Челябинский след в «секретном докладе» Хрущева

Уголовное дело, «по факту обнаружения необозначенного захоронения людей в Челябинске на Золотой горе», с ходом расследования которого обоснованно связывались надежды на благотворные перемены в стране, было возбуждено прокуратурой Челябинской области 26 июля 1989 года. Это дело якобы некоторое время находилось в производстве старшего помощника прокурора Челябинской области Александра Демина.

Тогда предполагалось, опираясь на материалы объективного и всестороннего расследования, восстановить имена жертв политических репрессий 30-х, 40-х и, возможно, 50-х годов, выяснить их человеческие судьбы и потом, обобщая этот материал и привлекая архивные документы, материалы периодики и прочие возможные источники, воссоздать общую картину массовых незаконных репрессий на Южном Урале. Однако вскоре это расследование поспешно приостановили…

Челябинский историк и краевед Алексей Яловенко, тем не менее не успокоился, и продолжает исследование документов об участии партийного руководства Челябинской области в подготовке материалов для важнейшего документа, благодаря которому, ХХ съезд КПСС навечно вошел в учебники истории, кинофильмы, в память людей как разоблачение культа личности Сталина, начало массовой реабилитации жертв политических репрессий, как съезд, на котором прозвучал знаменитый «секретный доклад» Н. С. Хрущева.

Сегодня мало кто знает, что буквально перед самым началом, в повестку дня этого съезда, были внесены серьезнейшие коррективы. Тринадцатого февраля 1956 г., за день до начала съезда, состоялось заседание Президиума ЦК, на котором было принято решение: «Внести на Пленум ЦК КПСС предложение о том, что Президиум ЦК считает необходимым на закрытом заседании съезда сделать доклад о культе личности, и утвердить докладчиком Н. С. Хрущева».

Накануне исторического съезда партии в Президиуме ЦК усилились споры о сталинских репрессиях. Появлению доклада Хрущева, как и положено, предшествовало заседание Президиума ЦК КПСС. В его повестку был внесен пункт «Вопросы, связанные с реабилитацией». Краткая протокольная запись сообщала, что Президиумом ЦК была создана «комиссия в составе тт. Поспелова, Комарова, Аристова, Шверника. Так называемая «комиссия Поспелова»

22 января 1956 года Секретарь Челябинского обкома КПСС Михаил Соломенцев, направил секретарю ЦК КПСС Аверкию Аристову (до того, бывшему руководителю Челябинского обкома КПСС) согласно его указанию, сведения о делегатах Челябинской партийной организации на ХVII съезд КПСС («Съезд Победителей), и справку о репрессиях в 1937-38 годах на территории Челябинской области.

В справке с этими сведениями, подписанной 14 января 1956 г. начальником Управления КГБ по Челябинской области Георгием Шмыгиным, в частности, сообщалось, что на ХVII съезд ВКП(б) от областной партийной организации было избрано 20 делегатов с решающим и 6 делегатов с совещательным голосом. Из их числа 11 человек было репрессировано, дела на них в то время еще не пересматривались…

Георгий Шмыгин

Отчет «комиссии Поспелова», хотя и основывался на очевидно неполной статистике, свидетельствовал о том, что только за два года (1937–1938) по обвинению в антисоветской деятельности было арестовано 1 548 366 человек, из них расстреляно 681 692, свидетельствовал о разгроме партийно-советского руководства страны: было арестовано по 2–3 состава руководящих работников республик, краев и областей, из 1966 делегатов ХVII съезда ВКП(б) было арестовано 1103 человека, из них 848 расстреляли.

В справке Челябинского обкома КПСС на 20 страницах сообщалось, что «по материалам, хранящимся в учетно-архивном отделе УКГБ при СМ СССР по Челябинской области, устанавливается, что бывшее УНКВД по Челябинской области и его периферийные органы производили массовые аресты советских граждан.

Проведенной проверкой было установлено, что в 1937–1938 годах бывшим руководством Управления НКВД по Челябинской области, а также периферийными органами, под видом борьбы с контрреволюцией и очистки области от антисоветских элементов, проводилось большое количество незаконных и необоснованных арестов советских граждан, в том числе относившихся к советскому и партийному активу.

