Жертвы сентябрьской трагедии, когда обломившаяся ветвь дерева убила двухлетнюю девочку в детском саду Краснодара, еще не подошли к концу. В городе продолжают пускать под нож ни в чем не повинные деревья и судьбы тех, кого назначили виновными в трагической случайности. А между тем существующая система ухода и контроля за насаждениями такова, что от новых жертв в городе никто не застрахован.
Весь Краснодар помнит трагедию, произошедшую 9 сентября 2019 года в детском саду №48. В тот злополучный день воспитательница вывела на прогулку детей. В один жуткий момент на площадке ветка дерева, к которому был привязан тент, обломилась и рухнула на работницу садика и двух двухлетних девочек. Одна из них погибла, другая серьезно пострадала, воспитательница получила перелом ноги.
Кого хотят наказать
Следственный комитет возбудил уголовные дела в отношении двух лиц, которые, по мнению правоохранительных органов, могут быть виновны в трагедии. Это заведующая детским садом Татьяна Бурлакова и главный специалист по озеленению Департамента городского хозяйства администрации Краснодара Сергей Кравцов. Они были отстранены от работы, расследование дела взял на личный контроль глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин.
А в начале текущей недели Следственное управление Следственного комитета РФ по Краснодарскому краю опубликовало на своем сайте информацию о том, что дело передано на рассмотрение в суд по существу.
По данным СМИ, Татьяна Бурлакова проходит в качестве обвиняемой по ч. 2 статьи 293 УК РФ «Халатность». Максимальное наказание по данной статье предполагает до пяти лет лишения свободы. Сергей Кравцов обвиняется по ч. 2 ст. 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей». Максимальные санкции здесь — три года за решеткой. При этом Кравцов заявляет, что с обвинительным заключением он не знакомился и его не подписывал, а это необходимая процедура до передачи дела на рассмотрение суда.
Удобные виновные
В СМИ уже появлялись статьи, посвященные этой трагедии. «Да, это был несчастный случай. Но погиб человек… Ясно, что кто-то должен ответить за случившееся»,— пишет, к примеру, одно краснодарское издание, претендующее на лавры честного и оппозиционного.
Глубоко вникнуть в ситуацию нас побудило как раз вот это «кто-то должен ответить»… Кажется, что именно в таком ключе и расследовалось дело: кто-то должен быть наказан. Обязательно должен. Потому что погиб ребенок. Потому что это в тренде — наказать должностных лиц.
Кажется, в том, чтобы осудить виновных, заинтересованы все. Для журналистов это горячая тема. Погиб ребенок, осудили чиновника — пиши, поднимай тиражи и посещаемость сайта. Для органов власти это возможность продемонстрировать свою принципиальность. Виноват сотрудник — мы его не покрываем, от работы отстранили, дистанцировались от него, как смогли. Для правоохранительной системы, которая крайне редко выносит оправдательные приговоры, это просто очередной человеческий «материал в перемолку».
Казалось бы, и ведь все правы. Однако при более детальном рассмотрении происшествия выясняется другое.
Если судить, то по правде
Прежде чем продолжить, мы хотим принести свои самые искренние соболезнования родителям и близким погибшей девочки, родителям пострадавшего ребенка, воспитательнице, всему педколлективу садика — тем, кто пережил и до сих пор переживает эту трагедию. Мы нормальные люди, и нам больно, когда больно другим. Именно поэтому мы не хотим, чтобы трагедий становилось больше. И тем более, чтобы боль причиняли тем, кто ее не заслуживает,— только из жажды мести или из-за выполнения некоего «социального запроса», из-за того, что «кто-то же должен быть наказан».
Мы не согласны с этим. Мы считаем, что судить надо по справедливости — если уж нет сил простить. А если по справедливости, то давайте смотреть на факты.
Стечение трагических случайностей
Итак, 9 сентября 2019 года воспитательница детского сада №48 вывела на прогулку детей. Если исходить из имеющихся в редакции документов, в этот день был сильный ветер: на момент трагедии — около одиннадцати метров в секунду, а его порывы достигали семнадцати метров в секунду. Ветреная погода стояла уже пять дней — это подтверждают справки, выданные Росгидрометом. При таких порывах по шкале Бофорта, определяющей разрушительную силу ветра, стволы деревьев скрипят и раскачиваются, а если сила порывов превышает 17 метров, могут ломаться даже здоровые ветви.
