Как работает полиция в городе гопников. Часть вторая

Эта работа — с настоящим риском для жизни. Один из самых криминальных городов Марий Эл, город Волжск. Выросшие в девяностых «гопники» теперь стали взрослыми мужчинами. Но они до сих пор живут «по понятиям братвы, придерживаясь воровских». Чаще всего с ними приходится сталкиваться полиции. Корреспондент АН понаблюдал за работой правоохранительных органов Волжска.

[related_articles]

В девяностые годы Волжск был охвачен эпидемией молодежных организованных преступных групп. Теперь бывшие малолетние преступники выросли. Им по 40 — 50 лет, но они по-прежнему живут «по законам братвы, придерживаясь воровских». Это краткое резюме первой части репортажа о городе. Там было рассказано о порядках, которые царят в Волжске, о его ночной жизни.

Орущая толпа возле здания полиции Волжска продолжала выяснять отношения возле полицейской машины, которая остановилась у входной лестницы. Теперь мордобоя не было. Авторитет правоохранительных органов делал свое дело, поэтому люди просто орали друг на друга. Они окружили полицейскую машину, из которой двое молодых сотрудников вытаскивали отчаянно сопротивляющегося мужчину. Он был пьян, агрессивен, но теперь уже не грозил никому убийством или намерениями покалечить.

Судя по крикам толпы, мужчину задержали за нападение на другого человека. А к отделению прибыли группы поддержки как хулигана, так и пострадавшего. Теперь они выясняли отношение уже между собой. Услышав их крики, из здания полиции выскочили несколько человек на тот случай, если потребуется помощь уже сотрудникам. Появление подкрепления моментально успокоило толпу. Теперь они просто ворчали между собой.

Хулигана уже завели в здание. У подъезда остались несколько полицейских: толпа не расходилась. Порядок никто не нарушал, поэтому задерживать никого не стали.

На самом деле, это не просто бытовая драка

По всей России таких пьяных драк между компаниями друзей — десятки тысяч. И все это лишь на первый взгляд казалось обыкновенной «бытовухой», если бы не одно «но». В паре десятков метров от здания полиции расхаживал молодой парень. На вид ему было лет 20, одетый в модные джинсы, он периодически бросал взгляд в сторону толпы и внимательно следил за тем, что там происходит.

Со стороны противоположного торца, возле автобусной остановки, дежурили уже двое. Они были повзрослее и покрепче. Эти двое тоже наблюдали за толпой. В какой-то момент люди разгорячились настолько сильно, что в любую минуту могла вспыхнуть массовая драка. К толпе тут же кинулись и тот молодой человек в джинсах, и эти двое с остановки общественного транспорта. Но тут вышли полицейские, толпа утихомирилась. Кинувшиеся на подмогу сделали вид, что они тут совершенно ни при чем, вернулись на свои посты наблюдений.

Когда хулигана завели в здание полиции, к остановке подъехал автомобиль и те двое, которые там стояли, залезли в салон. Машина некоторое время «подежурила», а потом уехала. Парень прогуливался перед зданием полиции еще целый час.

Об обычных нарушителях так не пекутся. Задержанный мужчина был один из членов уже давно разогнанного организованного преступного сообщества Волжска. Они часто ностальгируют по вольнице ушедших «лихих девяностых», и мечтают когда-нибудь снова собрать банду. Правда, делать это не рискуют.

Это не банда. Это ее последние осколки. Пока они, просто, друзья, которые не совершают преступлений, а лишь собираются во дворах на посиделки. Но даже за этими посиделками правоохранительные органы, наверняка, присматривают уже сейчас.

ОПГ в Волжске полиция разогнала еще в нулевых. Иногда в городе появляются люди, которые пытаются сколотить новые организованные преступные группы. Об этом тут же становится известно правоохранительным органам. За бандами тут же начинают приглядывать, а потом все равно разгоняют.

