в этой поездке каких-то важных политических моментов.
- Мы видим, что в Белоруссии начались забастовки. Хабаровчане на митингах выражают солидарность с белорусами, да и уже начали говорить о тех же забастовках. При этом в крае действительно есть, кому бастовать так, что это, как минимум, не прошло не замечено – это и Хабаровский судостроительный завод, и КнААЗ, и тот же завод «Амурсталь». Если начнутся забастовки в Хабаровске и крае, власти предпримут что-то более жесткое?
- Любые забастовки – это уже удар по карманам экономических бенефициаров этой власти. И если забастовки вообще начнут охватывать Россию, станет вопрос о поддержки элитами власти как таковой. Я думаю, что в Кремле это понимают, и для них ситуация с забастовками это тревожный звонок, и они будут пытаться всячески ситуацию с забастовками подавить. Но поскольку мы впервые сталкиваемся с волной Казалось бы, еще вчера режим Лукашенко считался одним из самых прочных, и когда речь заходила о Белоруссии, все говорили: «Ну, там батька, он все удержит», а батька-то ничего и не удерживает. И если проецировать эту ситуацию на Россию, надо понимать, что все дезориентированы, потому что нет методик борьбы с такого рода протестом, плюс это фактически признание, что отсутствует какая-то масштабная поддержка власти. И возникает та же «вилка», что и у Лукашенко, по большому счету – с одной стороны боязнь своими руками обострить ситуацию, и с другой стороны – наоборот, что все это покатится такой волной, как в Минске. А у нас власть никогда не может признать, что что-то может происходить в народе само собой, всегда это должно быть кем-то спровоцировано – элитами, госдепом, еще кем-то… Начнут сразу искать этих врагов народа, ну и тут вылезет миллион советчиков, которые предложат перекрыть интернет, все завинтить-закрутить и т.д. И вот тут те самые триггеры, про которые я говорил – когда они начнут исполняться, будет только хуже. Те, кто был нейтрален и никогда не выходил с протестами, выйдет на улицы. Поэтому, солидаризация с белорусскими забастовками – это такой важный момент, очень важно сейчас перейти от этого отрицания, что у нас все хорошо, а выносить из этого какие-то уроки. Расползание любого протеста понятна – большая доля поддержки – будут поддерживать. Малая – будем иметь очаги какие-то. Скорее всего, будем как раз иметь очаги, причем разного протеста. Где-то забастовки, где-то уличные, где-то экологические, где-то политические.