У педколлектива садика должен был возникнуть вопрос о целесообразности и безопасности прогулок с детьми. Тем не менее малышей в садике №48 всё же выводят на прогулку. Причем почему-то на час раньше обычного. Случись это в другое время или прислушайся взрослые к погоде за окном и оставь детей в группе — трагедии могло бы не быть.
При этом к дереву, ставшему причиной трагедии, железным тросом на высоте порядка трех метров привязан тент площадью 25 квадратных метров. По сути, дерево становится мачтой с парусом, испытывающей колоссальную ветровую нагрузку — около тысячи килограммов на один квадратный метр площади тента.
Деревья противостоят ветру тем, что раскачиваются под его порывами целиком, от корней до кроны, компенсируя нагрузку и передавая ее часть земле. Однако из-за того, что злополучный каштан был стянут и закреплен тросом, нижняя часть дерева оказалась плотно зафиксирована и компенсации не происходило. При раскачивании над местом крепления древесные ткани деформировались и на высоте 5 метров 65 сантиметров крона обломилась. Разлом произошел в самом слабом месте, пораженном грибком.
Не будь этого тента и троса — трагедии бы не произошло.
Откуда же взялся этот грибок и почему его не заметили раньше?
Из документов следует, что последняя проверка дерева проводилась за полтора года до трагедии — в марте 2018-го. Проводил ее тот самый Сергей Кравцов, которого сегодня обвиняют в причинении смерти должностным лицом по неосторожности. В акте он отметил, что одна из скелетных ветвей засохла, на ней имеются грибы и она подлежит спилу. Остальная часть каштана, его основной ствол никаких признаков поражения не имели.
По существующим правилам представитель профильного отдела администрации города должен выдать порубочный билет, а обязанность произвести обрезку лежит на том, в чьем владении находится участок, где растет дерево. Обрезка сухой ветви произведена была. Однако, как утверждает Кравцов, уже после трагедии выяснилось, что подрядчики сделали ее неправильно. Вместо того чтобы отсечь ветку «на кольцо», то есть заподлицо к стволу, и обработать древесным варом или масляной краской, просто резанули повыше, оставив необработанный сучок.
В течение всех полутора последовавших лет эта открытая рана подвергалась постоянному воздействию влаги, тепла и паразитов. Кравцов этого уже не видел и видеть не мог. Почему? Да потому что по существующим правилам специалисты отдела озеленения выезжают на осмотры только (!) в случае, если их вызывают собственники или арендаторы участка. Более того, даже если бы Кравцов захотел приехать взглянуть именно на это дерево, он не имел бы на это права, поскольку с декабря 2018 года за ним был закреплен другой участок города.
Должностная инструкция требует от руководства садиков проводить обследование имеющейся у них на балансе собственности, в том числе и насаждений, на предмет их безопасности. Эта процедура должна проходить раз в полгода. То есть с момента последней проверки до трагедии садик должен был трижды вызвать специалистов для осмотра. Почему-то не вызвал.
Ответственность требовалась от всех
В начале июня 2020 года мэр Краснодара на брифинге с журналистами посетовал, что в отделе озеленения города работают всего пять специалистов, а нанять сейчас новых людей нет возможности. И они не в состоянии проследить за всеми рубками и обрезками, что происходят в Краснодаре. В администрации города даже подумывают создать специальный общественный совет из знающих людей, чтобы они… обучали подрядчиков правильно обрезать растительность.
По разным оценкам, в городе на сегодня произрастает от 2,5 до 3 миллионов деревьев. С отделом в пять человек получается, что каждый из них должен обследовать ежегодно состояние полумиллиона деревьев! То есть 1369 деревьев в сутки, если работать без единого праздника и выходного. Возможно ли это?
Получается, что вся сложившаяся в городе система «присмотра» за деревьями строится на коллективном профессионализме и ответственности целого ряда людей. В этой цепочке власти города должны нанять больше специалистов по озеленению. Специалисты должны профессионально выполнять свою работу, ориентируясь на существующие правила. Компании, выигрывающие тендеры на обрезку, должны доверять ее только компетентным подрядчикам. Собственники участков должны вовремя вызывать специалистов.
