В преддверии 2019 г. регионы, министерства и госкомпании наперебой отчитывались об успехах на ниве импортозамещения. В этой осанне настораживает многое. Государство ставит министерствам задачи, сколько должно быть на рынке российского сыра, софта или строительного оборудования, словно сам рынок отменили и вернулся Госплан. А как влияет необходимость покупать отечественное оборудование на издержки и производительность труда? И самое главное: если мы теперь производим всё, что до 2014 года закупали за границей, то почему наша экономика почти не растёт уже 10 лет?
Буря и натиск
В 2014 г. правительство приняло план содействия импортозамещению в промышленности. Требовали резко снизить долю импорта в машиностроении, электроэнергетике, гражданской авиации, станкостроении, нефтегазовой отрасли. Для страны, попавшей в политическую изоляцию, идея полезная и даже необходимая. Но следует помнить, что успешные примеры импортозамещения строились на поощрении эффективной конкуренции, чтобы качество отечественных товаров соответствовало мировым стандартам. Одни страны поощряли товаропроизводителей, закрепившихся на международных рынках, другие поддерживали заниженный курс валюты, чтобы родной производитель получил преимущество в себестоимости. Правительство же Медведева пошло по более простому пути, но в противоположную сторону – свести конкуренцию к минимуму. Словно при Петре I, когда вместо буржуазии имелись только слуги государевы, зачитали указ: через 6 лет вместо 100% станков закупать за границей не более половины – а иначе голова с плеч.
На поддержку производителя за три года направили 105 млрд рублей прямой господдержки.То есть на все российские заводы – как на половину Керченского моста. Однако уже в мае 2017 г. Дмитрий Медведев радовался, что доля импорта в радиоэлектронной промышленности сократилась до 54% вместо планировавшихся 69%. Ввоз потребительских товаров, по данным Росстата, уменьшился с 42% в 2014 г. до 35% в 2017 г., продуктов питания – с 34 до 22%.
Дальше – больше. В начале 2018 г. глава Минпромторга Денис Мантуров уверял президента Путина, что в рамках программы импортозамещения было запущено 350 проектов, продукция которых в том числе отправляется на экспорт. А через два года завершат ещё 780 проектов, внесённых в план. Минпромторг, словно в позднем СССР, разработал Стратегию развития парфюмерно-косметической промышленности России до 2030 года. По прогнозу министерства, экспорт российской парфюмерии к 2030 г. вырастет в 4, 3 раза – до 3 млрд долларов. Причём история о том, как одеколон «Гвоздика» будет вышибать с рынка дома Диора и Ямамото, написана с учётом того, что все наши производители – частные. Получается, Минпромторг лучше Дельфийского оракула знает об их способности и желании инвестировать свои же частные средства через 10 лет.
По данным Росстата, Россия совершила прорыв в производстве фруктов, ягод и орехов – прибавка составила 85%. Ещё более долгожданный эффект – на 28% выросло производство рыбного филе и ряда других рыбных продуктов, на 4% – замороженной рыбы, на 17% – креветок и других морепродуктов. По сравнению с 2013 г. российское производство мяса в 2017 г. выросло на 23, 5%, мясных полуфабрикатов – на 21, 7%, мяса птицы – на 19%, сливочного масла – на 9%. Но вот какая печаль: цены на российские продукты питания почему-то скакали впереди мировых, и даже уровень инфляции обогнали. Хотя, по идее, должны были рухнуть: нашему производителю ведь не нужно платить бешеные европейские налоги и наши ввозные пошлины, иметь дело с растаможкой. В Москве с сентября 2014 г. по сентябрь 2018‑го цены на молоко выросли почти на 36%, на сыр – на 23%, на растительное масло – на 65%.
Похожая ситуация с овощами. Минсельхоз трубит в фанфары: в 2018 г. тепличных овощей собрали 1 млн тонн, построили 700 га современных теплиц, на 32% повысилась урожайность. Но в результате мы видим на прилавках «пластмассовые» помидоры, выращенные из импортных семян, по 200 рублей за кило. Они хоть и лишены вкуса и запаха, зато крепкие и крупные, что позволяет им дольше сохранять товарный вид. Аналогично импортозамещение молочной продукции пошло путём добавления в неё импортного пальмового масла.
