6 мая 2020, 19:16Владимир Леонов, Обозреватель отдела Промышленность
Почему мы не знаем всех своих героев? Есть, конечно, те, кто олицетворяет своими ратными делами весь подвиг народа в Великой Отечественной. Их имена известны, в советских школьных учебниках им посвящены параграфы и главки. В современных российских – не знаю. Честно. Нет желания изучать историю «по Соросу» – фонд миллиардера спонсировал создание школьных учебников в России. Но существует поистине гигантское количество героев, чьи имена неизвестны широким массам, и многие даже не имеют почётных званий, орденов и всеобщего почёта.
Без парашюта!
Сергей Курзенков, Герой Советского Союза, лётчик-истребитель, воевал в Заполярье. Помощник командира 78-го истребительного авиаполка ВВС Северного флота капитан Курзенков к марту 1943 года совершил 209 боевых вылетов, в воздушных боях уничтожил 9 и повредил 4 самолёта противника. Его последний полёт в качестве воздушного бойца - пример трагедии и поразительного везения. Он получил приказ найти ночной аэродром, с которого немцы летали бомбить Мурманск и нанести по нему, для ориентира, первый штурмовой удар. Ударная группа самолётов была готова к вылету.
В поиске Сергей Курзенков долетел до норвежского Киркенеса и нигде не обнаружил признаков действующего аэродрома. Заканчивался бензин в баках, и уже на обратном курсе, на траверзе Петсамовского залива, увидел бортовые огни немецкого двухмоторного бомбардировщика «Юнкерс-88» – он заходил на посадку с одним левым мотором. Включилась подсветка полосы. Наш лётчик пошёл в атаку, как он вспоминал, «решил ему второй мотор для симметрии подбить» и бросил истребитель в пике. Но «Юнкерс» успел приземлиться, и прожектор подсветки погас. А по самолёту Курзенкова немецкие зенитчики открыли шквальный заградительный огонь. От огня множества стволов появилось багровое зарево, в котором лётчик увидел стоянку, полную бомбардировщиков врага. И тут его подбили. Успел сбросить две бомбы, подвешенные под крыло истребителя, прочесать стоянку из пушек. Два «Юнкерса» загорелись, но и самолёт Сергея тоже горел. Он дал полный газ и перешёл в набор высоты. Сообщил на землю координаты цели, попросил радиопеленг – приборы были разбиты. Начал тянуть к своим, уже запросил посадку «с ходу». В его книге «Под нами – земля и море» нет рассказа о том, что уже на подлёте к аэродрому Мурмаши самолёт был добит своей же зенитной артиллерией, – в советское время такие подробности убирала военная цензура. Тут лучше воспользоваться его опубликованными воспоминаниями:
В одно мгновение раскрыл замок привязных ремней. Подтянувшись, хотел было перевалиться через борт, но не хватило сил преодолеть огромный напор встречного воздуха, и я плюхнулся на сиденье.
«Сгорю!» – с этой мыслью ловлю ручку управления и даю до отказа вправо.
Самолёт, ещё послушный элеронам, переворачивается на спину. Оказавшись вниз головой, толкаю ручку от себя. Огромная инерционная сила выбрасывает меня из кабины.
Захлёбываясь обжигающим холодным воздухом, кувыркаясь, я лечу в черную пропасть. Хочется сразу же рвануть кольцо. Но нельзя.
Самолёт несётся вслед, разбрасывая страшные факелы огня. С открытым парашютом падение резко замедлится, и горящий самолёт неминуемо накроет. Значит, ждать...
Жду... Кувыркаюсь, теряя сотни метров спасительной высоты, не зная, сколько так можно падать. Насчитываю около сорока секунд. За это время пролетаю примерно две тысячи метров... Наконец правая рука хватает кольцо, сжимает мёртвой хваткой и рвёт его в сторону.
Тросик не выдёргивается из шланга...
На помощь правой приходит левая рука. Усилием обеих рук вырываю тросик. За спиной слышу знакомый шелестящий звук, за ним сильный удар. Меня так встряхивает, что ноги подлетают к самому лицу. Унты и левая рукавица срываются...
Вряд ли я тогда подумал о последствиях этой потери, хотя был 30-градусный мороз. В сознании мелькнула мысль: «Спасся!»
Но тут же ужас заставил меня сжаться в комок. Переваливаюсь через левое плечо. Ветер с прежним свистом жжёт лицо. Бросаю взгляд вверх и вижу; купол парашюта, складываясь, уходит от меня...
Гибель! Неотвратимая смерть, а умирать не хочется. Я ждал страшного удара о гранит сопок.
Удар... Мысли оборвались. Сколько находился без сознания, не знаю. Очнулся от дикой боли. Захлёбываясь кровью.
Вначале не понимал, что со мной, где я, на том или на этом свете. Постепенно всё стало проясняться. Вспомнил, что произошло... Не мог только понять, почему жив?
Оказывается, спасли меня скользящее приземление по склону сопки и сугроб».
Упасть без парашюта и уцелеть – разве не чудо? Потом у лётчика была череда хирургических операций, служить он остался, но к полётам героя врачи уже никогда не допустили.
