Власти пошли в атаку на права коренных народов Севера, которые мешают им добывать ресурсы. При СССР «аборигенов», занимающих своими оленьими пастбищами территорию добычи нефти или никеля, за сутки ссылали в резервацию. А сегодня эти же условные «чукчи» умудряются выигрывать суды у добывающих компаний. Но доступных месторождений всё меньше, и бизнесу проще потратиться на лоббирование добычи в заповедниках, чем вскрывать самые сложные кладовые. Хотя на мировой арене Россия активно борется за права малочисленных народов, многие из них оказались на грани исчезновения от Мурманска до Анадыря.
Дырка от сыра
Более 15 лет длится триллер вокруг национального парка «Югыд ва», входящего в пределы объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО. Места эти были обжиты со времён палеолита, до сих пор находятся жертвенные камни ненцев, манси, коми-пермяков и зырян. После никонианских реформ в глушь северных лесов бежали старообрядцы. Ещё недавно казалось, что богатая ресурсами Россия легко обойдётся без освоения этого затерянного мира. Даже при том, что на заповедные территории краями залезает Тимано-Печорская нефтегазоносная провинция. Что, у нас нефти мало?
Но вот рентабельная нефть в стране потихоньку заканчивается, и разработчики посматривают в сторону заповедников. Как рассказывали «АН», в июне 2016 года Госдума тихой сапой приняла поправки к закону «Об особо охраняемых природных территориях» (ООПТ), дававшие новые возможности для легализации добычи в нацпарках, которая и так годами ведётся с молчаливого согласия властей и в пику любым законам.
Природный парк «Нумто» в Ханты-Мансийском автономном округе занимает более полумиллиона гектаров, на которых находятся святыни сразу двух древних северных культур: лесных ненцев и хантов. Тем не менее компания «Сургутнефтегаз» более 10 лет добывает здесь нефть. Нефтяники признают, что на территории вокруг озера Нумто добыто около 4 млн т нефти, построены сотни километров дорог и трубопроводов. В экономику Белоярского района «Сургутнефтегаз» инвестировал более 21 млрд рублей. И вроде как местные должны быть ещё и благодарны.
В парке «Югыд ва» до нефти пока не дошло, но попытки добывать здесь золото давно пытаются легализовать государственные структуры, которые, по идее, должны бороться за сохранение нетронутой природы. В 2009 г. Роснедра выдали лицензию на недропользование золотодобывающей компании «Голд Минералс». А в 2010 г. Минприроды изменило положение о национальном парке, исключив из его границ месторождение «Чудное», на которое выдана лицензия, хотя оно находится в самом центре северной части парка. Потом местная администрация, почему-то никого не боящаяся, дерзко передала земельный участок в аренду компании и поставила его на кадастровый учёт как земли промышленности! А в 2011–2012 гг. «Голд Минералс» вела на заповедном участке разведочные, включая буровзрывные, работы. Кстати, геолого-разведочный потенциал «Чудного» оценивается в 80, 3 т золота, может отрабатываться открытым способом и характеризуется высоким содержанием золота в руде – от 4–9 г/т.
Уже в 2019 г. Минприроды пошло на новый вираж: подготовило проект «расширения» парка «Югыд ва»: из него хотят исключить 48 тыс. га, интересных золотодобытчикам, а взамен включить 183 тыс. га леса. «Голд Минералс» требует у Дмитрия Кобылкина скорее передать им земли ООПТ. По информации экологов, весь уставной капитал «Голд Минералс» принадлежит четырём кипрским офшорам.
Власти Камчатского края попытались убрать запрет на добычу ресурсов из положения природного парка «Быстринский», входящего в границы объекта всемирного наследия «Вулканы Камчатки». Национальный парк «Бузулукский бор» учреждён в 2007 г. после крупной аварии на месте нефтедобычи, которая велась с 1970-х годов. Однако из территории парка умудрились исключить скважины и участки вокруг них. Заповедник стал похож на дырчатый сыр, а в 2014 г. Роснедра объявили конкурс на добычу, после чего выдали лицензии на добычу Антипинскому НПЗ. Предприятие прозвучало на всю страну в ноябре 2019 г., когда один однокурсник президента перепродал его акции другому.
По подсчётам «Гринпис», с 1998 по 2013 год нефтяные компании получили для разведки и добычи ресурсов в общей сложности 1, 67 млн га заповедных территорий, 1, 34 млн га из них – в северных морях. Под угрозой оказались пять заповедников («Большой Арктический», «Жигулёвский», «Ненецкий», «Тунгусский», «Чёрные земли»), шесть национальных парков («Бузулукский бор», «Нечкинский», «Нижняя Кама», «Русская Арктика», «Самарская Лука», «Югыд ва») и восемь заказников федерального уровня («Васпухольский», «Верхне-Кондинский», «Елизаровский», «Земля Франца-Иосифа», «Надымский», «Самурский», «Сарпиский», «Харпинский»).
Вымираем, однако
При чём здесь, казалось бы, права коренных малочисленных народов Севера (КМНС). В ноябре представители КМНС Сахалинской области написали открытое письмо губернатору Сахалина Валерию Лимаренко: где, дескать, предвыборные обещания? Возмущеныи аборигены Камчатки: их лишили возможности даже рыбачить и охотиться на родовых участках. А в октябре 2019 г. Мосгорсуд удовлетворил иск Минюста о ликвидации Центра содействия коренным малочисленным народам Севера.
