Если бы «Роллс-Ройс» делал кухни…

В российской глубинке есть производства, которыми может гордиться вся страна. Одно из таких – мебельная фабрика Giulia Novars («Джулия Новарс»). Пусть «италообразное» название не смущает, это сугубо отечественный производитель с мировым именем. Возглавляет его основатель и генеральный директор Александр Варанкин, местный житель, в прошлом инженер предприятия авиапрома. Фабрика расположилась на выкупленных площадях завода «Вэлконт», который имеет самое непосредственное отношение к авиастроению, делает реле и контакторы для авиации.

Кирово-Чепецк – город минус люди

В Киров удобно добираться самолётом. Из московского Внуково в аэропорт Победилово. Думал, что туда дважды в день летают маленькие региональные лайнеры, но самолёт оказался под завязку забитым пассажирами «Боингом-737». Говорят, и в Санкт-Петербург из Победилово самолёты летают с полной загрузкой. Цена авиабилета сопоставима, а то и меньше стоимости купейного билета на фирменный поезд «Вятка». Кирово-Чепецк – второй по численности в регионе, и по прямой до столицы региона – 20 км. Город химиков и машиностроителей. В советское время основные предприятия города входили в состав Минсредмаша и Минавиапрома. Отсюда высокий уровень подготовки технических специалистов. Сохранилось хорошее школьное образование, выпускники поступают в самые престижные вузы страны, но, к сожалению, обратно мало кто возвращается. Численность населения города, как и большинства малых городов России, резко сокращается. Со 100 тыс. в начале 90-х упала до 72 тыс. в прошлом году. Наметилась ещё одна негативная тенденция, также общая для многих регионов, – из города стали уходить крупные налогоплательщики. Производство остаётся, а юридический адрес переезжает в Москву – там не так давят налоговые службы, проще работать. В итоге город и регион теряют изрядный кусок налоговых поступлений в бюджет – сами виноваты. Касаемо налоговой системы уместно привести высказывание известного эксперта в области управления Ицхака Адизеса: «В России законы пишутся для народа, а для элиты делаются исключения. В развитых странах законы пишутся для элиты и тиражируются на всё общество». За последние пять лет темпы роста собираемости налогов в стране в 30 раз опережают темпы роста промышленности. И как в таких условиях можно развиваться? И всё же здесь самоорганизовалось мебельное производство. Высшего, мирового класса!

В десяточку!

По производству кухонь Россия вошла в десятку самых успешных стран мира. Всего одна цифра – мировой объём производства мебели составляет около полутриллиона долларов в год. Весомо!

Раньше ценился бренд страны происхождения, к продукту из России отношение было скорее негативное. Помните, «руки растут из одного места, всё делают левой ногой»? Сейчас ситуация меняется. В двух московских салонах, где продают кухни из Кирово-Чепецка Giulia Novars и известного немецкого бренда, соотношение продаж в пользу российского производителя пришло к соотношению девять к одному. Но бывают и казусы. В Санкт-Петербурге семья пришла в салон Giulia Novars, оттуда к «итальянцам», от них к «немцам», потом обратно. Родители: «Смотри, отечественная кухня круче немецкой! Покупаем?» А дочка в ответ: «Не, друзья увидят, что я живу с русской кухней…» Большинство моделей разработаны дизайнерами и конструкторами компании. С 2017 года компания работает с известным российским дизайнером Екатериной Елизаровой. Знаменитые мебельщики из Кирово-Чепецка с уважением говорят о Екатеринбурге, там лучшая в России школа промышленного дизайна.

В массовом сегменте сегодня выжить и занять место на рынке очень трудно. Там правят бал монстры федерального масштаба, как выразился генеральный директор Александр Варанкин, индустриального уровня: «Рядом с ними наша компания, – шутит он, – высокотехнологичная ремесленная мастерская, мануфактурка»:

– У нас соглашение по консультациям с немецкой компанией. Повозили наших ребят по своим фабрикам, в июле сюда их эксперты приедут.

