Обратная сторона волонтерства за рубежом

Волонтёрство на Западе свелось как актуальной тенденции к массовым путешествиям, обрядам посвящения студентов в волонтеры, помощи менее развитому населению. Правительство любит поощрять волонтерство, ведь что может быть «демократичнее», чем бесплатная рабочая сила… Многочисленные западные исследования показали, что 70%, 80% и даже 95% добровольцев испытывают радость от той помощи, которую они могут дать. Желание помочь, конечно,  похвальное, с одной стороны, но посильное ли, с другой, для каждого, кто записал себя в ряды волонтеров? А, главное, нужное ли? Мы еще не все знаем о добровольчестве…

Мантра «благих намерений»

Ежегодно 1,6 миллиона добровольцев отправляются помогать в другие страны. Но, как считает The New York Times, волонтерство в последнее время больше напоминает бюджетный способ путешествовать, чем действительно помогать.

«Несколько лет назад, когда я работал репортером на Гаити, я наткнулся на группу христианских миссионеров в горах над Порт-о-Пренсом, которые с помощью тяжелых лопат мешали цемент и песок. Они должны были построить школу рядом с Методистской церковью. Мускулистые гаитянские каменщики стояли и смотрели, озадаченные и немного удивленные видом мужчин и женщин, которые проделали весь этот путь из Соединенных Штатов, чтобы выполнить обычную строительную работу. Такие люди были привычным зрелищем: они были волонтерами. Они приезжали на недельку — другую для «проекта» - временной поликлиники, посещения детского дома или строительства школы, - вспоминает Джейкоб Кушнер.

«Волонтерство — прекрасный способ провести отпуск. И все же, наблюдая за тем, как миссионеры делают бетонные блоки в тот день в Порт-о-Пренсе, я не мог не задаться вопросом, не были ли их благие намерения неуместны. Эти люди ничего не знали о том, как построить здание. Все вместе они потратили тысячи долларов, чтобы прилететь сюда и выполнить работу, которую гаитянские каменщики могли бы выполнить гораздо быстрее. Представьте себе, сколько классных комнат было бы построено, если бы они пожертвовали эти деньги, а не потратили их на полет. Возможно, эти гаитянские каменщики смогли бы найти работу на несколько недель с приличной зарплатой. Вместо этого, по крайней мере на несколько дней, они остались без работы. Есть ли у миссионеров долгосрочный план по подготовке и набору квалифицированных учителей для персонала школы? Был ли у них бюджет, чтобы платить этим учителям бесконечно? Другие школьные строители, с которыми я познакомился на Гаити, признались, что не занимаются долгосрочным планированием, и однажды я посетил школу, построенную НПО (неправительственной организации), у которой не осталось денег, чтобы платить учителям.

Критики работы Красного Креста в Гаити после землетрясения утверждают, что полмиллиарда долларов, которые организация собрала для оказания помощи в случае стихийных бедствий, были в значительной степени израсходованы впустую. Многомиллионные проекты, предпринятые правительством США, в конечном счете не помогли Гаити экспортировать манго или завершить строительство нового здания для парламента Гаити вовремя. Если умные, целеустремленные профессионалы не могут достичь устойчивого прогресса в течение нескольких лет, как тогда необученный отдыхающий должен сделать это в течение нескольких дней?»

По мнению Кушнера, иногда волонтерство способно даже нанести реальный вред. Так, «сиротский туризм» в Южной Африке и других странах, в котором посетители добровольно помогают детям-сиротам стал настолько популярным, что некоторые сиротские приюты действуют скорее как оппортунистический бизнес, чем благотворительные организации, намеренно подвергая детей плохим условиям, чтобы побудить ничего не подозревающих добровольцев пожертвовать больше денег. «Оказывается, у многих «сирот» есть живые родители, которые при небольшой поддержке могли бы, вероятно, лучше воспитывать своих детей, чем некоторые волонтеры», — рассказывает корреспондент The New York Times.