Наследие девяностых годов Волжска

В апреле Президент России подписал закон, который внес поправки в Уголовный кодекс РФ. Это стало громким информационным поводом. Заголовки полыхали громкой и высокой патетикой — «Путин ужесточил наказание для воров в законе». Новости были короткими и особо не поясняли, почему потребовалось ужесточение и что это дает.

Теперь за создание организованной преступной группы грозит срок до двадцати лет. Участие в «сходках» чревато тем же сроком. Одно только участие в преступном сообществе наказывается лишением свободы на срок до десяти лет. Закон как раз и направлен на то, чтобы окончательно разобраться с этим наследием девяностых, которое так хорошо чувствуется в одном из самых криминальных городов Республики Марий Эл, городе Волжске.

В коридоре здания городской полиции на стуле сидит мужчина. Ему около пятидесяти лет. Он одет в видавшие виды штаны и футболку. Мужчина очень плохо видит. Чтобы разглядеть фото на экране монитора, ему приходится надевать очки. В полицию он попал из-за самооговора. Заявил, что убил жену.

На самом деле, никто никого не убивал. Мужчина оговорил сам себя, чтобы решить проблему с товарищем, который живет у него уже несколько дней, пьет, дебоширит, избивает жену хозяина. В действительности, женщина сбежала, не выдержав манер гостя. Выгнать нахала хозяин квартиры не может. Приструнить тоже: у них разница в возрасте 20 лет, и гость крепче.

Самооговор создал проблему и автору заявления, и полиции. По сути это чистосердечное признание в тяжком преступлении. Убийства не было, но теперь полиции нужно найти женщину. Это станет поводом для отказа от возбуждения уголовного дела об убийстве.

Нравы 50-летних гопников Волжска

Добиться внятного ответа от заявителя у оперативника не получается. Он то переходит на шепот, рассказывая о манерах гостя, то начинает бормотать что-то невнятное. Почему он так говорит, становится понятным после прямого вопроса о его философии жизни.

«Ну, ты же сам все понимаешь», — признается оговоривший себя мужчина, отвечая на вопрос о том, может быть, ему «в падлу» заявлять в полицию.

Оказалось, он бывший «заринский». Эта теперь исчезнувшая организованная преступная группа некогда была одна из крупнейших в Волжске. Заявитель до сих пор живет по тем «понятиями», которые ему привили девяностые годы. А они диктуют правило: «порядочному пацану запрещено обращаться в полицию».

После нескольких «ходок» на зону, «бывший заринский» уже охладел к блатной романтике. Но отказаться от «понятий» ему уже не позволит окружение. Чтобы решить проблему с гостем, он несколько раз просил соседей вызвать полицию. В этом случае, вроде как, считается, что будет ни при чем. Если ему «предъявят» за этот проступок, он скажет: «А я-то тут причем? Это соседи вызвали. Они устали от шума».

Соседи вызывать полицию отказались, и бывший «заринский» решил проблему, как ему придумалось: заявил на самого себя. Теперь сидит в полиции и пытается осторожно намекнуть оперативнику, чтобы тот помог разобраться с гостем. Вот, эти намеки и выглядят, как невнятное бормотание.

Оперативник все уже давным-давно понял. Может быть, он и рад был бы помочь бедолаге, но прямо сейчас, по указанию начальника полиции Волжска, он занимается поисками пропавшей «убитой», чтобы убедиться, что она жива-здорова и с ней ничего не случилось. Уже после этого полицейский сможет заняться пьяными дружками.

Мрачные места Волжска

И таких, как этот «самооговорщик», в Волжске — половина мужчин. В девяностые годы они были участниками организованных преступных групп. Там их приучили жить «по законам братвы, придерживаясь воровских». Когда оперативник выходит на поиски пропавшей женщины, просит его не фотографировать. Такова специфика работы.

«Во время работы приходится ходить по очень мрачным местам», — поясняет сотрудник полиции: «Прилететь может что угодно и откуда угодно».

Мрачные места, действительно, мрачные. Это чувствуется сразу же, когда заезжаешь во дворы общежитий и малосемеек, в которых обитают бывшие гопники. Сейчас им по 40 — 50 лет. Многие из них не работают. Они устали от безденежья, и некоторые даже рады вернуться на зону, потому что там кормят.

