«АН» продолжают публикацию цикла статей, посвящённых цепочке научных открытий доктора биологических наук Валерия Зюганова, которая привела его к созданию эликсира «Леюрус Арктика плюс» (согласно ст. 25 ФЗ «О рекламе», «Леюрус Арктика плюс» не является лекарственным средством).
ЭПИГРАФОМ к этой истории как нельзя кстати послужила фраза из Указа Петра Первого от 16 декабря 1721 года: «Торговля рыбой – исконно дело воровское, а посему жалованье им положить мизерное, да вешать по одному в год, чтоб другим неповадно было».
За всё время реализации проекта «Жемчужница – Лосось» Зюганову удалось наладить тесное сотрудничество с Мурманрыбводом, многие специалисты которого бескорыстно помогали московским ихтиологам. Соавторами группы Зюганова в публикациях и патентах (1987–1992) стали не только рядовой инспектор рыбнадзора В.Е. Заборщиков, но и начальник рыбинспекции Терского района В.В. Медведев, директор Умбского рыборазводного завода Ю.М. Чегодаев, начальник Мурманрыбвода К.Н. Буданов.
Однако не все сотрудники Мурманрыбвода дружелюбно взирали на московских ихтиологов. Чувствовалось ревнивое отношение со стороны некоторых «доброжелателей», которые не прочь были подставить «залётных птиц». Зюганов это понимал и решил в целях безопасности своего проекта узнать изнутри «кухню» работы Мурманской опергруппы. Надо сказать, группа эта обладала экстерриториальностью и, не предупреждая никого, могла залететь-заехать в любое место, составить протоколы, передать в УВД, и поди потом отмойся. О методах работы опергруппы ходили разные слухи, но она приносила чуть ли не половину от плана «дел» по сёмге, и руководство рыбной отрасли Мурманской области до поры до времени особо пристально её не контролировало.
Совместный рейд
Июнь 1988 года, Мурманрыбвод. Валерий Зюганов и аспирант Александр Розанов обсуждают с Константином Будановым тезисы совместного доклада на очередной конференции по Белому морю. В кабинет входят начальник опергруппы Борис Прищепа и его зам Рафик Ружейников.
Прищепа: Здравия желаю! Получен сигнал. На Полисарских озёрах (откуда вытекает Пана, основной нерестовый приток Варзуги) творится беспредел. Куча машин, лодок, брэков (браконьеров – сленг оперов) и шляп (туристов).
Буданов: Хорошо, берите «Кунг» (ГАЗ‑66 фургон), и тут наука московская просится с вами в рейд, им туда тоже надо по работе.
Прищепа: Константин Николаевич! Ну зачем нам эта обуза – городских возить. Пусть сами!
Буданов: Поговори у меня тут. Они оба уже по 30 полевых экспедиций провели по всему Союзу. Там, где ты и никогда не был. Сибирь, Алтай, Камчатка, Курилы. Всё.
Гоп-стоп
Всю дорогу от Мурманска Прищепа выяснял у Зюганова, как быстрее написать и защитить кандидатскую диссертацию. Доехали наконец-то до Полисарских озёр, но ни машин, ни браконьеров у озера почему-то не оказалось.
Ружейников: Вот суки, уже их предупредили из Октябрьского, брэковский посёлок!
Прищепа: Зато наш «Кунг» знает вся Мурманская область. Уважают! Ладно, переправляемся на двух «резинках» через озеро к истоку Полисарки (приток Паны). Прошерстим брэков там. Затем сплавимся по Пане. Переночуем в избе Могилы (местного рыбака). А «Кунг» поедет в объезд через Кандалакшу и Умбу. Встреча у Панского моста. Всё.
Так и сделали. Переправившись через озеро, к вечеру у истока реки Полисарки обнаружили цветастую палатку. Боря, Рафик и аспирант Саня Розанов направились к палатке. Через 10 минут возвращаются и что-то жуют. Каждый держит в руках по батону дефицитного по тем временам сервелата.
Зюганов: Это что за добыча?
Прищепа: Да там двое туристов, не местные, спят в спальниках, бухие в стельку. Рыбы у них нет, пришлось вот колбасу и блесны реквизировать.
Зюганов: Вы что делаете!? Вы кто – представители власти или что? Саня, немедленно отнеси колбасу обратно! Они же с утра проснутся и пожалуются на нас. И будут правы.
