Михаил Петрович Щетинин был для нас до той степени человечным и доступным, и мы стоим с ним так близко, что наше сознание не может достойно оценить его величие, оценить совершенный им подвиг.
Он великий педагог, мыслитель и деятель, сравнимый только с мировыми классиками, которые не остаются в истории, а становятся горизонтами сознания.
Мыслителей и деятелей такого уровня, который в образовании бывает редко, как правило, многие современники понять не могут, и они, исходя из своих сегодняшних убеждений, не видят того будущего, творцом которого является Михаил Петрович Щетинин.
Они даже дают себе волю судить о нем, осуждать, а если кто имеет еще и власть, то и препятствовать продвижению его идей и дел.
Я не знаю, как смоют с себя стыд и срам представители власти и правосудия, которые сделали все, чтобы уволить из жизни гения в образовании, не знаю, в каких кустах будут прятаться те, кто со своими возможностями могли защитить его, дать ему творить дальше чудное будущее, но не сделали этого.
Если бы Михаил Петрович ушел из жизни в ту полосочку времени, когда он, чувствуя себя свободным, создавал свой шедевр, у нас не возникло бы никакого повода оглядываться на могильщиков.
Но что сказать о той действительности, когда жизнь Михаила Петровича оборвалась именно сейчас.
Все знали, что он тяжело болен, он с трудом восстанавливается после сложнейшей операции, и нужно же было случиться такому, что перед Первым сентября, когда в Текосской Щетининской школе готовился большой праздник, власть распоряжается опечатать все помещения и его кабинет тоже.
Когда-либо откроются все недостойные причины этого вредоносного поступка, и мир увидит могильщиков будущего. А нам, свидетелям случившегося, становится предельно ясно: не вынесло сердце героя эгоистическую злобу.
Какую школу создавал Михаил Петрович Щетинин?
Создавал он необычную школу, которая за пару десятилетий успела выдать стране несколько сотен достойных граждан, мыслящих государственно, высококультурных, честных, преданных Родине, жизнерадостных, творческих и трудолюбивых.
Стыд и срам тем, кто оценивает работу школы паршивыми так называемыми государственными экзаменами, в которых нет никакой заботы о государстве. Но если это для кого-то мера качества, то Школа Щетинина выдавала кесарю кесарево, притом щедро.
Он создавал Школу не только сам со своими коллегами, но и делал творцами всех граждан этого образовательного мира. Покажите пальцем, где еще ученики становятся учителями, коллегами своих учителей, где еще ученики сами строят свои теремки для жизни и познания, приукрашивают их, радуются своему труду и творчеству!
Михаил Петрович создавал Школу как лестницу, по ступенькам которой каждый восходил соразмерно своим талантам и стараниям. Покажите еще школу, где ученики могут свободно опережать нами придуманные возрастные ограничения и где 10–12-летние ученики становятся студентами вузов!
Создавал он Школу свободную, подвергая своих граждан только диктатуре совести, обучая только любви к Родине, только творению общего блага.
Покажите еще школу, где воспитание нрава и культуры стоят выше безликих и безличностных стандартов, которым безалаберно приписывается качество образовательных!
Михаил Петрович создавал Школу, где гармоничное развитие становилось не былью, а действительностью, где ум, сердце и руки становились золотыми, едиными.
В школе Михаила Петровича кипела жизнь, здесь все жили устремленно, здесь дружба и помощь, любовь и преданность, благодарность и благородство становились естеством общения. Дух Школы Михаила Петровича возвышал каждого жителя этого образовательного мира.
А какие были занятия, на которых возраст не служил помехой!
На них ученики вместе с учителями-друзьями познавали целостность наук, их синтез, единую основу бытия.
Они открывали гипотезы и старались их разрешать.
Их познавательная страсть шла далеко за грани программ и учебников, ученики-исследователи жили пониманием будущих открытий и обновленного образа жизни.
В Школе Михаила Петровича запросто были сняты пресловутые вопросы заинтересовывания учеников, выполнения угнетающих жизнь домашних заданий, формальной дисциплины. Только косность ума и злостность намерений могли приписывать Михаилу Петровичу и его школе разные абсурды.
А каким был он сам? Он был истинным олицетворением своей сути и в духе, и во внешнем мире. Мыслящий, мудрый, миролюбивый, беззаветно преданный молодому поколению, чуткий, понимающий, проницательный, прощающий, истинный гражданин и патриот своей родины.
А для меня он был маяком педагогического сознания и, конечно, самым близким и родным человеком.
Для моей матери он был сыном, для его родителей я тоже был сыном. Так мы стали братьями. Я счастлив, что общался и учился у него. Счастлив, что сохранились у меня первоисточники его размышлений и философствования о высоких материях.
У Михаила Петровича остались преданные ученики и последователи, которые, я уверен, не дадут попирать творимое им будущее образования, они продолжат его начинания. У него есть кому соболезновать из-за утраты родного человека. Я тоже среди них.
Боль раздирает меня, но и теплится надежда, что Михаил Петрович начинает небесную жизнь, откуда он пошлет нам свою благодать.
Милый мой, любимый мой брат, спасибо тебе, что ты любил меня и делился своими высшими ценностями. Мы с тобой все строили планы на благо образования с надеждой, что мы свершим намеченное. Сколько было в тебе бодрости духа и как широко простиралось твое сознание! Не теряю веру, что твое светлое и великодушное сердце, твоя самоотверженная забота и впредь защитит твое детище, которое есть неоценимый дар человечеству.
С любовью к тебе, Миша, твой Шалва Амонашвили.