Его младший брат Александр Курзенков тоже лётчик, тоже Герой Советского Союза, погиб в последний день войны 8 мая 1945 года. Его самолёт Як-9 не вернулся с разведки в районе латвийского порта Лиепая. Ему судьба в чудесном спасении отказала.
Без звания Героя СССР
Почётное 50-е место в списке самых результативных советских танкистов занимает Ион Деген. На счету его экипажа 12 танков противника, в их числе один «Тигр», восемь «Пантер» и четыре самоходных орудия. Дважды был представлен к званию Героя, причём второй раз командующим 3-м Белорусским фронтом генералом Черняховским, на глазах которого сжёг три немецких танка. Отказали! Человек и воин удивительной судьбы.
Жил он в Могилёве-Подольском Винницкой области – городке, расположенном на старой государственной границе, так что войну прочувствовал с первого дня. С товарищами постоянно пропадал на территории местного 21-го погранотряда, к 16 годам он уже мог стрелять из всех видов стрелкового оружия, включая пулемёт ДП, хорошо ездил верхом, разбирался в гранатах. 22 июня 1941-го пытался «призваться» в армию, но получил отказ: «Детям на войне не место!» Но уже через десять дней из вчерашних девятиклассников был сформирован истребительный батальон. Так школьник 1925 года рождения начал свой тернистый военный путь. Окружение, выход с боями из окружения, ранение, госпиталь. Чудом избежал ампутации ноги. Летом 1942-го попал в отделение разведки дивизиона бронепоездов, воевал на Кавказе, прикрывали направления на Моздок и Грозный. Стал командиром отделения. При выполнении очередного задания на территории, занятой противником, ранен. Госпиталь... После выписки отправлен учиться, окончил 1-е Харьковское танковое училище. И с погонами младшего лейтенанта в 1944-м попал во 2-ю отдельную гвардейскую танковую бригаду. Это была бригада прорыва – мало кто из танкистов переживал даже два-три боя. Начал командиром танка, затем командовал взводом и ротой. Мы чувствовали себя «смертниками», и нам было глубоко плевать, где нас убьют, в танковой атаке, в родной бригаде или в стрелковом строю штрафбата, говорил потом Деген. В результате последнего ранения в январе 1945‑го стал инвалидом – врачи собирали его по кусочкам, включая нижнюю челюсть.
После войны он решил лечить людей, стал знаменитым хирургом-ортопедом. В мае 1959 года он первым в мире совершил реплантацию конечности – пришил пациенту предплечье. А в 1977-м уехал в Израиль. Но ещё на войне Деген писал стихи, и вот одно из самых пронзительных произведений:
Мой товарищ, в смертельной агонии Не зови понапрасну друзей. Дай-ка лучше согрею ладони я Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький, Ты не ранен, ты просто убит. Дай на память сниму с тебя валенки. Нам ещё наступать предстоит.
Настоящих героев было столько, что всех знать и в самом деле невозможно. Помнить должны малая Родина и потомки. Отсюда «Бессмертный полк», отсюда ставшее классикой: «Подвиг народа в Великой Отечественной войне». Мне повезло – имел возможность слушать «во все глаза» героев прошедшей войны. И не повезло – дед по отцу Пётр Леонов сгинул в 1942‑м. А с дедом по линии матери, фронтовым корреспондентом Олегом Афанасьевым, поговорить на тему войны не удалось.
И пять американских самолётов...
САМЫЙ результативный советский ас трижды Герой СССР Иван Кожедуб официально на боевом счету имел 62 победы. Неофициально называют другую цифру – 107 сбитых вражеских самолётов. Известно, что для «зачётной» победы нужно иметь подтверждение с земли или киноплёнку фотопулемёта, а они появились в конце войны. Многие асы делились сбитыми врагами со своими ведомыми, которые прикрывали в бою спину. Но Иван Кожедуб имеет ещё и пять сбитых американцев! На официальный счёт аса они, естественно, тоже не записаны. 17 апреля 1945 года он отогнал от американских бомбардировщиков «мессера», но сам попал под атаку двух американских истребителей сопровождения. Кожедуб осерчал, один Р-51 «Мустанг» ВВС США взорвался в воздухе, второй самолёт со здоровенным негром-пилотом сел на вынужденную на нашей территории. Скандала не было, так как американец решил, что его атаковал немец на «Фокке-Вульф-190» с красным носом. Внешне и правда Ла-7 Кожедуба и немецкий истребитель были немного похожи, оба с лобастыми двигателями воздушного охлаждения.
Но ещё три уничтоженных Кожедубом американских самолёта были результатом прямого приказа командования – не допустить авианалёта союзников на зону советской оккупации Германии. Три «летающие крепости» «Боинг В-17» ВВС США тогда прекратили своё существование.
Причины такого жёсткого решения известны – американцы ещё в 1944-м на Пасху яростно бомбили Югославию, только в Белграде тогда погибли 1160 человек. А 7 ноября 1944 года в результате американского удара по штабу 6-го Гвардейского стрелкового корпуса и аэродрому 866-го истребительного авиаполка у югославского города Ниш погибли командующий Герой Советского Союза генерал-лейтенант Григорий Котов и ещё тридцать человек. Такой «подарок» союзнички сделали на главный тогда праздник СССР. О случившемся было доложено Сталину.