Кушнер отмечает, что многие из добровольцев весьма религиозные люди — цитируют отрывки из Библии, Торы или Корана, побуждают последователей помогать нуждающимся:

«Возможно, мы обманываем самих себя. Как бы это ни было неудовлетворительно, мы должны признать, что мы, любители, часто не можем предложить много. Потому что мантра «благих намерений» становится недостойной, когда ее случайность может привести к психическому расстройству южноафриканского сироты, больного СПИДом, из-за привязанности или лишить работы гаитянского масона».

Тенденция к добровольчеству отчасти исходит от инициатив крупных, хорошо зарекомендовавших себя организаций, таких, как «ЮНИСЕФ», «Спасти детей», «КЭР Интернэшнл», «Уорлд Вижн». Их призывы, как правило, способны вызвать сострадание и подтолкнуть к оказанию любой помощи. Но это, тем не менее, может сыграть злую шутку с западной аудиторией. Так, известная певица Мадонна в своем документальном фильме «Я, потому что мы» говорит о том, что Малави находится в чрезвычайном положении. По ее словам, в центральноафриканской стране насчитывается более миллиона детей, осиротевших в результате СПИДа, и что они живут на улицах, в заброшенных зданиях, их похищают и насилуют. Тогда как, на самом деле, на улицах Малави не наблюдается ни миллиона детей, ни высокого уровня похищений и изнасилований.

Зачастую студенты-волонтеры, участвующие в таких программах, на самом деле вносят вклад в мистификацию более крупных систем, которые порождают неравенство, нищету, конкретные модели распространения болезней и различные формы насилия.

«Мы много фокусируемся на положительных сторонах волонтерства, но есть и другой аспект», — признает Джастин Дэвис Смит из Национального совета добровольных организаций. Как председатель волонтерской Англии, Смит курировал расследование в 2009 году о правах добровольцев, которые слышали истории о словесных оскорблениях, домогательствах и даже издевательствах над волонтерами.

Непростое волонтерство

Работа добровольцем у студентки юридического института Ханны Рид началась с отвратительного общежития и закончилась ощущением, что индустрия, построенная на лучших намерениях, может принести больше вреда, чем пользы. Девушка провела месяц на Камбодже от Международного штаба волонтеров IVHQ. «Там были очень молодые девушки, довольно скудно одетые — высокие каблуки, короткие юбки — постоянно входили и выходили, — вспоминает Ханна, — мы втроем спали на двух кроватях, которые были покрыты шерстью». По опыту студентки, в Камбодже «процветает» эксплуататорский бизнес детских домов.

Волонтер Даниэлла Папи рассказала BBC о том, как строила дома в Шри-Ланке: «Я была волонтером по всему миру — строила дома в Папуа-Новой Гвинее, работала после цунами на Шри-Ланке, помогала красить школу в Таиланде. Раньше я думала, что это лучший способ путешествовать. Я даже организовала собственную волонтерскую поездку-велопробег по Камбодже с пятью друзьями. Мы собирались собрать средства на строительство школы и обучить студентов, с которыми мы встречались по пути, окружающей среде и здоровью. Но, как оказалось, большая часть денег, собранных нами была потрачена впустую или попала в руки коррупционеров. А школа, которую мы помогли построить? Ну, когда я приехала, чтобы увидеть ее, я нашла полупустой дом».

Сразу несколько негативных отзывов посыпались от волонтеров на организацию «WWOOF»(дословно, Мировые широкие возможности  на органических фермах), специализирующуюся на агротуризме. Общая концепция добровольцев WWOOF звучит как «полдня добровольной помощи обменивается на еду и жилье без обмена деньгами».