«Завалить» крупнейшую экспертную организацию, имевшую специальный статус и аккредитацию при ООН и ЮНЕСКО, пытались давно: в 2015 г. её признали «иностранным агентом», но центр добился исключения из этого реестра три года спустя. Для нынешней атаки не нашли ничего серьёзнее неактуального юридического адреса и устаревших положений устава. Ответчик представил суду документы, необходимые для устранения этих недостатков, однако организации с 20-летним стажем не дали на оформление изменений нескольких недель.
Директор ЦС КМНС Родион Суляндзига говорит, что юридическая помощь, которую центр оказывает коренным народам, мешает промышленному освоению Арктики: «Одна из главных причин нашей ликвидации – членство в международных организациях, прямой выход на структуры ООН. Арктика и её ресурсы много значат для российского бизнеса и бюджета. Поэтому компании смотрят на коренные малочисленные народы как на барьер для их деятельности».
Де-юре о коренных народах у нас заботятся: есть Федеральное агентство по делам национальностей (ФАДН), есть закон «О правах коренных народов». По данным ФАДН, в России насчитывается 40 малочисленных коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, к местам их традиционного проживания и деятельности отнесены 28 субъектов. В 2019 г. на поддержку аборигенов в бюджете РФ предусмотрено 153, 6 млн рублей, 97, 8 млн дают регионы. Действуют социальные и экономические льготы, декларируется право на защиту их исконной среды обитания и традиционного образа жизни, льготное пенсионное обеспечение и налогообложение, самоуправление территорий расселения («резервациями» их в официальных документах не называют) с учётом национальных традиций. Правда, в 2019 г. Госдума внесла в закон поправки: теперь статус представителя коренного народа утомишься подтверждать.
Тем не менее в начале года ЮНЕСКО опубликовало обновлённый атлас вымирающих языков. В России организация насчитала 136 языков, которые находятся в опасности, 20 из них признаны исчезнувшими. А чему удивляться? Из 40 народов десяток насчитывают менее 1 тыс. человек, то есть находятся на грани вымирания. Чуть ли не большинство из 210 тыс. КМНС живут за чертой бедности, не имеют среднего образования и умирают до 40 лет.
Нельзя сказать, что пришлые начальники намеренно ставят аборигенов на грань вымирания. Просто им нужны деньги, и по-другому не получается. Официальная статистика свидетельствует, что в 1980-е гг. малочисленные народы Севера заметно росли числом: например, эвенки и юкагиры – на 33, 6 и 32, 4% соответственно. Численность ительменов увеличилась на 15%, удэгейцев – на 14, 7%, эскимосов – на 14%. А ведь СССР в эпоху перестройки переживал не лучшие времена. Однако на фоне всеобщего изобилия между переписями 2002 и 2010 гг. численность кетов сократилась с 1494 до 1220 человек, нанайцев – с 12 160 до 12 003, нивхов – с 5162 до 4652, селькупов – с 4249 до 3649, удэгейцев – с 1657 до 1496 человек. Более того, в России могут появиться новые «малые народы» (таковыми считаются этносы численностью менее 50 тыс. человек). Например, карелов осталось всего 60 тыс., а в 1939 г. их насчитали 252 тыс. человек.
Хотя реализованы три федеральные программы поддержки КМНС, по младенческой смертности аборигены впереди остальной России в 1, 8 раза. Их денежные доходы в 2–3 раза ниже, а размер пенсии составляет 26% прожиточного минимума, рассчитанного для пенсионеров. Правда, до пенсионного возраста доживает только 8, 5% представителей этих народов. Почти 48% представителей КМНС имеют только начальное и неполное среднее образование, 17% не получили и этого.
Улов рыбы сократился вдвое из-за загрязнения водоёмов, браконьерства и отсутствия рынка сбыта. Клеточное звероводство убито резким подорожанием кормов и падением закупочных цен. Промысел полевой пушнины в упадке из-за истощения ресурсов угодий. Убыточным стало даже вечно рентабельное оленеводство: уничтожено племенное ядро оленьего стада, поголовье оленей по сравнению с 1990 г. сократилось вдвое. Что предлагают в Москве? Одна из программ планирует «проведение мер государственной поддержки по расселению овцебыков».
Есть пример эвенкийской общины «Дылача», занимавшейся добычей и сбытом нефрита. В год на одном только Кавоктинском месторождении производили 93 т самого ценного ювелирного нефрита стоимостью в миллиарды рублей. Общину обвинили в разработке не принадлежащей им территории, возбудили уголовное дело, аннулировали лицензию на добычу. Ценнейшее месторождение отошло крупной корпорации.
Кто-то опять скажет – невелика потеря. Но ведь это трагедия и нашей культуры. Почему? В 1880-х гг. сосланный на Колыму народоволец Владимир Иохельсон описал быт и характер юкагиров. Эти люди поровну делили добытого зверя, не имели понятия о собственности, деньгах и совершенно не умели лгать. Сегодня к ним пришла российская цивилизация: забросив привычный труд, целые посёлки ищут бивни мамонтов для московских перекупщиков. Хотя мамонт всегда считался табу, с его останками соприкасались только шаманы. Но пришельцы научили местных, что табу не существует.