Вокруг архипелага Шпицберген разгорается международный конфликт – не поверите! – без участия России. Норвегия, вопреки требованиям Европарламента, отменяет лицензии на добычу снежного краба на северных островах испанцам, латышам и литовцам, хотя все понимают, что это пролог к битве за нефть и газ. В 2010 г. тогдашний президент РФ Дмитрий Медведев удивил весь мир, сдав позиции по разграничению российско-норвежского влияния в Баренцевом море. По ряду оценок, мы отдали Норвегии «лишних» 60–80 тыс. кв. км. Точно оценить извлекаемые с морских глубин запасы углеводородов трудно, но они огромны. «Норвегия готовится к нефтяной гонке с Россией», – заявил недавно министр нефти и энергетики скандинавской страны Терье Севикнес, настаивая на активизации разведочных работ на шельфе Баренцева моря вблизи границы с Россией.Баренцбург
Битва за Арктику
Провести границу по водам Баренцева моря стороны пытались почти 40 лет. Но в 2010 г. у Дмитрия Медведева робко проклюнулись президентские амбиции, и он был очень заинтересован в международной поддержке. Трудно сказать, на какие дивиденды рассчитывал политик, заключая с норвежским коллегой «договор Медведева – Столтенберга», но эксперты единодушно назвали его провалом России, которая имела на переговорах ряд важнейших козырей.
Россия до сих пор сохраняет присутствие на архипелаге Шпицберген, к которому примыкает пресловутая 200‑мильная зона. В 1920 г. Парижская конференция определила статус Шпицбергена – это часть Норвегии, на которой любая из 42 стран-участниц может вести хозяйственную деятельность. Здесь нет ни виз, ни военных. Однако из всех участников конференции только Советский Союз в полной мере воспользовался правом закрепиться на Шпицбергене: в 1930-е годы на островах архипелага возник угледобывающий гигант «Арктикуголь» и сеть шахтёрских посёлков, из которых ныне выжил один Баренцбург. Но добывать топливо с годами становилось сложнее, сталинская модель экономики умерла, и регион стал дотационным.
Правда, и Норвегия, и Канада, и любая арктическая страна дотируют свои северные территории. Но делать это можно по-разному: просто поддерживать видимость жизни или закладывать умные долгосрочные проекты. У России вся собственность в архипелаге – государственная. На казённые деньги обновили инфраструктуру: есть магазины, больница, столовая, школа с детским садом, культурно-спортивный комплекс, а также угольная ТЭЦ и котельная. Сейчас в посёлке живёт около 500 человек, из которых под землёй трудится около 150. Большинство шахтёров – гастарбайтеры из Донбасса. В школу и детский сад ходят около 70 детей.
Но если частник не идёт – значит, институты выстроены так, что нет шансов выйти в прибыль. На российской стороне Шпицбергена в итоге нет аэропорта, нет условий для базирования и ремонта флота, хотя бы маломерного. Все суда советского научного флота находятся в аренде у зарубежных фирм, либо проданы иностранным туроператорам, как «Академик Шулейкин», «Академик Шокальский» и «Профессор Хромов». У норвежцев, наоборот, весь бизнес частный: и круизы, и переработка рыбы, и ещё сохранившаяся добыча угля.
Учёный Торбьорн Педерсен из университета в Будё признал, что предназначение норвежских посёлков заключается в том, чтобы утвердить суверенитет Норвегии над Шпицбергеном. Угледобыча давно выдохлась, но норвежцы создали условия для развития туризма и науки. Населённый пункт Ню-Олесунн – это «научная столица всей Арктики: там расположены постоянные научно-исследовательские станции более десятка государств. В норвежской части Шпицбергена создано «хранилище Судного дня» – запас семян человечества, способный восстановить флору планеты в случае глобальной катастрофы. В порту Лонгйир регулярно останавливаются как крупные круизные суда из Северной Европы, так и лёгкие ледоколы для экскурсий по Арктике. Здесь можно снять номер в «Рэдиссоне», посетить полярный музей и даже поступить в Свальбардский международный университет.
В июне 2018 г. министерство нефти и энергетики Норвегии объявило о выдаче лицензий на добычу нефти на шельфе в невиданной близости к охраняемой зоне Шпицбергена. И это выглядит как попытка застолбить территорию, пока Евросоюз не делает решительных шагов в вопросе с ловом снежного краба. Да и Россия пока активности вокруг Шпицбергена не проявляет: ей бы не потерять здесь всё разом.
По словам члена научно-экспертного совета Морской коллегии при Правительстве РФ Вячеслава Зиланова, нынче Норвегия вполне способна запретить российским рыбакам вести промысел в своей части Баренцева моря, даже в районе «ничейного» Шпицбергена. И ободрились соседи именно после медведевского подарка.