– Вам, лидеру российского рынка, обладателю наград высоких международных выставок, зачем они нужны?

– Немцы и итальянцы – лидеры в Европе. У них отлажены все технологические процессы, высочайшая производительность труда, выше, чем у нас. Мы этим занимаемся 20 лет, а они от полувека и больше.

– У вас высокая квалификация персонала, великолепное техническое оснащение. Откуда отставание в производительности?

– Там развитая устоявшаяся кооперация, множество смежников. В одном городке работают изготовители комплектующих из металла, керамики, стекла. И каждый что-то делает для финишного производителя. Здесь, на Вятке, мы всего одну компанию приучили к качеству. И вынуждены сами производить[end_short_text] изделия из дерева, металла, стекла, керамики… Вот у немцев мебельная фабрика проектирует продукт, собирает и делает несколько элементов, где у них очень высокие компетенции. В нашем случае это была бы работа со шпоном и эмалевыми покрытиями. Мы, по идее, не должны сами изготавливать комплектующие из стекла, алюминия, нержавеющей стали, керамики. Заказать бы у смежников! Так могли бы обходиться меньшими площадями и количеством работников, или, наоборот, нарастить объёмы выпуска продукции. А на практике делаем сами.

– Стеклообработка есть в Кирове, но большую часть заказывают в Екатеринбурге. Стекло бельгийское, на Урале делают нужный формат и закаливают. А как же наши производители стекла?

– У нас требования к качеству очень высокие. А отечественные производители допускают мелкие дефектики. И в основном выпускают с зелёным, бутылочным, оттенком, так называемое «оконное». А нам нужно бесцветное, оно в разы дороже. Его совсем недавно стали производить в России. Компании, которые с нами работают, говорят, что мы придираемся по части качества. Фыркают, фыркают, но работают.

За всю 20-летнюю историю фабрики был всего один суд с покупателем. В ценностях бренда есть пункт: «Клиент никогда не должен оставаться наедине с проблемой». Варанкин подчёркивает:

– Здесь, на территории своей страны, по части сервиса мы превосходим любых зарубежных коллег. Косячок может возникнуть на этапе приёмки заказа или конструирования. Не важно, где находится наша кухня, мы должны моментально отреагировать. Зарубежные производители в нашей стране по времени реагирования нам уступают – таможня, расстояния. Большая часть элитных кухонь и мебели продаётся по рекомендациям. Человек однажды заказал кухню и доволен. Рекомендует знакомым, потом, допустим, покупает новое жильё – снова к нам. Подросли дети – им заказывает. Отправился пожить в Лондон, новая кухня едет следом. Так называемые вторичные продажи. Есть клиенты, которые купили у нас за время существования фабрики по десятку кухонь.

В ночное – поплюёмся, поматеримся и сделаем

Работает фабричное производство в две смены. Не всегда, но часть участков – факт. Начинают в 6 утра. Мужская часть работников предприятия, и стар и млад, здоровается со своими работодателями и гостями крепким рукопожатием. По старой общечеловеческой традиции. В рафинированных московских офисах частенько даже на встрече с директоратом этого нет – дежурные улыбки, здрасте-здрасте и широкий жест: присаживайтесь. Да и сам Александр Варанкин не похож на пафосного бизнесмена-мажора с дипломом МВА в кармане – он был и остаётся крепким инженером советской школы и выглядит именно как инженер. Тут нет и текучки кадров. Средняя зарплата – 46 тыс. рублей, для провинциального городка это прекрасный показатель.

