Мой звонок в Испанию, где Николай Лебедев, среди прочих стран, снимал «Легенду №17», отвлек режиссера от письменного стола, где он работал над новым проектом. Временем выхода на экран фильма «Мастер и Маргарита» по роману Михаила Булгакова значится 2021 год. И, похоже, звонком моим явно был недоволен попугай Индиана Джонс, который возмущенными громкими криками несколько раз внедрялся в нашу беседу. Режиссер объяснил поведение экзотической птицы ревностью к надолго отвлекающемуся хозяину. Но к финалу беседы попугай затих, и это означало признание интервьюера.
Сегодня Николай Игоревич отвечает на вопросы «АН».
- Если судить по фильмографии, перерывы между премьерами составляли у вас не более двух-трех лет, а новый фильм заявлен на срок, едва ли не вдвое больший, с чем это связано?
- Был бы рад работать без длительных пауз, но это не всегда получается и зависит от целого ряда обстоятельств, в том числе, от финансовой ситуации в стране и в кино. После «Экипажа» я разрабатывал ряд сложных проектов, и, как только окончательно определимся, тут же выйдем на съемочную площадку. Главное, чтобы проект, который сейчас рождается, вылился во что-то достойное внимания зрителей.
Кино - актуальное искусство, режиссеру приходится создавать фильм в большой команде и не прислушиваться к тем, кто в ней, опасно.
- Весь прошлый год вы посвятили режиссерскому курсу Высшей школы кино «Арка» - при Высшей школе экономики, режиссерам важно быть теперь экономистами?
- Нет, конечно, просто при Школе экономики открыли отделение киноиндустрии. Я работал с людьми, которые поработали режиссерами театров и ТВ, но решили прийти в кино. Михаил Ильич Ромм, выдающийся наш мастер, драматург и педагог, говорил, что «кинорежиссуре научить нельзя, а вот научиться - можно», и, думаю, он прав. Режиссура - процесс воспитания самого себя, преподаватели лишь пытаются оградить людей от ошибок. Я пытался рассказывать слушателям, как делается кино – в плане творческом и производственном, и сейчас в Каннах Роскино организует презентацию нашей мастерской, которую представят несколько человек. Они уже сняли маленькие фильмы и ролики для спецпроекта о милосердии. Надеемся на успех, во всяком случае, глава Роскино Катя Мцтуридзе сказала, что это второй случай, когда берут ребят с одного курса, так было лишь с учениками Сокурова, обычно выпускников мастерских собирают по всей России.
Мне кажется, главная ошибка режиссеров – в неумении слушать мир вокруг себя, потому что литератор может закрыться в келье, написать роман и положить его в стол, а лет через 10 или 100 он окажется важным для новых поколений читателей. Кино - актуальное искусство, режиссеру приходится создавать фильм в большой команде и не прислушиваться к тем, кто в ней, опасно. Такие ошибки фатальны. Кинорежиссура – профессия, в которой каждый раз все нужно открывать заново
- У вас слава режиссера, который с первого фильма «Змеиный источник» заявил твердую личную позицию и привел на экран героев, которых невозможно было сломить, что сформировало вас таким?
- Дело в том, что режиссура и есть жизненная позиция, а мое взросление совпало с тектоническими изменениями в жизни страны, слишком многое перевернулось в 90-е. Тяжелое было время, и я понимал, как важно было выстоять и не сломаться, потому что видел, как многие люди менялись под воздействием кто нищеты и безвестности, а кто славы и денег. Возможно, провокации со стороны окружающего мира были не столь сильны, чтобы помешать мне, а, главное, я страстно любил кино и понимал, что не смогу жить без него. Бился из последних сил. Видимо, так и вызрело мое внутреннее ощущение мира, я даже не сразу это осознал, но по мере взросления, собственно, в том же «Экипаже» сознательно сформулировал как центральную - тему противостояния героя обстоятельствам, умение не сломаться, когда тебя ломает все. И речь, конечно, не только о пожарах, землетрясениях и вулканах, а о внутреннем ощущении, когда понимаешь, что вера в себя – главное, что тебя держит, и предать ее невозможно.
Нужно поддерживать отечественный кинематограф и защищать его, подобно тому, как это делают на Западе. А главное – надо растить зрителя и возвращать его в кинотеатры.
- Недавно Никита Михалков заявил на ММКФ, что для него было бы «величайшим счастьем, если бы то, что снимают здесь, пользовалось успехом у зрителя». Скажите, чего не хватает нашим фильмам, чтобы быть конкурентоспособными голливудским?