Среди проданных новых автомобилей 83% произведены в России. Но в действительности даже в тольяттинской «Ладе» 30% импортных деталей, а у мировых брендов из-за границы привозят более половины комплектующих. Лекарства также делают из импортных суспензий. В 2018 г. спикер Госдумы Вячеслав Володин раскритиковал Минздрав за высокую долю импортных лекарств на рынке – 68%. Минздрав вроде бы посмел огрызнуться: мол, не в нашей компетенции определять выбор покупателей при рыночной экономике. Но тут же одумался и выдал отчёт: за 6 лет зарегистрированы 2, 5 тыс. новых российских лекарств.Это означает, что в аптеки они пошли толком не исследованными: мировая практика подразумевает 10–15 лет клинических испытаний и до 1 млрд долларов на каждый препарат. Тем не менее цена лекарств, которые производятся в России, растёт на 10% в год при официальной инфляции в 4%.
Кто-то скажет, что не всё получается сразу. Главное, что импортозамещение дало толчок российской промышленности,появился стимул производить в России и перфораторы, и обёрточную бумагу, которые мы раньше просто закупали в Китае. Это справедливо лишь отчасти. И год назад нюансы разъяснил президент.
Принуждение к закупкам
Владимир Путин подчеркнул, что у России нет «цели импортозаместить всё и вся». Задача состоит в том, чтобы«использовать сложившуюся конъюнктуру для поддержки тех компетенций, которые были утрачены и которые нам нужны, и создания новых компетенций, особенно в высокотехнологичных секторах экономики». Проще говоря, отечественная продукция должна быть конкурентоспособна как по цене, так и по качеству. А для этого «необходимо сохранить конкурентную рыночную среду без необоснованных преференций и тепличных условий для отдельных участников рынка».
Зачем, к примеру, закупать для российского госбанка 100 тысяч некачественных банкоматов? Чтобы они через месяц разом сломались, а люди в глубинке не могли обналичить зарплату? Какой смысл в требовании к частному гипермаркету продавать только российские носки? Это же антиконкурентная среда, в которой производитель мотивирован гнать фуфло, которое всё равно купят. Эффективному производителю нужна совсем другая помощь: длинные и дешёвые кредиты, налоговые льготы, защита бизнеса от проверок, адекватные суды.
Но оказалось, что закрыть ящик Пандоры не так-то просто. Правительство требует от крупнейших госкомпаний, включая «Аэрофлот», «Газпром», «Шереметьево», «Роснефть», РЖД, «Первый канал», «Роснано», ВТБ перейти на использование отечественного программного обеспечения. К 2022 г. российским должно стать более половины любого софта: операционных систем, серверов приложений, офисного ПО, антивирусов. В масштабах всего госсектора речь идёт о нескольких триллионах рублей, в предвкушении которых формируется лобби заинтересованных лиц и компаний. И похоже, всем им не до качества.
Неожиданное усердие в импортозамещении проявляют власти регионов. Смольный отчитался, что по итогам года уровень импортозамещения оборудования в строительстве в Петербурге составил 98, 1%. А социальную инфраструктуру возводят только из отечественных материалов! Недавний губернатор Курской области Александр Михайлов утвердил новую редакцию регионального плана по импортозамещению до 2020 года. Наблюдатели отметили, что в план попала продукция компаний, которые хорошо известны областным властям, а новые для области отрасли порезали. В Курске уже не планируют опережающее развитие химпрома и выпуска молочной продукции, зато верят в производство грибов на фоне успеха местной компании «Грибная радуга».
Большинство экспертов сходятся в том, что стратегия импортозамещения не сработала, потому что ориентировалась на госзакупки и искусственный отказ от импорта. Ни одна страна мира не бралась за импортозамещение с целью обеспечить всем необходимым собственное потребление – все хотели выйти на зарубежные рынки. Ведь США и Европа, которые вводят санкции на российскую продукцию, – это ещё не весь мир.
В докладе Центра конъюнктурных исследований (ЦКИ) говорится, что по итогам 2017 г. 64% руководителей предприятий заявили, что их продукция слабоконкурентна. Коэффициент износа основных фондов многих предприятий составляет 80–90%,а оборудование для них либо вовсе не производится в России, либо оно дороже в обслуживании и менее производительно. Российские экспортёры, импортирующие оборудование и технологии, примерно на 85% эффективнее экспортёров, заместивших импорт для собственных нужд. Импортозамещение могло бы решить проблему технического отставания при Петре I, когда демидовские заводы по 10 лет копировали аглицкую фузею. А сегодня и 3–4 года для такой задачи много – за это время в мире наступает новый цикл обновлений. По словам главы ЦКИ Георгия Остапковича, если стране нужен опережающий рост, то лучше покупать станки и оборудование за границей, что позволит конкурентно повышать производительность труда. А импортозамещать то, что будет востребовано в начале 2020-х, – тот же искусственный интеллект.