В 20-е годы прошлого века в стране Советов действовал запрет религиозным организациям заниматься благотворительной деятельностью. Но голод, особо свирепствовавший в Поволжье, заставил ВЦИК принять постановление, разрешавшее осуществлять сбор средств для оказания помощи голодающим. А чуть позже Ленин уже распорядился провести изъятие церковных ценностей «самым решительным и самым быстрым образом» и подавить сопротивление духовенства «с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий».
В середине 1921 г. в обширных районах страны разразился ужасный голод более всего ударивший по районам Поволжья. Сельское хозяйство Юга страны не только серьёзно пострадало во время Гражданской войны, но и оказалось под ударом страшной засухи. К середине 1922 г. в неурожайных регионах от голода умерло более одного миллиона человек.
В июле 1921 г. с целью борьбы с голодом на государственном уровне создана Центральная Комиссия помощи голодающим при ВЦИК (ЦК Помгол) под председательством М.И. Калинина. Государственные органы самостоятельно не могли справиться с такой масштабной катастрофой, поэтому уже в июле 1921 г. советское правительство обратилось за помощью к иностранным организациям и к общественности. Можно сказать, что в это тяжёлое время голодала вся страна, но Южным регионам было особенно трудно. В стране, разорённой и ещё не оправившейся после войны, в действительности неоткуда и нечем было поставлять продовольствие голодающему Поволжью. Средств на борьбу с голодом отчаянно не хватало.
В тоже время, в августе 1921 г. патриарх Тихон основал Всероссийский церковный комитет помощи голодающим и обратился с воззванием «К народам мира и православному человеку», в котором просил о помощи стране «кормившей многих и ныне умирающей с голоду». Данная инициатива изначально вызвала сопротивление верховных органов государственной власти в связи с ранее вышедшим запретом религиозным организациям заниматься благотворительной деятельностью. Однако 8 декабря 1921 г. ВЦИК принимает постановление, разрешавшее религиозным организациям осуществлять сбор средств для оказания помощи голодающим.
6 февраля 1922 года в церковно-приходские общины и советы поступило патриаршее разрешение жертвовать на нужды голодающих: можно было и следовало сдавать драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления.
Но уже через два месяца – 23 февраля 1922 г. было опубликовано постановление ВЦИК, в котором сообщалось: «Ввиду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие служить средством борьбы с голодом в Поволжье и для обсеменения его полей, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества, постановил:
1. Предложить местным Советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование группам верующих всех религий по описям и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать их в органы Народного Комиссариата Финансов со специальным назначением в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим.
2. В целях планомерного проведения этого мероприятия, организации точного учета и передачи органам Наркомфина по особому счету для Центральной комиссии помощи голодающим вышеуказанных ценностей, образовать в каждой губернии комиссию в составе ответственных представителей губисполкома, губкомотдела и губфинотдела, под председательством одного из членов ВЦИКа».
В. И. Ленин, позднее, в письме Молотову от 19 марта 1922 г. так описывал цели этой кампании «Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (…). Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий».
В Царицынской губернии комиссия по изъятию церковных ценностей создана 27-го февраля 1922 г. В первую очередь созвано расширенное заседание духовенства с представителями членов губкомисии, на котором намечен план работы по городу, уездам и округам. Духовенству предлагалось разъяснять верующим важность изъятия церковных ценностей. Создана организационная комиссия для подготовки фактического осуществления этой акции. Также издан ряд распоряжений на места для ее проведения. По окончании всей этой подготовительной работы, 21 апреля началось фактическое изъятие ценностей.
В отчётах о ходе работы губернской комиссии отмечается, что в большинстве случаев «духовенство (особенно рядовое) шло навстречу комиссиям, принимая участие в данной работе посредством проповедей в церквях и частных беседах, в которых они объясняли верующим гражданам о необходимости изъятия церковных ценностей (излишних) для спасения миллионных масс, погибающих с голода, в результате чего и верующие шли навстречу, и там работа изъятия прошла без ропота и конфликтов, как было, например, в Ленинском, Красноармейском, Царицынском и Николаевском уездах».
Однако, несмотря на то, что доклады о работе губкомиссии сообщают о спокойном и даже положительном отношении верующих и духовенства к изъятию церковных ценностей в регионе, в этих документах присутствует ряд оговорок.
В докладе от 30 мая сообщают, что при изъятии ценностей на территории Царицынского уезда «резких конфликтов не замечено, кроме единичных случаев ропота мирян и недовольства части духовенства (верхов)». В частности приводятся примеры изъятия ценностей в Скорбященской, Покровской и Преображенской церквях Царицына.
В докладе от 26 августа уже сообщается, что конфликты были и сразу несколько, а духовенство вело себя «довольно скрытно, но агитации среди верующих против изъятия замечено не было. В Царицынском уезде изъятию ценностей противодействовал священник Красавцев, который «позволял себе грубое обращение с членами комиссии по изъятию и направлял граждан верующих против Соввласти».
Также к изъятию ценностей «определённо враждебно» относился епископ Царицынский Нифонт, который попытался вместе с дьяконами Лепсковым и Крыловым укрыть одиннадцать серебряных вещей - евангелий и крестов. За что епископ Нифонт и дьякон Лепсков были арестованы, а дьякон Крылов находился в розыске.
За весь период работы губкомиссии было зарегистрировано два случая кражи церковных ценностей. В первом случае кража «совершена обывателем, каковой задержан, ценности найдены и виновный привлекается к ответственности». Во втором случае кража была совершена неизвестными, но под подозрением оказался церковный совет, и на момент написания доклада по этому делу велось следствие.
В докладе губкомиссии от 30 мая 1922 г. говорится, что к концу весны «в Царицынском, Красноармейском уездах и во 2-ом Донском округе работа изъятия закончена», а «работа по городу в целом закончена в срок и без шероховатостей». 19 июля ценности были отправлены в Москву с кассиром губфинотдела Кутайцевым в банковском вагоне.
Нельзя точно назвать цифры изъятых ценностей по Царицынскому уезду, можно опираться только на общую статистику. Так, всего по Царицынской губернии (по всей видимости, из молитвенных домов и храмов всех конфессий и из всех уездов) за весь период было изъято и отправлено в Москву церковных ценностей: «серебра – 145 пудов, 4 фунта, 65 золотников; золотой монеты – 75 рублей, 10 марок; алмазов – 9 штук; жемчуга – 5 золотников, 90 долей; медной монеты – 4 рубля, 63 копейки и весом 14 фунтов, 48 золотников; Евангелий в целом виде 1 пуд, 17 фунтов, 86 золотников.
Также в губернии, согласно докладам, было арестовано 10 прихожан и 17 священнослужителей, среди которых епископы Царицынский Нифонт и Нижне-Чирский Николай.
Таким образом, изъятие церковных ценностей на территории Царицынского уезда проходило в русле общей всероссийской кампании. Можно отметить, что на территории уезда кампания завершилась относительно быстро и мирно. Несмотря на «несочувственное» отношение населения к изъятию, крупных эксцессов не было. Однако изъятие в губернии более 145 фунтов серебра лишило религиозные организации большей части их имущества, кроме того, основная масса изъятых ценностей являлась богослужебными предметами, что не могло не отразиться на духовной жизни региона.