Справка АН:

Начальник УНКВД по Челябинской области Ф. Г. Лапшин после ареста показал: «Из совокупности всех действовавших в то время приказов и оперативных распоряжений… как я, так и работавшие со мной товарищи делали вывод, что в стране происходит глубокая и решительная очистка тыла от всего враждебного советской власти элемента… все мы горели искренним желанием отдать свои силы и энергию этому делу. Особенно сильным желанием являлось почистить Челябинскую область, которая является областью из немногих в Советском Союзе по степени засоренности врагами различного рода и окраски (начиная с бывших колчаковцев и каппелевцев и завершая эсерами и бывшими царскими специалистами-интеллигентами»)

Начальник УНКВД по Челябинской области и его заместитель в 1938 г. вдвоём имели пять авто, позволяя жёнам разъезжать на прикреплённых к ним машинам, в то время как районные отделы совершенно не имели автомобилей

Сам процесс следствия проводился с грубым нарушением социалистической законности.

Обвинения арестованным фальсифицировались путем подлога документов, составлялись фиктивные и вымышленные показания, записи показаний в своем большинстве не соответствовали действительности и подписывались арестованными под физическим воздействием или при помощи провокационной камерной обработки, искусственно создавались дела по обвинению в принадлежности к так называемым контрреволюционным, повстанческим, белогвардейским, эсеровским и различным другим организациям.

Бывший начальник УНКВД Федор Лапшин и его заместитель Фаддей Луговцев в 1937–1938 гг. при проведении массовых операций по изъятию антисоветского элемента грубо нарушали и извращали социалистическую законность, производили массовые аресты советских граждан по непроверенным материалам, фальсифицировали следственные дела, применяли к арестованным запрещенные методы следствия».

Справка АН:

Бывший начальник УНКВД по Челябинской области Ф. Г. Лапшин, арестованный в 1939 г., в своих показаниях выделил особую главу «Как я стал преступником», в которой, в частности, писал: «Были моменты, когда во мне просыпались чувства совести, стыда и раскаяния. Являлось желание рассказать об этом откровенно и прекратить творимые преступления. Но боязнь ответственности останавливала, и я опять уходил в себя. Машина продолжала работать по-прежнему…»

Начальник УНКВД по Челябинской области Ф. Г. Лапшин так же показал, что «проводимая работа по изъятию антисоветского элемента носила форму дикого соревнования, в докладах по пятидневкам был один главный вопрос – “Сколько?”». На одном из оперсовещаний в УНКВД прозвучала такая выразительная начальственная оценка: «Плохо льётся кровь врагов у нас в Челябинской области, вот другое дело в Свердловске, там по-настоящему течёт кровь рекой…»

«Законченные следствием дела на арестованных направляли на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР, военному трибуналу, спецколлегии областного суда, Особому совещанию при НКВД СССР, тройке УНКВД Челябинской области и на решение наркома внутренних дел и прокурора СССР.

3а два года (1937–1938 гг.) УНКВД по Челябинской области было арестовано 25 368 [Здесь и цифры вписаны в машинописный текст рукой] человек, из них приговорено 14 379 человек к ВМН, остальные к различным срокам лишения свободы.
Тройкой УНКВД рассмотрено следственных дел на 16 786 человек, по которым приговорено 8656 ч[еловек] к ВМН.

Справка АН:

Состав троек УНКВД, выносивших расстрельные приговоры в Челябинской обл.

- Блат И.М.
- начальник УНКВД П51/199 от 10.07.37 арестован 13.07.37
Чистов П.В. (председатель тройки) начальник УНКВД приказ НКВД № 00447 от 30.07.37 освобожден от должности 26.02.38
- Рындин К.В.первый секретарь обкома КПСС П51/199 от 10.07.37 и приказ НКВД № 00447 от 30.07.37 арестован 12.10.37

-Малышев Б.А. заместитель начальника УНКВД П51/199 от 10.07.37 и приказ НКВД № 00447 от 30.07.37 освобожден от должности 31.08.37
- Лапшин Ф.Г. заместитель начальника УНКВД, с 28.05.38 начальник УНКВД исх. ш/т НКВД от 16.10.37
- Хитаров Р.М. секретарь обкома КПСС исх. ш/т НКВД от 16.10.37 арестован 12.11.37

«Решением наркома внутренних дел СССР и [Генерального] прокурора СССР рассмотрено следственных дел на 4706 человек, из них 4468 человек приговорены к ВМН.