Пробираться к подъезду приходится при свете фонарика. Двор погружен в кромешную тьму. Если кто-то нападет на полицейского, это преступление раскрыть будет достаточно сложно. В Волжске, его конечно раскроют. Тут следователи одни из лучших в республике. За последние полтора месяца они сумели раскрыть убийства, совершенные 10 и 15 лет назад. Один труп был откопан в подвале. Во втором случае в лесу были найдены кости, в том месте, где преступник закопал жертву.

Но уличные хулиганы об этом, возможно, не знают. Поэтому могут решить, что смогут совершить преступление безнаказанно. Если в этих дворах произойдет нападение на кого-нибудь, свидетели услышат только шум борьбы. Выходить на улицу они побоятся. А выглядывать на улицу из окна смысла нет никакого. В этом мраке разглядеть поднесенную к лицу руку и то сложно.

В подобных дворах вырастают будущие «ауешники». Это новое веяние блатной романтики. Некоторое время назад подростковую Россию захлестнула волна модной аббревиатуры АУЕ. Она расшифровывается, как «арестантский уклад един». Волжские ауешники проводят вечера в подъездах, где пьют пиво. Они гуляют по улицам. И как признаются «гопники» девяностых — это настоящие «беспредельщики», которые не признают никаких законов. Они могут запросто напасть на любого без объяснения причин.

Ночные клубы Волжска

Визит в подобные заведения для полицейского очень опасен. Именно тут происходят поножовщины и мордобой.

«Мы уже даже без команды срываемся к месту, когда по рации передают, что у этих клубов происходит какая-то заварушка», — признается патрульный волжской полиции: «Потому что знаем, там обязательно понадобится подмога. Бывает так, что в этих клубах находятся понимающие люди, они говорят — у пацанов такая работа, и без лишних пререканий едут в отделение. А бывает так, что приходится применять силу».

Самые напряженные дни — вечера с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье, когда «шалман» гудит. Чтобы держать оперативную обстановку под контролем, ночью на выходных волжская полиция устраивает рейды. Для этого привлекается спецназ.

Дух города чувствуется с момента выезда «Камаза» с сотрудниками ОМОН. Едва грузовик отъехал от здания полиции, ему на хвост тут же «сели» две легковушки. Они неотступно двигались за полицейским автомобилем на протяжении всего рейда до самого выезда из города.

А перед этим в течение двух часов у здания полиции дежурил мужчина с наушниками. Он прогуливался по тротуару перед парковкой полиции Волжска. Когда грузовик со спецназом отъехал от здания полиции, мужчина достал телефон и начал кому-то звонить. Подобные звонки корреспондент АН видел в Чечне во времена разгула терроризма. Именно так передвижения силовиков «вели» местные жители, связанные с террористическим подпольем.

Хорошо отлаженная слежка говорит о том, что в Волжске опять могло появиться организованное преступное сообщество. Слежка была неумелой, непрофессиональной, иначе ее даже никто бы не заметил. Да и наблюдатель не маячил бы перед отделением полиции, как тополь на Плющихе. Но она была.

Сложности работы полиции в Волжске

И вот, с этим контингентом полиции приходится работать в достаточно сложных условиях. Правила и регламенты обязывают сотрудников разговаривать корректно и в вежливой форме. Во время рейда спецназовцы входили в клубы и просто, совершали обход по залам. Старший вежливо спрашивал у посетителей все ли в порядке, а потом группа возвращалась в «Камаз».

Хамить никто не решался. Присутствие спецназа, как правило, дисциплинирует подобные заведения. Те, кто мог заинтересовать полицию, к моменту прибытия грузовика с ОМОН, уже сбежали. Но в целом, вежливость бандиты расценивают вежливость, как слабость. Это их провоцирует на агрессию, даже когда они разговаривают с сотрудником полиции.