В летнюю жару фабрика часто переходит на ночной режим работы – кондиционировать и охлаждать воздух в цехах, где потолок высок как небо, дорого и сложно. Итальянские фабрики используют ту же схему. Вы скажете: где Вятка, а где Милан? В одной премиальной нише. А температура и влажность при строительстве, не побоюсь этого слова, кухонь высшего класса – тоже слагаемые качества. Пересушенный материал – плохо, у клиента наберёт влагу, разбухнет и вздыбится. Влажный – рассохнется. И дорогущий импортный древесный шпон до того, как станет элементом кухни, требует к себе особого отношения. Дорогой он потому, что в России шпон производят только на Дальнем Востоке и в Новгороде. Но только берёзовый. Где дуб, бук, кедр, липа, ольха? И это в России – экспортёре леса! Необработанная древесина – наше всё? В СССР древесный шпон был доступен для мебельщиков в промышленных масштабах.

Дышится легко – периодически включается душ из мельчайших частиц воды – искусственный туман из очищенной, обессоленной воды. Поддерживается оптимальная влажность и осаживается пыль от шлифовальных работ. Во множестве общественных учреждений за рубежом, в торговых центрах такие системы обычное явление. Заодно ещё один плюс – отсутствие респираторных заболеваний. Авралы на фабрике – не редкость. Сезонность! Конец года – жатва. Декабрь самый напряжённый. Строительство и ремонты начинают с приходом тепла, и до обустройства дома мебелью и бытовой техникой руки доходят в последнюю очередь. Но никаких увольнений в «мёртвый сезон», все специалисты на вес золота.

Сравниваю с ситуацией на крупных предприятиях авиапрома (и не только) – там с работниками расстаются без зазрения совести. Гособоронзаказ выполнили, и «бухгалтеры» отправляют тысячи профессионалов, до половины штата, на улицу. Слово «школа» – производственная, конструкторская, инженерная – им неведомо. Потом возникает потребность нарастить мощности, есть заказ. И начинается стон: нет квалифицированных кадров, идёт сплошной брак. Где взять специалистов? Гастарбайтера или недоучку, который ничего сложнее лопаты в руках не держал, на сборку авиалайнера не поставишь. Кадры надо растить и беречь, как это делают в Giulia Novars, которой руководят инженеры:

– У нас с преемственностью всё нормально. Есть и пенсионеры, и молодые пацаны. Нам, чтобы работать, приходится думать, думать… Ассортимент расширяем: появились двери, гардеробы. Нестандартные заказы берём, дизайнер там что-то придумал, а мы реализуем. Поматеримся, поплюёмся и делаем.

Противоречивый конвейер

Варанкин нажимает на неприметную кнопку на панели. Стена опускается, а там полочки!

– Нами изобретённая штука, пусть и незапатентованная. Сами понимаете для чего – напитков, бокалов, соусников… Разработали лет десять назад, теперь пришёл пик интереса. Нас копируют и европейцы, и китайские товарищи. Мы, возможно, – инноваторы. Смело работаем с самыми необычными, новыми и неожиданными материалами. Появилось так называемое пластифицированное стекло, сплав металла со стеклом, работаем с ним. Дизайнеры в восторге.

Сборочный конвейер. На вспомогательных рабочих местах всё готовится, а на конвейере собирается вместе, навешиваются дверцы, панели, электрика. На нём абсолютно несочетаемые предметы. Сборщики – факиры! Это и называется «поточная сборка единичных изделий». В самом названии заложено противоречие. Варанкин не спорит:

– Противоречие. Но к этому надо стремиться. На лучших в мире фабриках так. Штрих-кодирование, отправка информации сразу от конструкторов на станки с ЧПУ, отслеживание процесса и диспетчирование. Кто этого не может достичь – аутсайдер.

У меня на глазах на конвейере собирались сразу две абсолютно разные кухни. Как понимаю, максимальной категории сложности. Попробуйте без навыков сборщика мебели собрать табуретку из ИКЕИ. Удачи вам! Поэтому продукция Giulia Novars поставляется заказчику готовыми модулями, практически в собранном виде. Но на месте за установку этой красоты всё равно отвечают специально обу- ченные люди, монтажники – слишком много нюансов. Так, в Санкт-Петербурге три салона, и там наверняка две-три бригады. В Москве – 10 салонов. Охват – вся страна. Работает салон в Симферополе, готовится к открытию в Севастополе.