В 1954 году и особенно в 1955 году в Управление Комитета непосредственно и через органы прокуратуры поступило значительное количество жалоб от ранее осужденных граждан и их родственников на необоснованное осуждение подвергавшихся репрессиям, с ходатайством о пересмотре их дел.

В 1955 году Управлением Комитета госбезопасности по жалобам пересмотрено 116 архивно-следственных дел на 943 человека.
В результате тщательной проверки следственных материалов путем допросов свидетелей, проведения научно-технических экспертиз и других следственных мероприятий установлено, что из 943 человек, осужденных в 1937–1938 годах, реабилитированы или подлежат реабилитации судебными органами 941 и только 2 человека признаны виновными в ранее предъявленных им обвинениях.

Справка АН:

Отношение чекистов к партийному руководству в годы террора было высокомерным. Изрядно подвыпивший Ежов в июле 1937 г. поучал награждённых чекистов, как им работать в новых условиях: «Чего вам бояться? Ведь вся власть в наших руках. Кого хотим – казним, кого захотим – помилуем. Вот вы, начальники управлений, а сидите и боитесь какого-нибудь никчёмного секретаря обкома. Нужно уметь работать. Ведь вы понимаете, что мы – это всё. Нужно, чтобы все, начиная с секретаря обкома, под вами ходили»

Поэтому для чекистов-руководителей было характерно ощущение себя видными государственными деятелями. В декабре 1937 г. начальник УНКВД по Челябинской области П. В. Чистов сказал подчинённым, что область отстаёт в своём развитии, а между тем чекисты, покончив с врагами, могли бы «сделать её образцовой». После этого Чистов стал распределять роли между коллегами: «Я бы, например, был первым секретарём обкома, Луговцев – вторым, Лапшин – председателем облисполкома или губернатором, Чернов и Придорогин – секретарями горкома»

Визит народного депутата Андрей Дмитриевич Сахарова, 9руководителя «демократической» межрегиональной группы народного депутата Сахарова в Челябинск, 9 сентября 1989 года вызвал серьезный и вполне понятный переполох у руководства региональных силовых ведомств.

Именно тогда Андрей Дмитриевич, выступая на импровизированном митинге на Золотой горе, в своей немногословной манере произнес необычайно емкие слова: «Траурная церемония на Золотой горе – не только дань памяти невинным жертвам сталинизма, не только великая скорбь. Это страшный урок всем нынешним и будущим поколениям людей. Надо навсегда уяснить, что нельзя в угоду каким бы то ни было целям раскалывать народ. Нельзя сосредоточивать власть в одних руках, тем более выводить ее из-под контроля народа. Все это неизбежно приводит страну на грань социальных, национальных, экономических катастроф. Надо сделать нашу страну правовым государством, когда никто не сможет командовать судьей, следователем. Когда никто не будет иметь права войти в дом без законного основания. 

На учредительной конференции Межрегиональной ассоциации демократических организаций (МАДО), состоявшейся в Челябинске в октябре 1989 г., в распространявшейся здесь газете межрегиональной депутатской группы «Позиция», в статье «Народный депутат СССР А.Д. Сахаров на Урале» можно было прочитать: «В Челябинске А.Д. Сахаров присутствовал при церемонии перезахоронения останков жертв террора времен сталинской диктатуры. Массовое захоронение, вскрытое под Челябинском, превосходит по масштабам известное аналогичное захоронение в Куропатах (Белоруссия). Тела расстрелянных сбрасывались в выработанные шахты и засыпались слоями горячего шлака, привозившегося вагонами с металлургических заводов...»

Справка АН:

При этом были и совершенно сознательные уходы из жизни чекистов в знак протеста против репрессий: начальник Нижнетагильского ГО УНКВД по Челябинской области отказался выполнять террористические директивы Л. М. Кагановича и покончил с собой, оставив записку, где говорилось, что он «не может больше делать врагов».

В разгар террора помощник начальника СПО УНКВД по Челябинской области Пётр Крутов решил выехать в Москву, чтобы рассказать в ЦК партии о беззакониях, но был схвачен и подвергнут пыткам. В апреле 1938 г. «изменника» до потери сознания избили руководящие работники управления НКВД – Ф. К. Луговцев, И. Г. Ворончихин, Ф. М. Полевик, А. А. Шашкин и др., требовавшие от него признания в шпионаже на германскую разведку (Крутов дождался ареста своих мучителей и дал показания об их преступлениях)