- Имея небольшой опыт работы в Америке, могу сказать, что мы упрощенно смотрим на проблему взаимоотношений голливудского кино со зрительской аудиторией. Те суперкассовые картины, которые видим, представляют даже не верхушку, а снежную шапку на верхушке айсберга под названием «американская киноиндустрия». В Америке снимается около 800 фильмов в год, примерно половина отсеивается «индустрией» как непопулярные, и на первый план выдвигаются картины, потенциально способные привлечь внимание публики. Американцами по всему миру создана огромная система проката, которая раньше - в рамках нашей страны - существовала и у нас. Для Америки кинематограф - самый серьезный экспортный товар: коммерческий, идеологический, какой хотите, и американцы упорно и настойчиво продвигают свои картины.
А у нас, не забывайте, в 90-х полностью было разрушено производство и прокат, мы утратили рынки и зрителя, и с 2000-х все это начали собирать с нуля. Есть целое поколение актеров, которые в 90-х ушли из профессии. Американский кинематограф тоже понес потери на нашей территории: новый зритель смотрит, в основном, аттракционные фильмы, на картины типа «Полет над гнездом кукушки» в кинотеатры мало кто пойдет. А в Америке такое кино имеет свою аудиторию. Но, мне кажется, для пессимизма нет причин, российское кино выходит из ступора, и, если в год, как когда-то, у нас будет выпускаться хотя бы 150 картин, часть из них окажутся очень хорошими. Нужно поддерживать отечественный кинематограф и защищать его, подобно тому, как это делают в Англии, Франции, США и других развитых кинематографических странах.
- Но все же, на чем бы сделали акцент?
- На воспитании зрителя. Когда в начале двухтысячных я работал в Америке, у нас проката не было вообще. Я, некогда продвинутый зритель, сам забыл, что такое - смотреть фильм на большом экране. Так меня за месяц приучили ходить в кино, потому что там это национальный вид спорта. Не посмотреть новый фильм, неважно, плохой он или хороший, неприлично, ты приходишь в гости, все его обсуждают и обязательно находят положительные моменты. В этом выражается зрительская культура, наверное, помните, как мы тоже ходили на все новые фильмы, и не потому, что реклама неслась из всех утюгов, а потому что было принято новый фильм смотреть в кинотеатре.
Сейчас эта тенденция с большим трудом возвращается, потому что молодежь смотрит американские суперблокбастеры, которые, строго говоря, лишь в относительной мере определяют лицо американского кино, они нацелены на получение сверхприбылей в международном прокате. Думаю, зритель не пойдет валом, даже если запустить в наш обычный прокат картины верхнего уровня Оскара. Выбора нет – надо растить зрителя и возвращать его в кинотеатры.
- Что скажете по поводу утверждений, что в России отсутствует сценарная школа? Сценарный голод, действительно, ощутим - что-то не так с молодыми?
- Проблема эта - из вечных, серьезная и отчасти надуманная. Поиск новых историй происходит с древних времен, скажем, Шекспир просто брал и переписывал известные вещи. По мере сил, находил новые формы, а если не находил, использовал уже имевшиеся. Те же американцы, на самом деле, ничего нового не изобрели, они синтезировали то, что было изобретено в других странах и сделали объектом импорта лучших кинематографистов мира. Привозили к себе англичан – Чаплина и Хичкока, шведок – Грету Гарбо и Ингрид Бергман, немцев - Марлен Дитрих, фон Штернберга, Фрица Ланга, Мурнау, итальянцев. А эти новые силы привозили новые формы, так что мы сегодня, думаю, тоже можем учиться не только у наших мастеров, но и у тех же американцев.
Наши лучшие актеры работают на мировом уровне, просто у нас другой ареал воздействия и рынок.
- Почему нашим актерам, которые считаются одними из лучших в мире, не удается выйти на мировой уровень? И у кого из молодых есть шанс?
- Исключительно коммерческий вопрос. Наши лучшие актеры работают на мировом уровне, просто у нас другой ареал воздействия и рынок. Однажды (дело было в середине 80-х) к Владимиру Меньшову приехал в гости молодой американский артист, захотел познакомиться с лауреатом Оскара. Побывал у него дома, и они пошли в ночной клуб. Сам Меньшов не знал этого артиста, и на московских улицах на него никто не оборачивался, но, когда они вошли в ресторан, где были американцы, с теми случилась истерика. Это был Том Круз, которого и у нас стали узнавать, когда в прокате появились его фильмы. Все дело в том, что наши картины не показывают в Америке, и они не идут в широком прокате по миру.