Ружейников: Наука, да не боись ты. Они караси, а мы щуки. Ты что думаешь, они просто так сюда приехали на белые ночи полюбоваться и комаров покормить?!
Зюганов: Ага, а у вас принцип презумпции виновности.
Ружейников: Чего-о?
Зюганов только рукой махнул. Сказал, что колбасу есть не будет.
Как-то это возмущение Зюганова, видимо, повлияло на коллектив, и сервелатом за ужином никто не стал себя баловать, ограничились тушёнкой с вермишелью.
Буквально через пару часов после ужина появляются двое проспавшихся туристов.
Турист: Это вы, что ли, гады, спёрли колбасу и коробку с блеснами? А ну отдавайте взад!
Прищепа: Блесны на берегу сёмужной реки высшей категории у вас незаконны! Идите лесом, а то можем оформить протокол.
Турист: Ладно нам тут заливать. Законы знаем. Не имеешь ты права в палатку лезть. Это наш дом. За базар надо отвечать. Не отдашь добром? Ладно, вот щас ляжете спать, а утром не проснётесь, из кустов вас дробью-то разнесут и лодки ваши резинки тоже.
Ружейников, после кивка Прищепы, молча отдаёт «добычу» туристам. И только туристы скрылись за кустами, опера стали срочно сворачивать лагерь.
Зюганов: Боря, Рафик! Вы что? Зачем уплываем, я только что лапник под палатки уложил. Вы что, испугались? Вернули ведь всё. У вас же табельное оружие.
Прищепа: Валера, какой лапник? Какое, блин, оружие!? Ты что, не видел, что этот бычара засучил рукав, а там татуировка – сабля без ножен. Это значит – он отсидел и беспредельщик. Агрессор, по-вашему, по-научному. Быстро делаем ноги!
Из-за поспешного бегства экспедиция плыла под моросящим дождём всю белую ночь. Встать лагерем не получалось – кусты и комариное высокотравье по берегам.
Во время этого сплава «науку» рассмешил эпизод встречи резиновой лодки с операми, которая плыла впереди, с переходящими реку лосихой с лосёнком. Опера, увидев лосиху, опешили, а когда она ещё и повернулась мордой к их лодке, те так резво погребли от неё прочь, что чуть не свалились с лодки.
«Что, не могли выстрелить в воздух из своих стволов?» – недоумевали учёные.
Константин Николаевич Буданов, начальник Мурманрыбвода, Мурманск, 1987 г.
Подлог
Наконец сплавщики встретились со своим газиком и поехали на речку Индель, приток Паны. Там у вагончика лесорубов опера «накрыли» подходящую добычу – трёх запуганных сезонных рабочих Умбского леспромхоза со спиннингами. Рафик и Боря продемонстрировали «городским» чудеса оперативной работы.
Ружейников: Граждане нарушители, спиннинги у вас изъяты. Колись теперь, где спрятана рыба.
Рабочие: Не успели ещё поймать, начальник, только приехали, не надо нам «шить» дело! Подпишем только, что спиннинги, по-честному.
Ружейников: Ладно, надевайте свои «болотники», я вам сейчас покажу, где вы в болотце спрятали сёмгу.
Фишка такой благосклонности от этой гоп-бригады заключалась в том, что Рафик уже успел наклеить на болотные сапоги рабочих, стоявшие в предбаннике вагончика, свежую чешую сёмги.
Ничего не подозревающие рабочие надевают сапоги. Прищепа фотографирует одного из них в сапогах в блестящей сёмужной чешуе. Рафик хватает его за шею. Тот пытается вырваться, матеря рыбинспекторов.
Прищепа: А вот это ты уже зря. Это оскорбление и неподчинение сотруднику при исполнении.
Прищепа, показав «корочку», начинает избивать всех троих: «Лечь (слово на букву С), морды в пол, руки перед собой!»
После этой омерзительной сцены Зюганов и Розанов, наотрез отказавшись в качестве понятых подписать протоколы, спешно покинули опер-гоп-группу и прошли 15 км с рюкзаками до посёлка лесорубов Индель. Из посёлка сразу же выехали на автобусе лесорубов до райцентра Умба и сообщили начальству оперов про их «художества».
Через месяц группа Зюганова в Москве обзавелась портативными видеокамерами и рациями, чтобы хоть как-то быть защищёнными от подобных «правоохранителей».
Николай ТОНОРОВ