Только в том случае, если все звенья этой цепи работают нормально, обеспечивается безопасность.
Что же мы видим в ситуации с садиком №48? Специалистов не хватает, подрядная организация сработала некачественно, спиливание сухой ветки проведено с нарушениями, начинается процесс гниения уже основного ствола. Руководство садика пропускает три обязательные по правилам проверки своего «древесного имущества».
Идем дальше.
В течение без малого недели злополучное дерево постоянно подвергается ветровой нагрузке. Эта нагрузка становится тем опаснее, что в садике для защиты детей от солнца на летне-осенний период натягивают тент. Он тросом привязывается к стволу, с одной стороны, превращая его в «мачту» с дополнительной нагрузкой, а с другой — мешая дереву естественным образом компенсировать порывы ветра. В результате рвется там, где тонко,— в месте неправильной обрезки и последовавшего за ней гниения.
И еще один блок совпадений. Воспитатель выводит детей на прогулку, несмотря на сильный ветер с опасными порывами. И дети оказываются на площадке на час раньше обычного времени.
Риски и последствия
В этой связи хочется привести одну аналогию. На современном флоте широко применяются технологии Risk assessment («Оценка риска»). И в частности, так называемая модель швейцарского сыра. Суть ее сводится к тому, что пройти насквозь через кусок швейцарского сыра можно, только если все его дыры выстроятся в одну линию. Дыры — это нарушения установленных правил безопасности. Если из десятка таких правил, выработанных для каждого действия команды, будет выполнено только одно, а остальные девять — не выполнены, то даже в таком случае трагедии не произойдет, «сыр», останется непройденным.
Так что же произошло в садике №48, если исходить из «сырной» модели?
Достаточно ли в городе специалистов, чтобы каждое дерево было под надзором? Нет. Возможно ли это в принципе? Скорее всего, нет. Однако необходимы правила, при соблюдении которых трагедия, по идее, не должна случиться.
Действовал ли Сергей Кравцов как представитель службы озеленения согласно существовавшим на тот момент правилам? Да, действовал.
Достаточно ли часто руководство садика производило осмотр деревьев? Нет, было пропущено три полугодовых проверки.
Была ли правильно проведена обрезка дерева согласно выданному Кравцовым порубочному билету? Нет, подрядчики обрезали его неправильно.
Могла ли неправильная обрезка привести к тому, что болезнь затронула основной ствол, сделав его хрупким? Да, именно это и произошло.
Обязана ли была заведующая садиком определить, что обрезка неправильная и дереву грозит гибель? Нет, она не имеет достаточной компетенции. Но она должна была раз в полгода вызывать специалистов для такой работы. В нашем же случае представители отдела озеленения оказались исключены из процесса контроля за обрезкой растительности.
Можно ли было привязывать тент к живому дереву? Нет, по правилам такого рода сооружения крепятся к металлическому каркасу с рассчитанной мощностью для ветровой нагрузки.
Имели ли право воспитатели выводить детей на прогулку при таком сильном ветре? По правилам работники сада вправе принимать решение о выводе детей на прогулку. Но ответственность за последствия лежит на них.
Итак, в самой модели, созданной для предотвращения трагедии, кроется изъян. Если бы состояние деревьев действительно проверялось раз в полгода, трагедии не произошло бы. Но тогда необходимость и сроки таких проверок должны быть жестко закреплены за муниципальными служащими. А не как сейчас, когда вопрос о вызове или невызове озеленителя отдан на откуп руководителю садика, который не является профессионалом и не может определять, нужен ли дереву осмотр. И хотя формально должен это делать раз в полгода, реально раз за разом откладывает вызов озеленителя на потом.
Либо второй вариант: обязанность контроля за правильностью обрезки должна быть закреплена за представителями городских властей. Что опять-таки не происходит — этот момент отдан на откуп подрядчикам.
Экспертизы требуют экспертизы
Возникает вопрос: почему же работник мэрии Сергей Кравцов оказался обвиняемым по ст. 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей»? Ведь, по идее, он выполнил свою работу правильно и к нему никаких претензий быть не должно. Но оказывается, по делу было проведено две экспертизы, показавшие, что уже на момент проверки в 2018 году дерево было аварийным и подлежало спилу.