Гнилой шпон из Венеции

Много операций, где никакой самый навороченный роботизированный станок не заменит человеческие руки. На участке, где готовят облицовочный шпон, взгляд остановился на странной процедуре. На далеко не идеальные, как с помойки, листы шпона, на сучки и грубые прожилки наносят кисточкой почти чёрную мастику. Прошу Варанкина пояснить сие чудо:

– Этот шпон к нам поступает из Венеции. Он полугнилой. Очень дорогой – в закупке несколько тысяч рублей за квадратный метр. Заделываем трещины, прожилки, дырки от сучков специальной мастикой и получаем состаренный материал. Это тренд!

После обработки, шлифовки и полировки панели и фасады кухонь смотрятся как наследство от скряги прапрадедушки. Только суперсовременная электронная начинка, самооткрывающиеся ящики, отъезжающие на электроприводах панели и выплывающий из недр стола бар ставят всё на свои места. Хозяин – барин. Хочешь старину? Пожалуйста. Хай-тек – будет хай-тек.

На многих операциях по финальной обработке элементов кухни роль человека сводится к контролю, снять-поставить-закрепить. Полировальный станок будет безошибочно наводить лоск. Но тогда чем занята миловидная женщина со шлифовальной машинкой в руке?

– Глянец навожу, должно быть как зеркало, а мне вот здесь и здесь не понравилось, нужно подработать.

Я честно смотрел на тёмно-вишнёвую панель с одной стороны, с другой, нацепил очки на нос – и никаких изъянов не увидел. Но мастеру виднее. После финальной полировки все детали покрываются специальной защитной плёнкой (как на экранах новеньких смартфонов). С плёнкой намучились – какую только не перепробовали. Снимают, а там непонятно откуда взявшиеся пятна. Идеальный вариант нашли в Германии итальянские партнёры.

С материалами и фурнитурой высшего качества в России дела вообще-то обстоят неважно. ДСП и МДФ ещё есть, остальное собирают по всему миру: США, Япония, Южная Корея, Европа. Хорошо, что это не авиастроение, а «кухнестроение», оно уж точно под санкции не попадёт. Наши господа из ОАК на эти грабли наступили со всего размаха.

Дальше – покрасочная камера. Она слегка пахнет только снаружи, внутри – чистейший, прошедший через три системы фильтрации, воздух. Мы с владельцем туда сунулись и тут же были отправлены наружу строгой дамой: «Идите отсюда…» И пошли. После нашего визита трудоёмкую обработку камеры от предыдущей процедуры пришлось бы повторить снова. У работников на этом участке даже одежда специальная, к ней пыль не липнет.

Понты для взрослых

В салоне, где хозяйствует дочь Александра Филипповича, разбегаются глаза. Кухни, гардеробы, гостиные – везде аромат дорогого эксклюзива. Обилие технических наворотов. Образцы оснащены вытяжками на варочных панелях, они засасывают запахи вниз и, оказывается, более эффективные, чем подвешенные над плитой. Дальше перечислять нет смысла.

На первом месте в любой кухне – функциональность, утверждает Варанкин. И нажимает неприметную клавишу. И под моё «ух ты!» из голой столешницы-острова в середине зала выплывает вверх бар с бутылками и бокалами. Впечатляющие понты для взрослых мужиков. Вращающиеся столы, трансформируемые шкафы.

Ювелирные сварные швы элементов из металла. Какая-то своя особая технология, гарантируют, что ни у кого такого не увидишь. Да сам шов невидимый. Самый лучший сварщик работает! Самое то для роскоши в стиле ар-деко. Смотришь дальше, трогаешь – сталь. На самом деле способ покраски. И тут же столешница из 4-миллиметровой нержавейки. На ней дрова рубить можно. Научились в неё вваривать мойку. И спецотделка, на которой не остаётся следов от рук.