Тут медведь не прокурор
За порядком в Баренцбурге следит внутренняя служба безопасности, а если случается что-то серьёзное, вызывают норвежских полицейских: на архипелаге действуют законы Норвегии, правоприменением занимается офис губернатора, а в более серьёзных случаях в дело может вступить и норвежский суд. В декабре 2018 г. на Шпицбергене произошло первое в истории ограбление банка.Гражданин России приехал в архипелаг как турист, взял напрокат винтовку, которой угрожал трём клеркам, и забрал 70 тыс. норвежских крон. Позднее полиция его арестовала, а украденные деньги вернула. Приговор суда оказался гуманным: чуть больше года лишения свободы и штраф.
Ещё в 1990 г. на Шпицбергене жило 2500 русских – в пять раз больше, чем сегодня. Весь добываемый уголь уходит на обогрев Баренцбурга. Некогда шумные и весёлые Грумант и Пирамида заброшены, а норвежские турфирмы позиционируют их как «Город призраков». Здесь находится самый северный в мире памятник Ленину, а в школе, библиотеке, поликлинике до сих пор лежат открытые книги на столах. Здесь же единственное место на Шпицбергене, где растёт зелёная трава, потому что в советские времена сюда сухогрузами завозили чернозём. Туристы плохо понимают – зачем.
– Оставшись без поддержки государства, жители могли позволить себе только перловку три раза в день, – рассказывает моряк из Мурманска Дмитрий Коваль. – Перебили всех оленей, распродали маломерный флот. Соответственно, прекратились авиарейсы, уехали лучшие специалисты. Сейчас там шахтёры по 70 тысяч рублей в месяц получают, но мало кто соглашается жить в Баренцбурге дольше 2–3 лет. Из-за медведей за пределы посёлка запрещено выходить без ружья.
«Арктикуголь» сел на дотации, составляющие под миллиард рублей в год. Но уходить со Шпицбергена Россия не планирует, потому что политика и здесь впереди экономики. В конце 2018 г. прошла информация, что правительство потребовало у Минэкономики разъяснений, почему им требуются «допрасходы на деятельность организаций РФ на Шпицбергене». Хотя догадаться несложно: новых денег всегда просят в ситуации, когда доить бюджет проще, чем заработать самимили хотя бы создавать условия для инвесторов. Касательно Шпицбергена периодически озвучивались экзотические проекты: то строительство в Баренцбурге офтальмологических и бальнеологических центров, то добыча полудрагоценных камней, то обработка водорослей для нужд птицеводства. Правда, пока шли разговоры, в российском секторе не осталось железных дорог. А скоро не будет и просто мест, где можно проехать без вездехода.
В Баренцбурге, по сути, не пользуются деньгами. Официально пользоваться рублём на де-юре своей территории норвежцы не разрешат, а переходить на кроны неудобно уже русским. В советское время использовали специальные жетоны – суррогатные деньги с надписями вроде «Десять рублей Шпицбергена». Но в нулевые годы их заменили электронными карточками, траты с которых вычитают из зарплаты.
Пока витрина социалистического строя приходила в упадок, а люди разъезжались кто куда, шахтёры со стажем вспоминали, как славно они жили при Брежневе: товары из «Берёзки» за рубли, двойные северные надбавки, дома за счёт государства и бесплатное четырёхразовое питание. Тогда власти хотели показать приезжающим западным туристам, как хорошо живётся при социализме. А сегодня нет даже системного видения перспектив. Например, незамерзающий порт Баренцбурга мог бы использоваться для обслуживания Северного морского пути.
В норвежской части архипелага всё наоборот: население за двадцать лет выросло вдвое, а уголь добывают на шахтёрских комбайнах с прибылью в два миллиарда крон в год. Аэропорт Лонгйира связан регулярными рейсами с Осло, туризм скоро будет приносить больше угля, а в посёлках полно музеев, ресторанов, церквей. Тут даже действует уникальный межконфессиональный договор, и лютеранский пастор окормляет верующих православной часовни в Баренцбурге. Житель Шпицбергена зарабатывает на четверть больше, чем в среднем по Норвегии. И никакой показухи.
– На рубеже веков у норвежцев происходило то же, что и на российском Шпицбергене, – умирала угледобыча, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Они пошли на коренную модернизацию: разрушили монополию треста «Сторе Норске», ввели налоговые льготы, привлекли малый и средний бизнес. То есть сделали то, что Москве давно пора сделать с «Арктикуглем». В итоге мы добываем 120 тысяч тонн угля в год, а норвежцы – 3 миллиона. Россия только делает вид, что хозяйствует в регионе. Дотационная модель настолько привилась у нас в стране, что реальная модернизация невозможна даже на таком скромном клочке земли, как Шпицберген.
Россия может и вовсе потерять архипелаг. Во всяком случае, норвежцы всячески используют хозяйственные провалы соседей для пересмотра пунктов Парижской конференции по Шпицбергену. Когда на архипелаг прилетел находящийся под санкциями чиновник Дмитрий Рогозин, поднялся шум – мол, прочь с норвежской земли. Скандинавы активизировали археологию, стремясь доказать, что именно их предки осваивали острова много веков назад. Но пока находят только следы пребывания здесь российских поморов в XVI веке.