Выходит, чиновник не выполнил свою работу и стал причиной трагедии? Если бы всё было так просто, этой статьи не существовало бы в принципе.
На данный момент следствие как-то упустило тот факт, что, даже если Кравцов ошибся, исполни директор садика свою обязанность регулярно вызывать специалистов для осмотра насаждений — у него была бы возможность трижды исправить свою оплошность.
Но была ли ошибка вообще? К экспертизам, доказывающим, что дерево было аварийным, даже у нас, неспециалистов, возникли вопросы.
Первое исследование было выполнено сразу после трагедии. Кравцов его выводы оспорил и попросил провести повторное. В ответ была изготовлена в конце января «дополнительная экспертиза». Три месяца ее содержание не доводили до подследственного. А когда довели, оказалось, что подготовлена она всё тем же специалистом и содержит те же самые выводы!
Как же так, господа?! Ведь подследственный прямо указывал, что не доверяет компетентности именно этого специалиста. Что это — оплошность ответственных лиц или прямой умысел?
А не довериться эксперту легко. В первую очередь потому, что качество работы специалиста по зеленым насаждениям с профильным образованием, научными степенями и стажем работы одиннадцать лет только в отделе озеленения города поручили оценивать… почвоведу. Почему почвоведу? Потому что из почвы деревья растут?
Еще вопрос: почему в исследовании не дана оценка воздействию ветра и привязанного к дереву тента как возможных причин слома? Ведь очевидно же, что это создало дополнительную нагрузку. Или причина в том, что признай эксперт значимость этих факторов — и от обвинения в отношении озеленителя мало что останется?
Некоторые заявления эксперта просто удивляют. Например, она пишет, что обследования деревьев следует проводить, только когда они покрыты листвой. Но ведь эту работу озеленители выполняют круглогодично!
И наконец, еще один вопрос к следствию. Рассматривались ли в принципе иные версии причин трагедии кроме той, что Сергей Кравцов не выдал своевременно порубочный билет?
Например, не его преступная безответственность, а элементарное стечение обстоятельств, несовершенство существующей системы, которую надо срочно менять.
Не рубите, мужики!
Жертвы той сентябрьской трагедии еще не подошли к концу. В городе продолжают выдавать порубочные билеты. Свистят во дворах пилы и падают часто вполне здоровые краснодарские каштаны, сосны, липы, клены, абрикосы, вишни. Жители домов, наблюдая за этим, не побоимся сказать, варварством, возмущаются в соцсетях, шлют гневные письма в мэрию — жалко! Но что делать: погиб ребенок — надо принимать меры. Если не принимать, то мы же сами — общественность — завтра заявим в тех же соцсетях, что власть бездействует. А что до здоровых насаждений, ставших жертвами чьего-то рвения или чьей-то некомпетентности, тут уже ничего не поделаешь: лес рубят — щепки летят.
Да ладно бы только лес — людские жизни идут под топор!
Может, пора остановиться и забыть о том, что «общественность» чего-то там требует? Что надо соответствовать социальному запросу «на справедливость и бескомпромиссность»? Что у трагедии всегда должны быть виновные — бессловесные ли деревья, беззащитные ли люди?
Может, все-таки по справедливости?
И последнее, на наш взгляд, очень важное замечание. Можно осудить и посадить всех — и виновных, и невиновных в чем угодно. Уж в нашей стране никому это доказывать не надо. Но это не означает, что завтра в другом детском саду не упадет еще одно дерево.
Проблема в том, что существующая система контроля за насаждениями в городе, на наш взгляд, требует пересмотра. И если будет удобнее найти стрелочника, а не исправлять ситуацию, наши дети останутся под угрозой.
Фото из экспертиз состояния дерева
Фото 1
На сделанном во время проверки в марте 2018 года снимке видно, что на злополучном каштане высохла и поражена грибами только одна ветка. В целом дерево здорово.
Фото 2
Тент, привязанный к дереву, усилил ветровую нагрузку на ствол и мог стать одной из главных причин падения кроны.