Дорогая дорога

Грузовики под погрузку буквально пристыковываются к складу готовых изделий. Герметичные уплотнители на дверном проёме автоматически обжимают кузов и не позволяют гулять температуре внутри помещения – космический шлюз! Фабриканты предпочитают работать с небольшими транспортными компаниями, с ними легче договориться об особых требованиях к автопарку. В сегменте мебели премиум, а если быть точнее, «лакшери», транспортная составляющая уже не сильно влияет на результат. Это в эконом-сегменте транспортные накрутки могут сделать рядовую кухню-уродца неконкурентоспособной. Даже рядовая стандартная кухня занимает практически весь кузов грузовой «Газели». В лихие 90-е мне бандиты новой волны объясняли, что самый лучший «бизнес» – перехватить на трассе и угнать фуру не с компьютерами, не с холодильниками или автомобилями, а с чем-то компактным и дорогим. Например, с бритвенными лезвиями и станками «Жилетт». Они не знали про стоимость люксовых кухонь.

Тревожит руководителей Giulia Novars ситуация с мебелью на Дальнем Востоке страны. Один набор мебели от Кирово-Чепецка до Владивостока на железной дороге дорожает на четверть миллиона рублей! Поэтому вплоть до Иркутска возят автомобильным транспортом, выходит значительно дешевле. А китайцы скупили много европейских фабрик вместе с самым главным в этом бизнесе – брендами. Например, знаменитого немецкого производителя кухонь Poggenpohl («Поггенполь»). У них появился доступ к технологиям, возможность организации производства на своей территории. И таких примеров на китайской стороне Амура не счесть. Что это означает для отечественных мебельщиков? Китайцы умеют демпинговать за счёт объёмов производства и пользоваться выгодами логистики – доставка в Дальневосточный регион России им обходится значительно дешевле, чем нашим фабрикантам из европейской части страны. Угроза идёт с Востока?

Работисто!

Знакомлюсь с Дмитрием, сварщиком:

– Говорят, вы лучший чуть ли не в стране?

– Нет, не может быть (смущается). Да и как здесь можно плохо работать, когда есть специальное оборудование, фирменный сварочный стол, оснастка. Можно закрепить элемент, и крути его как тебе удобно.

В одном из помещений собран полный «станочный» интернационал. Старый советский, но с глубоко модернизированной системой управления и приводов, суперсовременный «китаец» и их итальянский собрат для обработки алюминия. Наш соотечественник оснащён новым ЧПУ, а китайца хвалят за качество.

Гордость – станок из Сибири. «Новосибирские ребята, – поясняет главный технолог, – сделали пятикоординатный обрабатывающий центр для обработки овальных деталей».

Компьютерные технологии и специальные 3D-программы при проектировании используются по полной. В штате 22 конструктора и 2 технолога основного и отделочного производства. Скоро появится человек, который будет отправлять конструкторские разработки на станки с ЧПУ. Конструкторский коллектив весёлый, молодой и изобретательный. Новые материалы, спецсоставы, есть и такие, что никто ещё не использовал. Отечественные в том числе. Много материалов из керамики – тема сегодня очень популярная, стараются сделать то, что невозможно быстро скопировать. Производство высокотехнологичных кухонь премиум-сегмента – удел самых высокоразвитых стран.

Я рассказал, что в ОЭЗ «Алабуга» в лаборатории меня поразило специально обработанное дерево, которое стало по прочности камнем, не царапается, не горит и не тонет. На что сразу получил ответ: «Надо ещё посмотреть насчёт контакта с продуктами питания». А тем временем рассматриваю панели под гранит с рисунком, переходящим с одной на другую, просто произведение искусства. Как заметил Варанкин, «это, конечно, работисто. И большой отход материала».