«Особенно хамят ауешники», — рассказал корреспонденту АН патрульный волжской полиции: «Эти подростки еще ничего не понимают в жизни. Но я же тоже когда-то вырос на улице. В банды не вступал, но разговаривать по-дворовому умею. Именно на улице я научился отстаивать свое достоинство без лишнего хамства. Тогда иначе было нельзя. Если ты прогнешься под «гопников», они тебя сломают психологически. Хамить тоже было нельзя, ты тем самым спровоцируешь их на агрессию. Но вот, говорить с достоинством и защищать себя научился. Приходится их наставлять на путь истинный. Они же сами не понимают, как могут загубить свою жизнь подражанием этой модной среди молодежи российской глубинки идеи».

Наследие бывшего главы Республики

Нынешнюю ситуацию в Волжске во многом связывают с конфликтом с бывшими властями республики. По словам местных жителей, теперь уже бывший глава Марий Эл Леонид Маркелов когда-то был жутко недоволен городом из-за того, что его жители голосуют против него. Волжане утверждают, что именно из-за этого происходило урезание городского бюджета. Именно поэтому при Маркелове в Волжске были чудовищные убитые дороги.

Сейчас чиновник находится под арестом. 13 апреля 2017 года Следственный комитет России задержал чиновника в связи с подозрением в получении взятки в размере 235 миллионов рублей. Власти города Волжска даже в кулуарных разговорах конфликт с руководством республики категорически отрицают. Так или иначе, но в нынешнем году перекрыли некогда разбитую выездную дорогу из Волжска. Теперь там можно ездить на легковом автомобиле, не боясь оставить подвеску.

С приходом новых властей в республику, городу пообещали инвестиции, но пока ситуация такова, что некогда крупнейшие предприятия находятся на грани закрытия. Если это произойдет, появится много безработных. Это может усугубить криминогенную обстановку. Сейчас волжская полиция справляется с ситуацией, даже несмотря на дефицит кадров. Город держат на контроле профессионалы, вся жизнь которых неотъемлемо связана с Волжском. Они удержат Волжск даже если ситуация усугубится (в девяностые и нулевые это удалось), но это будет сродни подвигу.

Главным наследием эпохи Маркелова в Волжске до сих пор остаются, так называемые, круглосуточные «наливайки». Ближе к утру, уже в изрядном подпитии именно там концентрируются основные криминальные элементы.

Новые власти обещали сделать город «парадной дверью» в республику. Из-за ночных забегаловок пока он похож на черный ход, которым пользуются соседи. В соседнем Татарстане эту проблему уже давно решили. Не то, что алкоголь, ночью там сложно купить даже сигареты. Приграничный Волжск становится, своего рода, отдушиной. По ночам сюда съезжается народ с соседних татарских населенных пунктов, потому что тут открыты ночные клубы, и алкоголь можно купить в любое время суток. Во всей стране после 11 ночи алкоголь купить нельзя. В магазинах Волжска купить спиртное ночью тоже нельзя, но приобрести его в ночных забегаловках можно.

МВД республики неоднократно поднимало вопрос о «наливайках» перед маркеловскими властями. Но они ссылались на дотационность республики и говорили, что каждое подобное заведение приносит ежемесячно налогов на 200 тысяч рублей. Пожалуй, расходов они приносят больше. Потому что каждая драка и каждая поножовщина становятся бременем для республиканского бюджета. Пострадавших кладут в больницы, республика оплачивает их лечение, кроме того, нужно оплатить больничные листы. Выезд патрульных машин на вызов сопряжен с затратами бензина. Даже когда ночь проходит спокойно, тот же самый рейд спецназа в целях профилактики сопряжен с расходами на топливо. Богатый Татарстан от подобных налоговых поступлений уже давно отказался: слишком дорого они обходятся.

Новые власти, судя по всему, пока баланс еще не свели. Потому что до сих пор ссылаются на 200 тысяч налоговых поступлений ежемесячно от каждой «наливайки». Когда это произойдет, может быть, у них дойдут руки до «мрачных мест», по которым приходится ходить сотрудникам полиции в поисках женщины, «убитой» бывшим «заринским».