Мне довелось работать с зарубежными актерами, и скажу вам, что «наши» – всегда на уровне, и нам совсем не нужно комплексовать по поводу того, что Евгений Миронов не играет главную роль в голливудской картине. Надо радоваться, что он играет у нас, и никто его не забирает. Русскоязычного рынка, как ни крути, в Америке нет, и не стоит заморачиваться на эту тему. Ну, что из того, что Смоктуновский или Олег Янковский не работали в Америке, это никак не отразилось на их славе. Замечательно, что эти прекрасные имена есть в нашей культуре. Тот же Бандерас, ставший коммерчески успешным в Америке, по-настоящему реализовался в Испании. Я узнал его и запомнил по испанским картинам Педро Альмодовара. Бандерас - актер с огромным диапазоном, а в Голливуде его использовали в одном ключе – мачо, герой действия. Так и для наших актеров Владимира Машкова, Данилы Козловского, Юрия Колокольникова, снимающихся в Голливуде, куда важнее играть у нас, поскольку именно здесь они профессионально растут.
- Находите ли со временем что-то новое в фильмах кумиров? Смотрите ли новинки?
- Фильмы любимых мастеров постоянно пересматриваю, это мой профессиональный тренинг. Недавно в 100-тысячный раз смотрел «Список Шиндлера», который знаю почти наизусть, по кадрам, и открыл то, чего не видел раньше. И слушателям своим постоянно говорю: насколько важно художникам смотреть работы мастеров и копировать их, настолько для режиссеров - изучать картины коллег. Сейчас пересматриваю фильмы Содерберга, и меня это подстегивает.
А что касается роботов, мне ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-то из них придумал захватывающую историю или – срежиссировал фильм
- Представляет ли опасность для творческих людей тотальная цифровизация общества и внедрение роботов в нашу жизнь?
- Не думаю. В кино даже новые технологические способы производства, которыми пугают зрителя, все равно строятся на творчестве. Например, компьютерная графика: всем кажется – «А-а-а, нарисовать просто», а это сложнейший труд. Когда на «Экипаже» занимался этим со специалистами, для меня был второй съемочный период. И – абсолютное творчество, хотя делали все на компе, а не кистью или на макетах, как раньше. А что касается роботов, мне ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-то из них придумал захватывающую историю или – срежиссировал фильм(смеется). Создание кино – тонкий и индивидуальный процесс, не представляю, чтобы искусственный разум им овладел.
- Как переживаете трудности переходного периода – социальную напряженность в обществе, зашкаливающую коррумпированность, думаете ли об Украине?
- Страдаю. Тоскую. Надеюсь, что вернутся времена, когда противостояние прекратится. Родом я из Молдавии, всегда ездил туда через Украину, и жена моя украинка – как мне не думать?.. Понимаю, что в наших отношениях сложилась трагическая ситуация, но верю в здравый смысл. Мы в 90-х в Молдавии тоже войну пережили, и разговор об этом для меня крайне болезненный: понимаю, почему ветераны Великой Отечественной не любили ничего вспоминать. Дело не в стыде, как некоторые сейчас пытаются представить, а в том, что это мучительные воспоминания, это огромная боль, которую не хочется оживлять, она и так остается в душе.
Мечтаю, чтобы градус агрессии сошел на нет, люди взглянули друг другу в глаза и поняли простую вещь: зло никогда не двигало мир вперед. Вся история цивилизаций строится на том, чтобы люди старались услышать тех, кто рядом, и – кто далеко, и постарались понять, что их соединяет.
В «Мастере и Маргарите» поднимаются важные нравственные вопросы, думаю, это и станет центром нашего внимания.
- Вам не кажется, что волна интереса к Михаилу Булгакову и его роману «Мастер и Маргарита» спадает? Думая об экранизации, на чем планируете сделать акцент?
- В «Мастере и Маргарите» поднимаются важные нравственные вопросы, думаю, это и станет центром нашего внимания. Роман актуален, как и прежде. Ушел запретный флер, который его окутывал, создавая ажиотаж, и, возможно, мешая восприятию. Многомерность таланта Булгакова поражает. Восхищаюсь - и как читатель, и как режиссер - тем, что такой человек родился в прекрасном городе Киеве, а талант его расцвел в Москве. К сожалению, времена не выбирают. Если бы писатель чувствовал себя любимым и нужным, наверное, и прожил бы дольше, и написал бы больше.
- Почему попугая вы назвали Индианой Джонсом?
- Попробуйте ответить сами. Подсказка: мой любимый пес носил кличку Спилберг. И это знак глубочайшей признательности великому режиссеру. Правда, мой пернатый питомец не очень-то принял свое героическое имя, наверное, потому, что не видел фильмов Спилберга про Индиану Джонса. Зато стал откликаться на прозвище Каркуша. Вот и сейчас - сидит и приговаривает: "Алле, Коля! Карр-куша хорро-ший! Карр-куша молодец".