Так, одна из волонтеров, вспоминает свой негативный опыт работы на ферме в питомниках Kanalu: «Я узнала, когда я приехала, что они ожидали, что я буду работать 10-12 часов / день, 6 дней / неделю. Это сильно отличалось от того, что они разместили на странице WWOOF: 5 часов в день, 5 дней в неделю. Одна француженка сказала мне, что в тот момент она работала 60-70 часов в неделю в течение месяца. Там я заболела от химикатов, которые распыляли на растения. Хозяева фермы всё отрицали, и игнорировали мою болезнь. Моя еда была нормирована, и однажды вечером мне просто запретили ужинать, потому что они решили, что я уже съела достаточно в этот день! Стоит ли говорить о том, что я покинула ферму как можно быстрее! Мне очень повезло, что у меня были деньги на обратный билет!»

«Моя подруга рассказала мне о невероятном опыте, который у нее был добровольцем на райской ферме в Австралии, - делится волонтер Рон, — не имея четкого плана путешествия и заразившись одним энтузиазмом подруги, я подписался на WWOOF Коста-Рики и отправился на ранчо в середине тропического леса, где я буду добровольцем в течение месяца. Я был ошеломлен пейзажем, как только прибыл на ранчо. Цветущие экзотические цветы, свободно передвигающиеся дикие животные и фруктовые деревья, нагруженные папайями и бананами, готовыми к сбору урожая — это был настоящий бальзам для моих глаз.

Но когда мне показали мою комнату, образ совершенства начал исчезать. В течение следующего месяца я спал в деревянной хижине на заплесневелом матрасе с подушкой, от которой у меня постоянно болело горло и  я кашлял. Я должен был принимать душ с ледяной водой. Вместо того, чтобы узнать об органическом сельском хозяйстве – как продвигается на веб — сайтах WWOOF и ранчо — мне было приказано делать монотонную работу день за днем: выщипывать сорняки. После окончания моей 6-часовой рабочей смены я в основном ничего не делал. Велосипеды, которые были доступны для прогулок, можно было взять напрокат только за смехотворно высокую цену. До ближайшей деревни было не меньше трех миль. Это было похоже на тюрьму».

Йен оказался добровольцем на двух фермах США, но оба опыта были для него весьма не приятными. Покинув первую ферму, Йен решил воздержаться от публичного объявления о своем дискомфорте: «Часть меня чувствовала себя очень плохо. Другая часть опасалась, что отрицательный обзор фермы будет встречен таким же отрицательным обзором в моем профиле. Я должен представить, что это распространенные причины, по которым негативные отзывы так редки».

Некоторые волонтеры говорят о разочаровании от общения с товарищами по работе, о депрессии, вызванной борьбой с незаинтересованным руководством или удаленной бюрократией, а также теми проблемами, с которыми самостоятельно они бороться просто не в силах.

«Я смотрела в глаза этому ребенку и понимала, что я не могу заменить ему его умершую мать, не могу постоянно быть с ним. Это было больно» - делится в Сети Кара.

«Завершив проект, волонтеры возвращаются в свою родную страну и в свою настоящую жизнь, а дети, с которыми они работали, общались, остаются на месте. Я не думала об этом, когда покидала Кению. Детям было очень грустно, когда я ушла. Некоторые даже злились, потому что добровольцы, как правило, дают обещания (например, оставаться на связи или приезжать в гости) и не выполняют их. Я обещала остаться в Кении на год, а уехала через месяц...» — рассказывает в своем блоге об опыте волонтёрства в детском доме Кении Джессика Феста.

Волонтерство заставляет людей чувствовать себя реализованными? Заставляет ли это их чувствовать, что они могут что-то изменить, что они сами в состоянии изменить ситуацию?

Исследования доказали, что волонтерская работа приносит пользу как психическому, так и физическому здоровью тем, кто помогает. Ученые считают, что все это может иметь эгоистичную ноту: кажется, что каждый раз, когда мы делаем что-то хорошее, мы получаем дозу дофамина, того же гормона, который вырабатывается, когда мы делаем что-то приятное, например, занимаемся сексом или едим что-то вкусное.

«Несмотря на все разочарования, — резюмирует студент-волонтер из Германии Эдвардс, - волонтерство — это самая плодотворная и благодарная  работа в мире».

Редакция «Аргументов Недели» в этом не сомневается. Читайте нашу рубрику “Сможем вместе”.